Марта Акоста
Счастливый час в «Каса Дракула»
Глава первая
Невероятная легкость глупости
Будь я разумным человеком и имей я нормальную работу, никогда не связалась бы ни с кем из них. Но разумным человеком я не была. Я всегда чувствовала и чувствую себя чужой на этом празднике жизни.
Вы, наверное, считаете, что девушку с дипломом Престижного Университета muy rapido' [1] возьмут на работу в какую-нибудь крупную корпорацию, которая только и ждет, чтобы поднести вам на блюдечке с голубой каемочкой щедрую зарплату и льготы. К сожалению, образование в ПУ не обернулось для меня богатством и славой. Все мои попытки стать хоть сколько-нибудь стоящим колесиком в капиталистической машине заканчивались отбраковкой — той самой, что уже довела до отчаяния и обратила к Великому Искусству множество творческих душ.
Вот результаты моих стараний. Полное отсутствие какого-либо ответа из газет — а я-то думала, там требуется журналистка, которая вела бы колонку на тему «Как недорого разбить цветник». Убийственный опыт в рекламном агентстве, закончившийся в тот самый момент, когда арт-директор прочитал мой сардонический текст о крепленом вине. Старательное сочинение информационного бюллетеня для торговавшей пищевыми добавками компании, внезапно закончившееся в тот момент, когда УКПЛ' [2] явилось к нам на склад с проверкой. Многочисленные временные места работы, каждое из которых наводило на меня еще более страшное уныние, чем предыдущее. Кроме вышеназванных мест, я дважды пробовала работать на низкооплачиваемых должностях в области маркетинга, и конец обеим попыткам положили так называемые «нарушения», произошедшие не по моей вине.
Впрочем, моя мать Регина наверняка сказала бы, что они произошли именно по моей вине. Она вообще считает, что женщина с такой вызывающе большой грудью, как у меня, способна заставить даже самых честных граждан вести себя нехорошо. У моей матери Регины всегда были аккуратные небольшие грудки. Каждый раз, когда она соизволяла бросить на меня взгляд, ее безупречно накрашенное лицо приобретало почти испуганное выражение. «Почти» — потому что в обмен на некоторые медицинские процедуры ей пришлось отказаться от способности к нормальной человеческой мимике.
Моя мать Регина считает, что отец, отправив меня в ПУ, напрасно потратил потом и кровью заработанные денежки, ибо я совершенно несерьезная особа. Она думает так, потому что я всегда называла ее «моя мать Регина» и еще из-за того, что я не стала самозабвенно исправлять и преобразовывать свои вульгарные телеса.
— Ты впустую потратила деньги отца, — твердила она, отказываясь обращать внимание на тот факт, что я работала, брала кредиты и получала гранты — и все это ради учебы в ПУ.
Теперь я живу в квартире без окон, которая находится в подвале замечательного дома в центре замечательного города. Арендная плата невысока, а все потому, что я вдобавок ухаживаю за садиком возле дома, к тому же хозяин жилплощади восхищен моим бюстом. Несмотря на то, что он никогда не говорил впрямую: «Я пленен красотой вашего бюста», — он частенько останавливается и глазеет на него, а это практически одно и то же. В темной квартире с цементным полом располагаются невзрачная ванная комнатушка и мрачная кухонька. Ночью в стены кто-то скребется; я предполагаю, что эти звуки производят кошмарные серые крысы.
Чтобы обеспечить свой скромный доход, мне приходится вкалывать, давая консультации любителям чтения из числа крупных бизнесменов и светских дам, которые питают отвращение к книжным клубам. Мне удалось накопить немного денег, заменяя воспитателей в ближайших яслях. Регулярности в моем графике не наблюдается: порой работы хватает всего на десять часов в неделю, а иногда — на все пятьдесят, но мне по барабану. Это куда лучше, чем сидеть в офисе до кровавых слез, сочиняя очередное учебное руководство.
Я старательно тружусь над своим романом в те свободные секунды, которые остаются после вечерних выходов в свет, экономного шопинга, чудесного досуга с друзьями и поисков спортивных клубов, куда первый месяц можно ходить бесплатно. Несмотря на то, что все мое время занято работой, творчеством и повседневными заботами, я тем не менее регулярно пишу письма политикам — ведь затрагивая Важные Темы, мы делаем мир лучше. Я не слишком разборчива в том, что касается тем. Жизнь полна боли и несправедливости, а эти письма помогают мне придерживаться правильных взглядов.
Идея сделать меня литературным консультантом принадлежит моей подруге Нэнси, которая прекрасно знает, с каким рвением я рекомендую книги друзьям. На роскошных светло-бежевых визитных карточках, которые она мне презентовала, к моей фамилии через дефис почему-то приписали еще одну — Беннет. Под всем этим великолепием красовалась подпись: «Литературный консультант», — и далее шел номер моего телефона.
— Зачем ты добавила сюда «Беннет»? — изумилась я.
— Но ведь у тебя такая же красивая попка, как у Элизы Беннет, — заявила она.
Нэнси была моей соседкой по комнате с первого года учебы в университете. Тогда-то мы и подружились, даже несмотря на ее отвратительную привычку кичиться своим якобы истинно американским происхождением.
— У Элизы были красивые глаза, а не задница! Невежда! Ты ведь так и не дочитала «Гордость и предубеждение», и ту работу мне пришлось писать за тебя.
— Зато теперь я демонстрирую свое невероятное преклонение перед твоей ученостью. А еще, моя маленькая смуглая amiga' [3], эта приписка поможет тебе завоевать доверие у тех, кто метит в англофилы.
Вот так мы обычно и разговариваем друг с другом, потому что, по нашему убеждению, маяться дурью — одно из самых больших удовольствий на свете.
Кстати говоря, мое имя нелепо само по себе, без всяких там добавлений, но я взяла карточки и поблагодарила Нэнси.
У меня куча дел, но иногда, внезапно проснувшись среди ночи, я слушаю, как в стены скребутся крысы, и чувствую страх и одиночество. Я тоскую по тому времени, когда мы с Нэнси жили в одной комнате, и по ее тихому похрапыванию по ночам. А вот Нэнси эта тоска неведома: она переехала в квартиру Тодда, своего парня, и теперь радуется жизни.
Всех людей можно поделить на две группы — на тех, кто постоянно нуждается в обществе, и на тех, кто предпочитает покой и уединение. Излишняя толкотня, как в «Семейке Брэди»' [4], меня, конечно, не прельщает, а вот образ жизни Элизы Беннет мне, пожалуй, по душе: дом, населенный родственниками и друзьями, приятные беседы с доброй сестренкой, которая всегда готова посочувствовать, а также перспектива танцев и свиданий.
