Дитя Севера
Хайди Эберт
Глава 1
Отсветы факелов плясали по стенам, выхватывали из полутьмы шероховатую поверхность каменной кладки, гербы и разбитые фигуры в нишах. Один из головорезов как раз расправлялся с последней из них и что есть мочи колотил рукоятью меча по голове каменного рыцаря. Что это? Где? Разве Ари не в главном зале их замка в Хольме, где всегда приветливо потрескивали дрова в очаге, а за длинными столами собирались люди отца, родня? И все, кого она любила: матушка с батюшкой, Бастьен.
А сейчас она беспомощно озиралась, но видела вокруг себя только чужие лица: злые, смуглые, чумазые. Доспехи — у одних простые кожаные, у других дорогие, из самой лучшей стали, явно краденые, — были забрызганы кровью. В руках разбойники сжимали кто топор, кто алебарду, кто кинжал. А один из них — высокий, с огромной саблей, по краям которой пробегали рыжие язычки пламени, подходил все ближе, глумливо рассматривая ее. Через весь его лоб и щеку тянулся шрам, словно рассекая лицо надвое. Страшный, уродливый, — он как будто гордился своим увечьем.
И тут она разглядела в толпе чужаков отца: двое головорезов повисли у него на плечах, как псы на медведе. Он рвался вперед, к своей Ари. А где-то позади него плакала мать. "Не трогай мою дочь, мерзавец!" — выкрикнул батюшка. Сброд, перегородивший ему дорогу, зашелся в дружном хохоте: они пихали друг друга в бока, подначивали, разевая лягушачьи рты с гнилыми зубами.
"Хочешь защитить ее честь, старая развалина? — выкрикнул главарь разбойников, оборачиваясь к отцу. — А ну-ка, молодцы, дайте ему меч!" И под общий хохот один из его своры поднес отцу сломанный у самой рукоятки клинок. Притворно поклонился и прошамкал: "Рад услужить, вашмилость!" Губы отца дернулись, но вожак не дал ему и слова вымолвить: "Ты старик. Где уж тебе сладить с оружием? Только настоящий мужчина достоин владеть мечом! Чем ты недоволен, князь Хольм? Я беру твою дочь в жены. Ты должен радоваться, что я, покоритель и господин Малессы, оказываю честь твоему жалкому семейству!"
И с этими словами он перехватил Ари за запястья, притянул к себе и грубо поцеловал. От него исходил кислый запах крови и пота. Она вырвалась, оттолкнула его и бросилась бежать к выходу из зала. Хохот и улюлюканья затихали за ее спиной, а в лицо уже бил холодный морской ветер. Сейчас, еще чуть-чуть. Она спотыкалась о камни, падала и поднималась вновь. Скала Ингрид — даже в темноте Ари легко отыскала к ней дорогу. Вот она — врезается в ночное небо острым зубцом, а ее край, где есть небольшая площадка, нависает над волнами. Смерть лучше позора. Ари карабкалась вверх легко, будто сам камень складывал для нее невидимые ступени. Не колеблясь ни секунды, она сделала шаг вперед — в черную, клокочущую внизу бездну.
И... проснулась. Всевышний, спаси и сохрани! Так это был всего лишь сон! Ари спустила ноги с узкой кровати, растирая виски кончиками пальцев. Всего лишь сон... Из щели между неплотно прикрытых ставен лился блеклый свет разгорающегося весеннего утра. Ари поежилась, натягивая на плечи тонкое одеяло, — воспитанницам монастыря Святой Симоны предписывалось жить в простоте, хотя все они происходили из знатных семей Малоссы. Но сейчас Ари, как никогда прежде, была рада оказаться в своей скромной келье, ставшей ее пристанищем в последние три года.
Сон, конечно, это сон. И нет никаких разбойников, и батюшка жив. А еще... ей не хотелось вспоминать, но страшные картины так и стояли перед глазами: сабля с пробегающими по острому лезвию огоньками, разрубленный на плече рыцарский доспех отца, изукрашенный позолотой шлем с плюмажем, откатившийся в сторону. Один из разбойников еще пнул его драным сапогом. И меч... Такое оружие она видела только один раз в хранилище замка в Хольме, когда они, тайком от отца с матерью, залезли туда с Бастьеном. Бастьен... где он сейчас?
Но ведь рыцарских доспехов не носят уже больше ста лет. Да и разве сыщешь их сейчас, тех рыцарей? Разве что на гобеленах или миниатюрах в старинных книгах, которые она так любила листать прежде. Но Хольм и скала, скала Ингрид — вот это в ее видении было настоящим. Но откуда тогда разбойники? Их вожак величал себя покорителем Малессы. Какое-то воспоминание крутилось в голове, но Ари все никак не могла ухватить, в чем его суть. Но что-то очень знакомое...
Она встала, плеснула в лицо холодной воды из таза для умывания, потом еще и еще. И все повторяла слова, которым ее некогда научила няня: "Водица-водица, беги ручейком, речкой, по камням-камушкам, спеши к морю-океану, отдай ему все дурное. Пусть сгинет без следа. Да не будет мне никакого зла". И поспешила выплеснуть "нечистую воду" в распахнутое окно, распугав голубей, пригревшихся во внутреннем дворике под лучами неяркого утреннего солнца.
Интересно, что сказали бы "святые сестры", подслушав ее слова? Няня знала заговоры и травки от любой хвори и напасти, кухарка все повторяла, что она ведьма. Как-то раз, когда Ари еще жила в Хольме, их капеллан увидел, как дочь князя что-то шепчет над водой. Отругал, рассказал матушке. Ари тогда весь день простояла на коленях в домашней церкви, шепча молитвы. А нянюшку выгнали, и с тех пор она жила в деревне. И без нее стало так пусто...
Скромное серое платье с застежкой под горло: девочкам, живущим при монастыре, роскошь не пристала. Разве что маленькое зеркальце, чтобы расчесать волосы и заплести косы — пока Ари не повзрослела, аббатиса и другие сестры не раз называли ее растрепой. Порой ей казалось, что им все в ней не по душе: и густые волосы цвета спелой пшеницы, и зеленые глаза. "Как кошка дикая", — одна монашка так и сказала, когда Ари только что привезли сюда. Арэдейл Хольм, дочь опального северного князя, которого все они называли изменником. И мать с отцом — они такие же узники, как и она. Им не покинуть замок, наводненный солдатами короля. Разве что позволят прогуляться до той самой скалы, которую она нынче видела во сне.
Глава 2
Скалы... точно, так вот откуда этот сон! Некогда, когда маленькая Ари еще нежилась в своей собственной спальне, нянюшка рассказывала ей сказки. Ярко горели поленья в камине, по комнате разливалось такое уютное тепло, какое бывает только дома. Ари послушно выпивала кружку горячего молока с медом — зимой она часто болела — и ныряла с головой под одеяло. Моран, ее старая няня, вязала, сидя на стуле возле кровати. И Ари все дивилась, как она видит в полумраке, ведь комнату освещало всего две свечи. "Расскажи мне про пирата, расскажи!" — Ари любила эту древнюю легенду, хотя она и была очень страшная. Но было в ней что-то такое... гордое, свободное — Ари и сама не знала. Хотя при первых же словах отважная княжна Хольм незамедлительно пряталась с головой под одеяло. Но едва няня прерывалась, тут же начинала хныкать — ей не терпелось услышать еще раз, как море наказало страшного пирата по имени Аберрах, приплывшего с далекого юга.
"Давай я лучше расскажу тебе про гнома в красной шапке", — предлагала Моран. "Нет, не хочу! — капризничала Ари. — Я про него и так все знаю. Как он ходит ночью по тропе и стучит своей киркой. А потом там находят драгоценные камни". "Ну, хорошо, будь по-твоему, — вздыхала няня. — Собрал пират Аберрах силы великие. Множество кораблей было у него. И на каждом разбойников видимо-невидимо. Весь берег почернел, когда они выбрались на сушу. И пошел Аберрах со своим воинством на север. Убивал и жег без разбору, а все, что ему приглянется, себе забирал. И не осталось во всей Малессе ни одной несожженной деревни, ни единого города. Все замки он разорил, всех рыцарей убил. А уж сколько простого народу порезал — того и вовсе не сосчитать".
