Глава 1
Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды.
Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!
(Михаил Булгаков. "Мастер и Маргарита")
1
Я не раз слышала, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами, как флешбеки в фильмах, разве только грустная музыка не играет. Хотя она была бы как нельзя кстати. Это придало бы больше драматизма и без того печальной сцене. Лично я никогда не думала, что пронесётся перед моими глазами, когда придёт пора отправляться на тот свет.
В загробную жизнь я не верила, впрочем, как и в Рай или Ад. Когда люди рассказывали, как в короткие минуты смерти виделись с Богом или апостолом Петром, сторожившим ворота в Рай, я просто кивала, не собираясь вступать в полемику, думая, что ещё может привидеться человеку, которого нашей бригаде удалось вытащить с того света. Видимо, этим счастливцам просто хотелось верить в существование мистических сил, вернувших их в телесную оболочку, а не задумываться, почему это произошло.
День, когда я умерла, ничем не отличался от множества других. Проснулась-оделась-отправилась на работу. Не дошла. Судьба скорректировала планы, когда в остановку влетел какой-то ненормальный, сбил меня и протащил на капоте несколько метров, прежде чем врезался в столб. Из трёх человек, находившихся на остановке, пострадала только я, будто над моей головой появился огромный зелёный знак, как в компьютерной игре. Наверное, я всё же успела подумать, что водитель самая настоящая тварь, хотя когда тонна железа неслась на меня, в голове мелькнула и погасла лишь одна мысль — я не хочу умирать.
А после наступила темнота.
Пробуждение оказалось не из приятных. Я лежала на каменном полу лицом вниз и не понимала, почему нахожусь в таком положении. Меня сбила машина, а вместо постели мне достался холодный мрамор. Как врач заявляю, после подобной аварии, нужно лежать как минимум в реанимации под капельницей, подключённой к различным приборам, как максимум в морге, доставив множество неудобств моей подруге Зойке, работавшей патологоанатомом. А вместо этого я оказалась на неудобном полу, где вдобавок могу подхватить воспаление лёгких.
Может, Зойка так и не решилась меня вскрыть, а посему оставила дожидаться другого врача? Тогда почему на полу лицом вниз? Нестыковочка, однако. За размышлениями я упустила тот факт, что нахожусь не одна, и рядом со мной ведётся разговор, судя по всему затрагивающий меня. Замерев, я навострила уши, собираясь услышать объяснение происходящему, однако моё «пробуждение» не осталось незамеченным.
То, что это не морг я поняла сразу. Впрочем, это даже не реанимация, и вообще не больница. Наверное, будь я умнее, поняла бы это по полу. Но настолько умной, чтобы разбираться в покрытии, я не была. Оглядевшись, я узрела, что нахожусь посреди просторного зала, где главным украшением являлся огромный золотой трон, в котором восседал статный темноволосый мужчина. Наверное, его можно назвать привлекательным, однако красота была холодной, будто он сделан не из плоти и крови, а из мрамора. Он смотрел на меня, но словно не замечал моего присутствия. Этот человек будто существовал вне времени и пространства, а я для него была лишь крошечной песчинкой, коих ещё семь миллиардов.
То, что я в Аду пришло в голову не сразу. Сначала я решила, что это предсмертный бред. Меня сбила машина, я в реанимации, где врачи борются за мою жизнь, а происходящее всего лишь игра подсознания. Мне часто снились странные сны, так почему бы на пороге смерти не вообразить красивого мужчину на троне, с древним взглядом на молодом лице? Пожалуй, если это предсмертный бред, пусть он продлится подольше, я не возражаю.
— Здравствуй, — у плода моей фантазии оказался на редкость чарующий голос. — Как тебя зовут, дитя?
«Дитя? Это он со мной так разговаривает? А я что похожа на дитя?»
Оглядев себя и убедившись, что выгляжу взрослой девушкой, а не несмышлёным младенцем, я вновь уставилась на темноволосого, жалея, что с такого расстояния не могу рассмотреть его лицо лучше. Интересно, какие у него глаза?
— Отвечай, когда с тобой разговаривают, — рявкнул на меня прежде незамеченный мной товарищ.
Повернувшись к нему, я едва скрыла вздох, ведь и этот мужчина обладал привлекательной внешностью, напоминая могучего викинга из скандинавских мифов. Рослый, мускулистый, с длинными чёрными волосами и темными глазами, он выглядел очень эффектно, что я растерялась ещё больше, продолжая молча пялиться на его руки, с заметной сеточкой вен.
— Вы мечта медсестры, — пробормотала я, вспомнив, что Юлька часто жаловалась, как трудно у некоторых пациентов найти вену, чтобы взять кровь. А тут всё, как на картинке в учебнике.
— Что? — опешил гигант, но я уже думала о другом.
— Лиза, — вернувшись взглядом к человеку на троне, сказала я. — Елизавета Ракитина. Кажется, я умерла.
— Так и есть, дитя, — кивнул мужчина, встав во весь рост. — Умерла. Меня больше интересует почему.
— Почему? — переспросила я, не понимая сути вопроса. — Что значит «почему»?
— Ваалберит?
Я непонимающе захлопала глазами, когда раздался низкий голос викинга. Значит, ответа требовали вовсе не от меня, а от гиганта, доставившего моё тело (душу?) в этот мрачный зал. Мужчина сказал, что я умерла, но ощущения смерти не было. Я дышала, моё сердце билось, чего точно нельзя ожидать от трупа. Однако вместе с тем, что-то подсказывало, — это не предсмертный бред, я действительно мертва, и сейчас человек (человек ли?) на троне решает мою судьбу.
— Ошибка, мессир, — краем уха уловила я ответ викинга. — Жнец, доставивший её сюда, говорит, что имя проявилось, когда сердце уже перестало биться, а душа отделилась от тела.
— Почему к нам?
Ваалберит взглянул на меня, будто не знал, стоит ли доверять эту информацию мне, но всё же ответил:
— Душа заложена и по контракту после смерти должна попасть к нам.
— Тогда в чём же ошибка?
— Ей ещё рано умирать.
Вот так просто четыре слова способны разрушить всю твою жизнь. Ты живёшь, строишь планы, веришь, что у тебя впереди ещё много лет в запасе, а потом неожиданно умираешь по пути на работу и понимаешь, что какая-то ошибка может лишить тебя всего. Я ведь столько всего планировала сделать, а вместо этого попала в Ад и вот-вот отправлюсь на адскую сковородку (или куда там отправляют грешные души?). А я ведь даже и нагрешить особо не успела.
— Тогда ты знаешь, что делать, — ответил Дьявол, в существование которого, поверить было ещё сложнее, нежели в собственную нелепую смерть. — На сегодня меня здесь нет. Ступай.
Меня потянули к выходу, когда я вдруг осознала, что своим молчанием подписала себе приговор.
— Постойте! Подождите! Милорд, мессир, как вас там? Можно мне пару слов?
Если он и удивился моей прыткости, то я этого не заметила. Подав знак Ваалбериту отпустить меня, Дьявол сел в своё кресло и махнул рукой, позволив мне говорить.
— Спасибо, — пробормотала я, сделав пару шагов к трону. — Дело в том, что я не продавала свою душу. Никогда. Даже в шутку. Не то чтобы я верила в её существование и дорожила, просто… просто у меня ни разу не возникало мысли обменять душу на что-то существенное. И потом если бы я заключала какой-то договор, то точно запомнила этот момент. Такое событие не прошло бы мимо моего дневника. Ну там «двадцать третье мая, две тысячи десятого года, продала душу за золотую медаль и банку нутеллы»…
— Хм…
Замечательный ответ. Ни тебе удивления, что моя душа вовсе не продана, как значилось ранее, ни пояснений, почему произошло это недоразумение, ни извинений, что я здесь оказалась. Ладно, насчёт извинений я перегнула, но всё остальное могло иметь место. А он всего лишь хмыкнул. Эдакое глубокомысленное «хм», от которого мне должно было стать лучше?
«А спонсор сегодняшней программы: «Хм». Умерла раньше времени? Оказалась в Аду? Твоя душа продана, хотя ты этого не делала? Тебе поможет «Хм». Предложение не является публичной офертой». Класс.
