Попаданка для Наследника Империи
Тиана Раевская
Пролог
Боже! Как я здесь оказалась?
Не веря своим глазам, смотрю вниз с крыши на ночной Питер и совершенно не понимаю, сон это или явь. Холодный северный ветер пронизывает насквозь — даже мягкая махровая пижама нисколько не спасает от него в конце октября.
Последнее, что помню, как выпила горячего какао на ночь, приняла успокоительные и легла в теплую постельку. Очень надеялась, что сегодня, после беседы с психотерапевтом точно усну без проблем. Но если это называется без проблем, тогда я не знаю…
Что за средство он мне выписал? Я должна была стать невозмутимой, словно танк, а не очнуться на крыше своего дома!
Или все же сплю? И как всегда мои сны чересчур реалистичны…
Ущипнуть себя, что ли, тогда станет понятно!
Ау! Больно!
Значит, все же реальность! Но как я могла сюда подняться и не запомнить?
Трясу головой, хватаясь за виски, тру что есть сил. Нет! Неужели опять?
Но врач обещал, что если возьму себя в руки, то все пройдет!
Разумеется, он говорил не о приступах лунатизма — подобное со мной впервые. Он убеждал меня в том, что если я перестану воспринимать странности, происходящие в мое жизни, как странности, то они перестанут быть таковыми. Я поверила!
Однако первая же ночь после сеанса приносит мне это — еще более невероятное событие. Я стою почти на краю крыши, абсолютно не соображая, зачем я тут. Как себя убедить, что все в порядке?
Озарение приходит внезапно. Перед глазами вспыхивает яркая картинка, которую я буквально несколько минут назад видела в своем сне. Просто от неожиданности забыла.
Главная героиня всех моих снов за последний месяц — девушка по имени Ксандра только что точно так же поднималась на высокую башню в своем замке. Но в отличие от предыдущих сновидений, сегодня я как будто сама была ею. Словно попала в ее тело. Я по-настоящему ощущала тот же холод, что и она, сырость, и страх.
Она, то есть я, шла по темной извилистой лестнице, освещая свой путь одинокой тусклой свечой. По лицу текли слезы, а грудь сжимала жуткая тоска и полная обреченность…
Зачем ей понадобилось пробираться на крышу среди ночи? Не помню… Что-то случилось, вызвав в ней сие необузданное желание…
А я, получается, повторила в точности все ее действия и очутилась тут! Но разве подобное возможно?
Мощный порыв ветра заставляет пошатнуться и сделать шаг назад. Не хватало еще свалиться с высоты девятого этажа… В живых точно не останусь!
Только ветер не утихает, а будто набирает силу, зловещим образом концентрируясь вокруг меня.
Да не может такого быть!
Так, Ксюша, без паники. Что сказал доктор? Нет ничего странного… ни в том, что в небе, откуда ни возьмись, образовалось пугающее грозовое облако, чем-то очень похожее на те страшные тучи из голливудских фильмов, ни в том, что они кружатся непосредственно над тобой.
— Ничего необычного, ничего необычного, ничего необычного! — повторяю как заведенная, а сама даже пошевелиться не могу, чтобы сбежать. Осознаю, как опасно в подобном состоянии находиться на крыше, но меня словно парализовало.
Густые клубящиеся вихри темнеют на глазах и с немыслимой скоростью начинают превращаться в стремительную воронку в розоватом, но почему-то чистом питерском небе. Что же получается? Это невероятное погодное явление только над моим домом? И как тут поверить в то, что странности — вовсе не странности?
Мощная молния в самом эпицентре жуткого погодного явления заставляет задохнуться от ужаса. Что? Опять? Нет!
Следом сверкают вторая, третья. Они не такие эффектные, как самая первая, просто вспышки за клубящимся облаком. Но уже через секунду небо прорезает самый сильный электрический разряд из тех, что я видела в своей жизни, бьет в меня, сковывая тело болью и ввергая сознание в дикий хаос. Единственная ясная мысль: Боже! Не надо! Почему снова я?
А дальше ненадолго ощущение невесомости, но уже через мгновение — стремительное падение. С замиранием сердца осознаю, что падаю с крыши. Меня все-таки сдуло ветром?..
Я не хочу умирать! Нет! Нет! Нет!
Господи, спаси меня!
Глава 1
Незадолго до того…
Какое количество людей в год получает удар молнии? Данные по этому вопросу разнятся, причем очень сильно. Среднее число, которое мне удалось отыскать в интернете — двести сорок тысяч в год, при смертности примерно от четырех до двадцати четырёх тысяч, по информации из разных источников. Более точные цифры отсутствуют.
Узнать, какой процент из пострадавших сходит с ума, совершенно невозможно. А мне бы пригодилось.
Не исключаю, что я не единственная с подобным симптомом, но выяснить наверняка, так это или нет, мне не светит.
С чего я вдруг заинтересовалась столь странным вопросом? Дело в том, что в середине сентября я и сама стала жертвой молниеносного, так сказать, удара стихии.
Все случилось в деревне, куда мы с родственниками поехали на уборку картошки. Да-да, мачеха и отец все еще занимаются подобным допотопным видом приусадебных работ под чутким руководством Клавдии Ивановны — нынешней тещи моего папы.
Признаюсь, последнее время я частенько задумываюсь о целесообразности выращивания некогда американского корнеплода в тех количествах, в каких из года в год это делает наше семейство. По мне, купить картошечку на рынке гораздо дешевле, чем таскаться сюда каждые выходные и пахать как папа Карло. Но кого волнует мое мнение?
Точно не бабу Клаву и Инессу.
Именно они с самого раннего детства старательно приучали меня к вкалыванию на даче. В итоге даже после совершеннолетия и по сей день мне никак не удается избежать данной провинности. На любые мои попытки уклониться у Инессы сразу же, как по мановению волшебной палочки, начинается мигрень, что в свою очередь сказывается на ее настроении, и как следствие — на самочувствии отца. Его-то мне жальче всего в данной ситуации. Потому я и спорю не особо часто.
Папа у меня человек безвольный, но я не могу его не любить. Он как ребенок, случайно попавший в рабство, который не может ничего с этим поделать. А Инесса тот еще тиран!
Обидно другое — вместе с папой в рабство попала и я, и уже восемнадцать лет не в состоянии из него выбраться. По большому счету, понимаю, что, увы, привыкла.
Поэтому сжала зубы и, глядя в глаза отца, умаляющие не возражать его супруге, уселась со всеми в старенькое отечественное папино авто и поехала пахать, в прямом смысле слова.
Ах да, мою сестрицу, Миланку, общего ребенка папы и Инессы, хоть и таскали каждый раз собой, но так же сильно, как меня, не контролировали и не принуждали к труду. Сколько времени та проводит в огороде, никого, по большей части, не волновало.
Поэтому довольно часто младшая позволяла себе слинять с друзьями, которыми давно обзавелась здесь, оставив меня одну то полоть, то окучивать, то собирать мерзких полосатых жуков. Спасибо, последние несколько лет те словно вымерли, избавив меня от необходимости трогать их жуткие личинки.
Сестра… Миланку я когда-то любила… Но чем старше та становилась, тем сильнее ее баловала Инесса и бабушка, и тем невыносимее делался ее характер. Она гигантскими шагами превращалась в уменьшенную копию своей матери, убивая напрочь мою любовь. Но как и в случае с Инессой, ничего поделать я не могла. Подозреваю, во мне искоренили все зачатки к борьбе.
Нет, я могу иногда, как сейчас, например, поныть, пообижаться, повозмущаться, но в большинстве случаев, увы, сдаюсь и делаю, что велят.
Просто они — всё, что у меня есть в жизни. Порвать всякие отношения с семьей, какой бы та ни была, для меня подобно смерти. Я слишком боюсь остаться одна. Возможно, зря, но…
В общем, в ту субботу Милана опять сбежала с девчонками-подружками, а я осталась в огороде с отцом, Инесса с матерью загорали, расположившись в шезлонгах на крыше домика, попивая холодные коктейли.
