Часть I. Глава 1. Нелегкая доля бандитов
Главный дознаватель Замвера, что на юго-восток от столицы, хлопнул скрученными листами по столу:
— Опять Длинный. Пишут, его банда еще два обоза ограбила.
Его помощник, младший дознаватель Сержио Смарт поднял голову от коробки с пыльными бумагами:
— Много порешил?
— Из первого двух в охране. Из второго никого. Торгаш быстро сообразил, крикнул бандитам, мол, деньги тут, и кошелек им бросил. Длинный подхватил кошель, проверил и увел своих в лес. Торгаш, конечно, всё не отдал, но Длинному хватило.
Уже больше года банда Длинного налетала на путешественников Алонсийского королевства. Каждый раз в разных местах, на разных дорогах. Каждый раз похоже: высматривали, у кого деньги, и пока разбойники завязывали бой с охраной, высокий и тощий как жердь главарь с парой подручных пробивался к нужному человеку, приставлял меч к груди и требовал кошель. Кто не шевелился, падал бездыханным. До смешного дошло, стали уже готовить отдельный кошелек — для Длинного, если покажется. Как дань, чтоб его демоны подрали! Людей, кроме охраны, не трогал. Налетят, деньги возьмут, Длинный свистнет — и пропали средь деревьев. Лишним себя не обременяли, ни пленниками, ни товаром, потому и двигались быстро. Один из головорезов как-то потянул верещащую девицу с повозки. Главарь рыкнул:
— Брось!
Бандит попробовал возразить:
— Длинный, девка же… — договорить не успел, меч Длинного вышел у него из спины. Так и узнали, что это — Длинный.
Крестьяне, все как один, ничего не знали. Только нищий-калека, когда его накормили и напоили, проговорился: "Так Длинный им деньгой платит, и за постой, и за харч". С таким разбойником бей селян, секи — не выдадут.
Дознаватели со стражей по селам ездили, присматривались, но кто ж их разберет, может, это батрак новый, а может, кто из банды Длинного ночь коротает.
Главный дознаватель Замвера зло барабанил пальцами по столу:
— Умный, с-собака. Бандиты на чем попадаются? — он глянул на помощника, и тот с готовностью изобразил внимание. Дознаватель начал загибать пальцы. — Жадность — раз. Выпивка — два. Бабы — три.
— Значит, взять его не на чем?
— Рано или поздно и он ошибется, или люди его. Пока еще он банду держит в кулаке, но всему свой срок. Главное, чтоб уйти не решил. Хотя… жадность его сгубит. Точно говорю. Если не бабы и выпивка, то жадность.
Младший дознаватель вздохнул. Вот бы каким делом заняться. А то копайся тут в пыли… Его мечты грубо прервали:
— Чем вздыхать, пойдешь по веселым домам.
— Чего-о-о?
— Того, — хохотнуло начальство. — Посмотришь, может у кого из девок мелькнет браслет, который давеча с трупа полюбовницы бургомистровой сняли. Возьми серебро на выпивку, ежели ждать придется, так с кружкой посидишь. На девок не даю! Скажешь, никто не понравился, и вали в следующий.
Сержио вздохнул и поплелся по злачным местам. Подумалось, что половина его дружков порадовалось бы такой работе. Но о том ли мечтал выпускник Столичной Штудии? И-эх…
В первом ему "никто не понравился", хотя вон та брюнеточка была хороша, но ночь короткая, надо много успеть. Во-втором все три девицы оказались заняты, и Сержио плюхнулся на свободный стул у короткой стойки. Стульев, собственно, было два, и на первом уже клевал носом хорошо нагрузившийся бородатый субъект. Открыв глаз, детина покосился на Сержио. Тот состроил скучающее выражение и взял кружку. Увы, субъекту хотелось поговорить:
— Тож ждешь?
— Угу, — младший дознаватель помнил урок лорда Читла: "В праздных разговорах с самыми невзрачными личностями можно узнать весьма полезные вещи. Не манкируйте, штуденты, возможностию случайных бесед". Урок-то он помнил, но больно не хотелось.
— И я жду. Эх. Девки тут, говорят… — субъект обрисовал руками нечто фигуристое. Н-да, не хочется разговаривать, но придется.
— А тощих нет? Я тощих люблю, — Сержио решил добавить в разговор интереса.
— То-о-ощих… Эт тебе, брат, в столицу надо. Там, говорят, тощие девки пошли. Голодом морются, что тощщщее быть, — субъект фыркнул в кружку и закашлялся. — А мне, наоборот, чтоб… — он снова обрисовал фигуру руками.
Сержио решил блеснуть знанием женского полу, которого у него, если быть честным, водилось негусто:
— Дык таких, — он повторил фигуру за субъектом, — в каждой деревне…
Субъект отчего-то загрустил, вздохнул и наклонившись к плечу младшего дознавателя (тот едва не задохнулся) доверительно проговорил:
— Деревенских Длинный трогать не велит. Ежели только вдовушку какую сговорить за серебряк, но нас много, вдовушек на всех не хватает, гыгы, — и махом выдул остатки эля. Сержио присосался к своему, чтоб не выдать дрожи. Храни вас Пресветлые, лорд Читль, храни вас Пресветлые.
— Эй, человек! — Сержио махнул мужику у стойки. — Еще по кружке мне и моему другу. — Преодолев себя он хлопнул субъекта по плечу, осторожно хлопнул, чтоб тот не упал со стула. — Да чего покрепче!
— Чего покрепче, то серебряк стоит.
Сержио кинул на стойку два серебряка, дождался кружки и проследил, чтоб субъект благодарно схватился за подношение.
— Слыш, — шепнул ему младший дознаватель. — Я отлить отойду, щас вернус, ещ-щ-ще выпьем.
— Угу, — бандит не отрывался от дармовой выпивки.
Изобразив легкое шатание младший дознаватель вышел из веселого дома, дошел до угла и припустил к большой улице, туда, где слышался цокот копыт городской стражи. "Однако ж и правда, — думал Сержио на бегу. — Бабы и выпивка."
Длинный так и не узнал, что место сбора банды было продано за кувшин рассола.
***
— Папа! Па! Па! — Кларисса не могла решить, пустить ли слезу или топнуть ножкой. — Неужели ты, ты, величайший зельемаг Алонсии, не можешь приготовить простое зелье?
— Кларисса, лесть на меня не действует. Я не делаю приворотное.
— Это не приворотное! Капитана не нужно привораживать! Я знаю!
— Девочка моя, я не понимаю, чего ты от меня хочешь.
— Я хочу, чтобы он открылся мне.
— Чтобы он рассказал, сколько проиграл в кости на вчерашней попойке? или как пачкал в детстве штаны? Если у человека развязывается язык, никогда не знаешь, что ему придет в голову выложить первым.
— Папа, ты же понимаешь, о чем я!
Мэтр Крафт, зельемаг Первого круга, оставивший Королевскую Штудию ради тихого Бронва, тяжело вздохнул. С одной стороны — любовь к единственной дочери и, чего греха таить, интересное упражнение. С другой — воздействовать зельемагией на ни в чем не повинного молодого человека претило его убеждениям.
— Папа, он едет на войну! Понимаешь, на войну!
— Кларисса, капитан Дорн пробудет здесь в лучшем случае час. Он заберет ящики зелий для Его Величества, даст коням и людям чуть отдохнуть, и поедет назад. Что это изменит?
Плечи дочери упали:
— Не знаю. Мне кажется, это важно…
Мэтр Крафт смотрел на расстроенную дочь, а в голове уже крутились травы и формулы. А ведь и правда, его новая идея о трехкомпонентных зельях — травы, влитая сила и слова — могут дать интересный эффект. Открыть чувства, отсечь все, кроме романтики, вызвать из памяти образы… Зельемаг вернулся к столу, и Кларисса на цыпочках вышла из кабинета.
Проскользнув мимо гостинной, где мачеха (чтоб ей пусто было!) с подругами пила чай, девушка отправилась по лавкам. Мачеха жалуется, что в Бронве нет хороших модисток, все в столицу перебрались. Но Клариссе модистки не нужны, матушка научила ее прилично шить. А мачехе она шить не будет, пусть больше и не просит! Мачеха думает, что может втихаря нашептать отцу, чтоб отправил Клариссу в Обитель, все равно, мол, такую серенькую мышь замуж только ради приданного возьмут. "Дорогой, ты не хочешь дочери такой судьбы, не так ли?" Конечно, конечно, о Клариссе она печется, как же. Мачеха давно мечтает заполучить приданное Клариссы, чтоб завести парадный выезд и обновлять гардероб бальных платьев каждый год. Она, выросшая в Бронве, мечтала поселиться в Капси и влиться в столичную светскую жизнь. Отец каждый раз обрывал ее мечты, но проходило время, и все повторялось снова.
