Варя Светлая
Новая пташка для владыки
1
Музыка лилась из-под ее пальцев и заполняла собой все вокруг. Она проникала в потемневшие от времени стены, в грубо сколоченные скамьи и оседала на лицах сидящих. Но никто не замечал этой магии музыки, кроме Эллин. Она играла на скрипке с такой страстностью, с такой неистовостью, но ее словно никто не слышал.
Девушка обвела взглядом таверну, в которой выступала. Никто не удостоил ее и взглядом. Эллин давно привыкла к этому. Отец как-то сказал ей, что ценителей музыки, хорошей музыки очень мало. Главное, что нужно людям — зрелище.
«Наверное, — подумала девушка, убирая скрипку в футляр, — если бы я играла голой, добилась бы большего успеха».
Но голой играть не хотелось, более того, Эллин перед выступлениями всегда одевалась в мужскую одежду. Широкие штаны, плотный кафтан, шляпа, надвинутая на глаза — вот ее привычный наряд. А все потому, что женщину-менестреля не воспринимали всерьез, сочинительство песен и игра в тавернах считались исключительно мужским ремеслом.
Какая несправедливость! Ведь игра на скрипке — единственное, что могла делать Эллин. Единственное, чему научил ее отец. Девушка вздохнула и с любовью прикоснулась к старой скрипке. Скрипка да знание нот — вот и все, что ей осталось от отца, который три года назад покинул этот мир и отправился к богине Даэрии. Проще говоря, умер. Оставив после себя кучу неоплаченных долгов и восемнадцатилетнюю дочь.
Эллин не любила вспоминать о тех тяжелых временах. Кредиторы отца выставили ее на улицу с собственного дома на следующий день после похорон. Матери у нее никогда не было, и она ничего не помнила о ней. Вообще, у девушки с памятью творилось что-то странное. Она не помнила почти своего детства и того, как росла. Порой она забывалась настолько, что не могла сразу назвать свое имя. Возможно, причиной тому были необычные сны, что часто посещали ее. Сны о других местах. Сны, где она — другой человек. Эллин любила эти сны. Так же, как и музыку. Именно в тех снах она черпала вдохновение. Вот, что держало ее: музыка и сны о волшебных краях.
Чтобы выжить, она начала работать. Первые полгода Эллин то мыла посуду в местной гостинице, то собирала урожай у фермеров, то стирала белье горожан. Выматывала такая работа страшно, а платили жалкие гроши. Ей хватало только на ночлег и еду. В очередную зимнюю ночь, глядя на огрубевшие руки, Эллин решила, что с нее довольно. Она взяла отцовскую скрипку, на последние деньги купила поношенную мужскую одежду и отправилась в дальний путь.
Эллин нигде не задерживалась подолгу. Неделя в одном городе, неделя в другом. За игру в тавернах и гостиницах платили неплохо и бесплатно давали место для ночлега. Так два с половиной года она и странствовала по стране. Не заводила близких знакомств и копила деньги на свою мечту.
А мечтала Эллин по-крупному. Больше всего на свете она хотела попасть в королевскую академию музыки. Туда почти не принимали женщин, но все-таки бывали исключения. На это девушка и надеялась. Представив себя в стенах академии, Эллин мечтательно улыбнулась и закрыла глаза. Пьяные крики вернули ее в реальность. Кто-то опять перебрал лишнего. Девушка нахмурилась и подошла к хозяйке таверны за своей платой.
— Посетителей сегодня мало, — проворчала женщина, протягивая Эллин несколько монет, — потому и плата меньше.
Эллин хотела возмутиться, но прикусила губу. Сама ведь согласилась на такие условия. Много посетителей — больше плата. Все по-честному. Она протянула руку и забрала деньги.
— Какие тонкие руки для парня! — раздался чей-то грубый голос над ее головой.
Не оборачиваясь, Эллин кивнула и направилась к лестнице.
— Эй, скрипач, постой! — вслед крикнул тот же голос, — неплохо играешь. Где так научился?
Эллин остановилась и посмотрела на обладателя голоса. На нее взирал высокий, широкоплечий мужчина. Темно-серые глаза хитро поблескивают, пухлые губы приподняты в улыбке. Он был привлекательным и отталкивающим одновременно. Что-то в нем было не так. Исходила некая опасность, Эллин чувствовала ее кожей. При взгляде на него, ей тут же захотелось убежать сломя голову. Вместо этого девушка произнесла низким голосом, имитируя мужской:
— Спасибо на добром слове, — она вежливо коснулась шляпы и вновь направилась к лестнице.
Мужчина в два прыжка нагнал ее и схватил за локоть.
— Какой голосок у тебя, парень, интересный, — тихо произнес он, пытаясь заглянуть ей в лицо, — сними шляпу, будь другом.
Эллин вздохнула. Вообще-то ее уже много раз уличали в том, что она вовсе не юноша. И всегда это заканчивалось благополучно. Но в этот раз совсем не хотелось показывать, кем она является на самом деле. Особенно такому человеку. Что-то подсказывало, что делать этого не стоит. Она попыталась освободить руку из лапы этого типа и уйти. Мужчина лишь крепче сжал ее. А другой рукой резким движением сорвал с нее шляпу. Длинные каштановые волосы рассыпались по плечам.
— Ба! — воскликнул мужчина, — да ты девушка!
Эллин смерила его гневным взглядом.
— И что с того? — произнесла она обычным голосом, — женщин, что ли, никогда не видел?
Мужчина довольно хохотнул и стал пристально рассматривать ее с ног до головы. Хорошо, что на ней была бесформенная одежда, иначе она бы чувствовала себя не так уверенно.
— Женщин я повидал достаточно, — с самодовольной улыбкой сказал он, — но таких красавиц, как ты, еще поискать.
— Все рассмотрел? — язвительно поинтересовалась Эллин, — а теперь дай мне пройти.
Она снова дернула рукой. Но этот наглец даже не думал отпускать ее. Вместо этого он еще крепче сжал ее за руку и потащил к выходу.
— Что ты делаешь? — вскрикнула она, — а ну отпусти меня немедленно!
Мужчина проигнорировал ее требования и продолжил тянуть к выходу. Эллин пыталась вырваться, кусала его за руку, пару раз пнула ногой. Без толку.
— Что же это такое? — воскликнула она, озираясь по сторонам, — помогите! Помогите кто-нибудь!
Никто в зале даже не шелохнулся. Мужчины продолжали потягивать имбирное пиво, работницы с отрешенным видом протирали столы.
— Не кричи, пташка, — произнес мужчина, подводя ее к двери, — побереги голосок.
Он открыл дверь ногой и выволок девушку на свежий воздух. На улицу опустились сумерки, мимо пробегали редкие прохожие. Никому не было дела до странной пары у таверны. Мужчина обхватил Эллин за талию и затащил за угол здания.
— Надеюсь, ты поёшь так же сладко, как играешь на своей скрипке, — сказал мужчина, — по крайней мере, это тебе пригодится.
— Пригодится для чего?! — задыхаясь от ярости, крикнула Эллин, — отпусти меня, ты, мерзавец!
Она задергалась в его руках и со всей силы ударила его коленом. Мужчина удивленно охнул, но хватку не ослабил. Он вырвал у нее скрипку и швырнул ее на землю. Одной рукой зажал Эллин рот, другой — удерживал ее руки.
— Ишь, какая непокорная попалась, — пробормотал он, — эй, Туссен, выходи! Нужна твоя помощь. Кобылка-то необъезженная!
В кустах неподалеку послышался шорох, а через мгновение к ним уже направлялся какой-то парень. Высокий и жутко худой, с редкой рыжей бородкой, он чем-то напоминал козла.
— Рикар, — проблеял он, — может, не надо было ее брать здесь? Нас могут увидеть.
— Никто нас не увидит, — ответил Рикар, — давай-ка свяжи ее, да покрепче. Она так брыкается, что одному мне не справиться.
Эллин с ужасом наблюдала, как рыжий Туссен туго связывает ее руки и ноги. Рикар все это время крепко держал ее, полностью обездвижив. Когда девушку связали, Рикар опасливо убрал руку с ее рта. Девушка тут же набрала полную грудь воздуха и закричала:
— Помогите! Кто-нибудь, помогите!
— Заткнись! — властно произнес Рикар, — или придется отрезать твой маленький язычок. Ты же не хочешь этого, верно?
Эллин замолчала и поискала глазами скрипку. Она валялась в дорожной пыли неподалеку. Девушка молилась, чтобы инструмент не был поврежден. Эллин перевела дыхание и мысленно досчитала до десяти, чтобы успокоиться.
