Лариса Петровичева
Поваренная книга волшебной академии
Пончики и сердоликовая бабочка
Майя
— Ну не поступила и не поступила. Что теперь, умереть? Майя, да улыбнись ты! Все же хорошо!
Примерно так мне сказала моя подруга Вера, которая училась уже на втором курсе Королевской академии чародейства и волшебства. Я ничего на это не ответила. Пословица о том, что сытый голодного не разумеет, окончательно разрушила бы нашу дружбу. А мне хотелось дружить — это давало иллюзию нужности. Говорило, что я не одна на свете.
У Веры была квартирка неподалеку от академии, которая досталась в наследство от бабушки и достаточно денег от отца, банковского клерка, чтобы покупать все, что хочется, а не то, на что объявлена скидка. А у меня были родители, которые выставили меня из дому через две недели после совершеннолетия, и работа курьером в ресторанчике быстрого питания. Я носилась по всему городу с зеленым коробом на спине, который был набит пирогами, закусками, картошкой в масле и рыбными рулетиками, откладывала редкие чаевые, и поступление в академию было бы для меня шансом на комнату в общежитии и лучшую жизнь.
Один раз я его потеряла и не собиралась терять во второй.
Вера, конечно, предложила мне поселиться у нее, но не просто так: она хотела узнать рецепт моих пончиков. Ох, эти пончики! Я готовила их, когда мне было грустно — они получались настолько нежными и сладкими, что лицо невольно расплывалось в улыбке. И у плиты не надо долго стоять — это тоже плюс.
Рецепт пончиков — это все, что у меня было ценного: разделив его с кем-то, я бы потеряла саму себя. Я отказалась, Вера поджала губы и больше не делала таких прекрасных предложений. Я снимала угол на чердаке вместе с такими же горемыками — хорошо, что неподалеку от ресторана, можно не тратить время на дорогу — откладывала чаевые, чтобы однажды переехать, и каждую свободную минуту посвящала учебе. Попробую поступить через год. Попробую подняться из той ямы, в которой жила.
Так вот, пончики. С них, вообще-то, все и началось. Вернее, с того, что директор ресторана однажды узнал о них, захотел попробовать и предложил мне приготовить дюжину на кухне.
Говорю же, с пончиками все просто. Сперва готовим опару. Потом берем глубокую миску, взбиваем два яйца и добавляем к ним два яичных желтка, щепотку соли и немного хорошего коньяка. В третью миску просеиваем муку и осторожно вводим в нее сперва яичную смесь, а потом опару.
— Ловко у тебя получается, — отметил Кирк, долговязый парень, который стоял у нас на картошке: резал ее брусочками и жарил в масле.
— Еще бы не ловко, — сказала я. — Рука уже набита.
Невольно вспомнился экзамен в академию, который я провалила. Надо было бросать в манекен боевые заклинания: я бросала, попадала, но у них было недостаточно силы — тогда мирр Джон Холланд, ректор, который наблюдал за экзаменом, равнодушно проронил:
— Слабенько. Надо набить руку.
Вот чего бы ему не держать язык за зубами? Преподаватели закивали. Да, слабенько. Идите домой, абитуриентка Морави. Тренируйтесь, придете через год.
Когда я вспоминала ректора Холланда, то меня невольно охватывала злость. Беру палочки, чтобы сделать дырки в пончиках — представляю, как делаю эти дырки в нем. Ректор казался сотканным из презрительного равнодушия, от него так и веяло холодом, а худое остроносое лицо с крупными черными глазами переполняло высокомерием. Слабенько ему, видите ли! А я теперь вынуждена жить на чердаке и зачастую питаться только надеждами на лучшее. Несмотря на то, что я работаю в ресторане, меня тут не кормят. У начальства всякая крошка под учетом.
— Эй, Майя! Пончики!
Директор ресторана, мирр Шварц, наблюдал за мной с искренним любопытством. Вот уж кто был полной противоположностью ректора! Веселый, улыбчивый, низкорослый и широколицый, Шварц всегда смотрел на мир так, словно все кругом были его лучшими друзьями. С таким человеком и работалось легче. Окунув все пончики в шоколадную глазурь, я посыпала их кондитерской присыпкой, Шварц, чуть ли не облизываясь, потянулся к тарелке, и в это время на кухню влетел администратор Рорк — жердь до потолка с напомаженными усиками и невероятной, несокрушимой уверенностью в собственном обаянии.
Однажды он попробовал свое обаяние на мне — получил хорошую подачу в нос и теперь предпочитал не замечать.
— Заказ! В академию просят чего-нибудь особенного!
Шварц с видимым расстройством убрал руку от пончиков, вздохнул и спросил:
— Майя, ты ведь сделаешь еще? А эти тогда передадим на доставку, пончиков мы пока не готовили. Вот и что-то особенное. Отнесешь?
Я кивнула, взяла коробку и принялась укладывать пончики на пергаментную бумагу.
— Отнесу, — ответила я. — Мне тут платят именно за это.
Зеленый короб за спину, зеленую шапочку с кокетливым красным пером на голову — и вот я уже спешу по улице в сторону академии, черностенного замка, который возвышается на холме над городом. Иногда над замком начинают сверкать молнии — идут практические работы бытовых магов. Иногда оттуда веет свежим цветочным запахом среди зимы — природные маги выращивают цветы прямо на снегу. А иногда замок окутывают густые серые тучи, почти скрывая его от жителей Веренбурга — это значит, что начинается сессия.
Но сейчас, поздним осенним вечером, замок был похож на картинку из бархатной бумаги, которую приклеили к пейзажу. Дорога из темно-серого камня, озаренная фонарями, поднималась к нему по склону холма. Я шла, глядя, как громада академии поднимается надо мной, и верила, что однажды войду сюда уже не как доставщица еды из ресторана, а как студентка.
Этот замок однажды будет моим. Я буду слушать лекции в просторных аудиториях, смешивать зелья в лабораториях, дрессировать драконов — жизнь будет удивительна и прекрасна.
И никакой ректор мне тогда не помешает.
Высокие двери распахнулись с музыкальным перезвоном и, оказавшись в просторном холле академии, я как-то вдруг стушевалась — все здесь было торжественным и мрачным, каждый камень, каждый человек на портрете смотрел на меня так, что я почувствовала себя маленькой и слабой. Не студентка я, а просто доставщица, которая живет на чердаке — все так и советовало мне помнить свое место. Тотчас же ко мне метнулся серый растрепанный колобок домового и сердито спросил:
— Что надобно? Кто такая?
— Ресторан «Луна и Кастрюля», вы заказывали доставку еды, — сказала я, и домовой пригладил шерсть и
