Гражданство для попаданки - Екатерина Зыкова

Время – это способ, которым Вселенная проверяет наши желания на истинность.

Наверное, поэтому мы почти никогда не получаем все сразу.

© Эльчин Сафарли

– О-о-о… – этот сладострастный стон вырвался у меня непроизвольно и был, скорее, похож на тихую мольбу, чем на протест. Мужчина нехотя оторвался от моей шеи и прошелся оценивающим взглядом по лицу. Уверенность и страсть были в его глазах, пытливо вглядывавшихся в мое вспыхнувшее лицо. Его требовательные губы опять приникли к моим, припухшим от поцелуев. Я с упоенным удовлетворением шептала что-то неразборчивое. Его жадный язык протолкнулся между моих зубов, вернулся назад, снова погрузился в теплую глубину.

– Мира… Мира… – продолжал он произносить мое имя, словно хватаясь за спасательный круг. – Мира… Мира. Мира! Мирослава, очнись!

– А? Что? Что такое? – Я уставилась на подругу. Ну, вот, опять уснула на лекции. Хм, мне кажется, или весь поток, во главе с преподавателем, уставился на меня?

– Мирослава, прошу прощения, что мешаю Вашему здоровому сну, но, все же, не могли бы Вы покинуть кабинет? – профессор Подшивалов, обычно не обращающий внимание на чьи-либо проделки, явно был оскорблен до глубины души моим «тихим часом».

– Извините, Анатолий Евгеньевич, я не хотела… – произнесла я хриплым от сна голосом.

– Увы, Мирослава. Полагаю, Вам лучше найти себе более подходящее место для сна.

– Но, Анатолий Евгеньевич, мне и здесь неплохо, – я беззастенчиво похлопала ресницами.

– Вон. Вон я сказал! – Ого, вот это реакция. Ну, что за люди? Пожав плечами, я собрала вещи и, захватив сумку, отправилась на выход из аудитории. Вика же предательски хихикнула, прикрывая улыбку рукой. Спасибо, подруга, мало того, что прервала дивный сон, так ещё и имеет наглость смеяться. Ну, погоди, час расплаты близок.

Я посмотрела на часы и задумалась: до конца пары ещё полчаса, куда же мне пойти и чем заняться? Хотя, о чем тут можно думать? Поспала – можно и поесть.

Заняв в буфете столик возле окна, я погрузилась в размышления. Как странно… Я с детства привыкла ко снам о разных фантастических мирах, наполненных магическими созданиями. И они редко повторялись. Мне пришлось уповать на свое бурное воображение и тягу к романтическим приключениям. Однако, последние три месяца, меня преследует один и тот же момент – упоительный поцелуй с незнакомцем. При чем после каждого пробуждения в памяти не остается ни одной детали его внешности.

– Эй, соня, – ко мне подсела подруга. Надо же, я так увлеклась мыслями о снах, что и не заметила, как быстро закончилась пара. – Знала, что найду тебя в буфете. Где, как не здесь, может находиться прогульщик? – она мне подмигнула. – Что, опять грезила о поцелуе с незнакомцем?

– Угу, – промычала я, тяжело вздыхая.

– Да ладно тебе, Мира. Не стоит так заморачиваться из-за какого-то сна. Какими бы приятными и реальными не казались ощущения – это все происки твоего подсознания. Оно как будто обращается к тебе с призывом завести мужика.

– Да ты посмотри на этих мужиков, – я обвела взглядом уже заполненный людьми буфет. – Они же все приземленные, неинтересные, да и вообще пресные. К сожалению, тут одно из двух: либо каблук, либо самовлюбленный эгоист.

Увы, но тема отношений была для нас с Викой единственной темой раздора. Поэтому, чтобы не портить аппетит ни себе, ни мне, подруга молча закатила глаза.

Доев наш скудный обед, состоящий из булочек с капустой и кока-колы, мы направились к выходу. Я шла немного впереди и, завернув за поворот, столкнулась с широким препятствием на моем пути, неудачно приземлившись на пятую точку.

– Блииин, – какой гад посмел сбить меня с ног?! Я подняла свой воинственный взгляд, готовясь испепелить всякого, кто причинил мне, хоть и незлоумышленный, но вред. Секунда. Вторая. Третья. Я продолжала сидеть на полу и смотреть в незнакомые синие глаза. На губах парня застыла насмехающаяся полуулыбка. А он чертовски привлекателен… Высокий, статный брюнет с дьявольской улыбкой. От былой агрессии не осталось и следа. Что это все значит? Почему я сижу с открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег?

Неожиданно парень схватил меня за воротник и дернул на себя, резко поставив на ноги. Не отпуская рук и не скрывая ухмылки, он произнес:

– Попалась, Мира.

Незнакомец прижал меня к себе, одной рукой держа за талию, а другой проведя пальцем по ладони.  Произошедшее показалось мне странным. Инстинкты предостерегающе вопили. Сразу вспомнила приемы, которые разучивали на первых занятиях по самообороне год назад, после нападения какого-то извращенца на старшекурсницу. Так вот, моя реакция была мгновенной, поэтому, «насладиться» объятиями я не успела.

Захватив шею наглеца руками, нанесла ему сильный удар коленом под ребра. Да здравствует хореография и Виктор Федорович, научивший приему. Явно опешивший и не ожидавший такой реакции брюнет ослабил хватку. Естественно, я отскочила и приняла боевую стойку. Вся эта ситуация выглядела донельзя абсурдной. Днем, посреди учебного заведения, полного народа во время перемены, этот псих набросился на меня в порыве страсти. Да как он вообще посмел? Может, перепутал с кем-то? Я оглянулась по сторонам в поисках подруги, но то, что я увидела вокруг нас – не поддавалось логике.

Пару раз моргнув, стала рассматривать окружающую обстановку. Сказать, что я была удивлена – это ничего не сказать. Не знаю, что это за место, но явно не универ: мрачные бордовые стены, темная мебель в стиле эпохи Возрождения; из освещения один только огонь в камине. Оглядевшись, сделала несколько неуверенных шагов назад. Ноги хоть и стали ватными, но все же меня послушались.

– Кто ты такой и что ты со мной сделал? – мой взгляд уперся в лицо незнакомца, отмечая, что с «перемещением» в данное помещение, его черты лица несколько изменились. Не то, чтобы я успела рассмотреть его настолько хорошо, чтобы заметить разницу, но то, что они стали опаснее и заострились – видно и невооруженным взглядом. Кажется, даже воздух вокруг него электризован. Не знаю, что тут происходит, но этот тип очень опасен.

– Успокойся, Мира – прямой взгляд брюнета заставил меня поежится. Но вот что странно… В голове как будто прояснилось: испуг отошел на задний план, зародилась мысль, что происходящее – нормально.