Хозяйка замка Эдвенч
Глава 1
Возможно потому, что я всегда верила в реинкарнацию, большого шока от своего попаданства не испытала…
Хотя, надо сказать, что реинкарнацию я себе представляла совсем не так!
Впрочем, любые воспоминания лучше выстраивать по порядку…
Я родилась с серебряной ложкой во рту. Ну, почти. У отца был довольно успешный бизнес. Нет, его имя не украшало список «Форбс», но и экономить особо семье не приходилось. Мама работала на непыльной службе, куда, как она всегда говорила, ходила выгуливать обновки. Трижды в неделю появлялась Вера Михална – домработница и прекрасный повар.
После первого заграничного вояжа я с пяти лет занималась с репетитором английским – мама заметила, что мне язык дается легко, и решила, что если ребенок билингв, то грех не помочь ему. Французским я увлеклась уже в восемь, после поездки в Марсель и посещения собора Нотр-Дам-де-ла-Гард. Он произвел на меня потрясающее впечатление!
А еще у меня был Кинг – золотистый ретривер, которого я обожала. И любовь наша была вполне взаимна. Мама рассказывала, что малышкой я спала только вместе с ним. Или у него на подстилке, или мы оба на полу в моей комнате, но разлучить нас не получалось никак! Я ревела и отказывалась спать, Кинг царапал двери и скулил.
Да, у меня не было дедушек и бабушек, а единственный дядя, брат отца, давным-давно был с ним в ссоре, и они не общались. Но детство мое прошло совершенно безоблачно. Была и поездка в Диснейленд, когда я была семилетней малявкой, и шоппинг с мамой в Париже и Милане, когда мне исполнилось шестнадцать, и куча других интересных мест два-три раза в год. На летних каникулах и в новогодние праздники -- обязательно. Так что без родни я не скучала. Скорее, я не понимала, как это – иметь брата или сестру? И что, вот с этим человеком нужно будет делить маму и папу? Нет уж! Они – только мои!
Большая квартира, пять светлых удобных комнат в сталинском доме. Толщина стен такая, что даже из соседней комнаты не слышно ни звука. Про жизнь в других квартирах и вообще ничего не известно. Отличный языковой садик, лицей с углубленной языковой программой, лучший институт -- МГУ им. Ломоносова. Я поступила на бюджет. В багаже у меня уже были английский, французский и начало итальянского. Училась я с огромным удовольствием, мне просто было интересно.
В двадцать лет родители подарили мне машину, в двадцать два – прекрасную квартиру-двушку и оплатили ремонт по моему выбору. Я жила и училась, не зная материальных проблем. У меня была куча развеселых друзей и прекрасных подруг, впрочем, мы никогда и не старались вылезти за «рамки» – среди моей тусовки не приняты были наркота, излишняя выпивка или частая смена партнеров. Как-то так сложилось, что все и во всем предпочитали золотую серединку. А может, просто меня саму не привлекали модные нарко-вечеринки, и я стороной обходила «плохих мальчишек» -- ну, не тянуло меня к таким.
В двадцать два закончила институт, и с помощью связей родители меня устроили в качестве синхронного переводчика в агентство «Лингва Плюс», где я очень быстро заняла лидирующую позицию – я была молода, симпатична и легко сходилась с людьми. Очень скоро появились и собственные постоянные клиенты. Например, Татьяна Петровна, которая повадилась вызывать меня не только на деловые переговоры с итальянцами, но и брать с собой в отпуск дважды в год. Для меня это была работа, но – совершенно восхитительная работа!
При отличной зарплате и роскошных чаевых, на которые она никогда не скупилась, я успела объездить с ней весь юг Италии, побывать в удивительных местах и крошечных деревушках, попробовать и местную кухню, и редкие вина. Не те, что цистернами сливают туристам, а те, что хозяева ферм и виноградников делают для себя. Изумительные сыры и паста с морепродуктами, маленькие уютные кафешки, беспечные и галантные итальянские мужчины. Иногда я даже думала, что когда состарюсь, перееду жить сюда. Куплю маленький домик и буду сажать цветы, ходить по вечерам в паб и гулять по берегу моря с собакой.
Немного не так идеально складывалось все в личной жизни. Последние несколько лет у меня шел затяжной роман с Игорем. Мы даже пробовали жить вместе, но разбежались через полгода. Впрочем, через месяц помирились и продолжили отношения.
О семье и ребенке мне напомнила мама:
-- Лидочка, тебе уже тридцать один, детка… Ты знаешь, мы никогда не лезли в твою жизнь, но… Скажи, что у вас с Игорем?
Я отшутилась, но этот разговор меня царапнул – мама была права. Надо было что-то решать, как-то упорядочить свою жизнь. Сейчас она немного напоминала красивый зрелищный фильм, где мое участие сводится к роли зрителя. Нет, я не то чтобы сильно устала от работы или разъездов по миру… Или, все же, устала?
Иногда появлялось ощущение, что я не живу, а просто сплю. Хотя, грех жаловаться -- сон был яркий и приятный.
Все чаще я задумывалась о семье и ребенке. Хотелось уже какой-то определённости. С Игорем же, с его любовью к клубной жизни и экстремальным видам спорта… В общем-то, головой я понимала, что для семьи он совсем не лучший вариант.
Мне было тридцать три, я всерьез подумывала родить для себя, когда один-единственный телефонный звонок разбил мою жизнь на «до» и «после»…
Мама и отец погибли в аварии. Оба. Мгновенно.
Так что через два месяца, когда я проходила обязательный для служащих «Лингва Плюс» ежегодный медосмотр, меня даже не удивило, что в платной клинике, где персонал был вышколен и любезен, меня, сперва срочно отправили на МРТ, потом, дополнительно на УЗИ…
Через две недели, пройдя все круги ада с анализами и повторными анализами, с нахмуренными лицами врачей, изучающих результаты, по которым пыталась догадаться – совсем плохо или пока еще – ничего, я получила диагноз: рак…
-- Надо настраиваться на серьезную борьбу, Лидия Андреевна. Процент вылечившихся достаточно велик, поверьте мне. Я много лет занимаюсь именно этим направлением болезни, – даже сейчас врач не произносил лишний раз страшное слово. -- Но за эти шансы придется побороться! Для начала попробуем вот такой метод…
Денег мне хватало, у меня даже появилась хорошая сиделка, спокойная и доброжелательная. Именно она посоветовала мне учится вязать.
-- Это, Лидочка, очень медитативное занятие. И нервы успокаивает, и моторику пальцев поддерживает – после первой химиотерапии у меня появился тремор.
Свету я слушалась -- она, хоть и моложе меня на семь лет, у себя на родине была медсестрой и обладала просто ангельским терпением. У нее был мягкий певучий голос, и она удивительно по-доброму относилась ко мне. Попала она ко мне случайно, через одну из женщин, с которыми я познакомилась, когда проходила первую химию. Можно сказать, мы нашли друг друга. Я до сих пор благодарна судьбе за ее появление в моей жизни. Мне кажется теперь, что мир выталкивал меня, а я упорно цеплялась за него только из-за привязанности к Светлане. Я тянулась к ее теплу, ничего не давая взамен.
У нее на родине, в крошечном провинциальном городке на севере, осталась мать, не старая еще женщина и двое сыновей подростков. Их нужно было кормить, одевать, учить. Единственную фабрику, градообразующее предприятие города закрыли. Тогда Светлана и решила мотнуться в столицу. Три раза за это время она ездила в отпуск к детям и маме, и это было самое тоскливое для меня время, хотя мы всегда выбирали период ремиссии. Только вот последний год съездить она не смогла – просто не рискнула оставить меня одну.
В своем мире я умирала долго и мучительно, почти четыре года борьбы, поиска увлечений – занять руки и мысли, отвлечься от ужаса и болей, с которыми я теперь жила, химиотерапия, через год – еще одна, операция, реабилитация, анализы-анализы-анализы…
И, в периоды кажущихся улучшений или ремиссии – вышивка и шитье, вязание и лепка, прогулки-прогулки-прогулки… Конечно, мастером я не стала ни в одном виде рукоделия. Более того, иногда я швыряла очередную работу в стену и рыдала…
