Мемуары рядового инквизитора. Господин королевский некромант - Галина Львовна Романова

ПРОЛОГ.

- Збышко!

Он вздрогнул. Опять Зирка! Как она ему надоела!

- Збышко, подожди!

Юноша обернулся, сжимая в кулаке короткое охотничье копьецо так, словно это была тонкая шей той, которая сейчас поспевала за ним со всех ног.

- Збышко… ну Збышек же… - задыхалась девушка на бегу.

- Чего тебе?

Он постарался, чтобы его голос звучал ровно и даже устало-доброжелательно, но выражение глаз плохо вязалось с ним. Девушка с явным усилием одолела последние несколько шагов и остановилась, хватая ртом воздух.

- Ты куда?

- Ты бежала за мной от деревни только для того, чтобы спросить, куда я иду? – он покрепче перехватил копьецо, упираясь им в землю. Длиной оно было лишь на пару ладоней выше его макушки, и одна из них приходилась на широкий листовой наконечник. Обычное охотничье копье, которое удобно метать в лесу, целясь в теплый звериный бок.

Или в человека.

- Я, - Зирка смотрела на него снизу вверх и беспомощно улыбалась, - хотела сказать… ты… возьми меня с собой!

- Еще чего?

- Ты ведь не на охоту идешь, - сказала она, и улыбка исчезла с ее лица, уступив место чему-то новому. – Возьми меня с собой.

- С чего ты взяла, что я… Нет! Ни за что!

- Ну, Збы-ы-ышек, - протянула она. – Ну, пожалуйста…

- Нет. Я сказал.

Развернувшись, он зашагал прочь, ступая привычно легко и быстро, как тот, кто с раннего детства привык бродить по лесу в одиночку.

За спиной зашуршали торопливые шаги. Вот ведь настырная девчонка! И как от нее отделаться?

Зирка начала бегать за Збышеком чуть ли не с тех пор, как научилась ходить. Мальчишке тогда пошел шестой год, и он как-то сразу ощутил себя взрослым. Сначала малявка его только раздражала. Потом он к ней даже немного привык, но в последнее время, когда у нее стала расти грудь, присутствие девушки опять начало откровенно выводить из себя. Потому что Зирка – не иначе как с подачи своих родителей – вбила себе в голову, что они жених и невеста. Еще бы! У них столько общего! Они практически выросли вместе. И как им не пойти по жизни рука об руку?

Беда была в том, что Збышек шел своим путем. И глупая девчонка решила, что она тоже особенная. Она начала буквально преследовать своего «будущего мужа», ходила за ним по пятам, выслеживая, стоило Збышеку отлучиться из деревни. Вот как сегодня. Ну как она не могла понять, что ему не нужна жена! Он не знает, что с нею делать! И вообще…

Вообще, у него {действительно} была своя жизнь. И в эту жизнь не вписывалось ничего лишнего.

{Это} началось давно. Не с рождения. И не в шесть лет, когда он обзавелся вечно ноющим хвостиком. Ему тогда было лет тринадцать. Обычно в эту пору у мальчишек просыпается пока еще смутная тяга к девчонкам. Они начинают замечать, что у тех под рубашками проступают такие странные притягательные округлости. Рука сама так и тянется прикоснуться к тайне. А потом у них впервые ощущается шевеление в штанах, и они начинают стыдливо прикрывать чресла одеялом, стесняясь того, что может увидеть утром мать, если, рывком сдернув одеяло, поднимет с постели. Збышеку были чужды проблемы сверстников. В тринадцать лет ему начали приходить совсем другие сны.

Ему снилась зима. Всегда только зима. И бешеная скачка. Черный – всегда черный – конь мчался то через заснеженный лес, то спящим под снежным покрывалом полем, то пересекал уснувший город, где дома, казалось, съеживались под шапками снега на крышах. И не понять – то ли сам он скакал на коне, то ли сам он и был этим конем. Снилась бешеная скачка, холодный ветер в грудь, слезы из глаз, напряжение всех мышц могучего сильного тела – и огонь в ночи. Огонь, к которому он рвался в бешеном беге, и до которого никак не мог домчать. Лишь однажды, когда впереди возник чернее ночи провал оврага и он, не раздумывая, взвился над препятствием, ему с высоты полета на миг удалось увидеть скалу. На ней – что-то вроде остатков старого храма. И костер точно в центре.

И все. Видение было мимолетным, но таким отчетливым, что, проснувшись, Збышек точно понял, что лишь там, у этого огня, ему и удастся согреться.

И еще – что это место где-то существует. Его надо только найти.

Ответ пришел неожиданно. Родители… те люди, которых он когда-то считал родителями, узнав о его видениях, только переглянулись и вздохнули. А потом отвели его на болото, туда, где на небольшом островке посреди топи еще сохранялись развалины какого-то небольшого поселения.

«Ты нам не родной сын, - сказал тогда отец. – Мы лишь взяли тебя на воспитание. Здесь, на этом месте, много лет назад мы приняли тебя из рук твоей матери в присутствии твоего отца. Они…они не были обычными людьми. И, как знать, может быть, твое видение есть как раз свидетельство того, что они наконец-то зовут тебя к себе».

После этого Збигнев и решил уйти. И ему совсем не нравилось, что он идет не один.

Шарк… шарк… шарк…

И кто только придумал ежедневно подметать храм? Здесь же и так чисто, хоть ешь с пола? Нет, изволь дважды в день махать тут метелкой из свежей лаванды. Лаванду надо собирать в монастырском цветнике, выбирая только увядающие стебли. Дескать, так угодно Богине. Менять метлу стоит по мере изношенности, каждый раз проверяя, не обтрепались ли стебли. Одни измельчать и относить в компост, другие срывать на их место. А еще надо заготавливать на зиму лавандовые веники и развешивать их в кладовых. Ну и работенка!

Шарк… шарк… шарк…

Говорят, это не просто работа, это – послушание. Дескать, так учишься смирению, вниманию и терпению. Но пока что-то не заметно.

Шарк… шарк…

Надоело!

Томас выпрямился, опираясь на метлу. Он попал в «смертники» потому, что мать еще до его рождения дала обет – если после пяти дочек родится двойня, одного она отдаст богам. Младшего, разумеется, потому что старший… это старший. И когда Томас подрос, его за