Таверна «Ведьма». Инквизиторам вход воспрещен! - Александра Берг

Пролог

Последнее, что я увидела, был яркий свет фар, а затем пришла боль. Я никогда не представляла, что может быть так больно. Тебя словно наизнанку выворачивают, а потом трясут, пока твои внутренние органы не станут напоминать скомканную бумагу. Спазмы искажали лицо, а тело сотрясали конвульсивные порывистые судороги. Однако и пяти минут не прошло, как я перестала что-либо чувствовать. Боль прошла, словно по волшебству, если вообще можно так выразиться. Тело стало лёгким, воздушным, почти невесомым. Я чувствовала спокойствие и умиротворение, наверно, впервые после пережитого развода, который выпил из меня все соки. Помниться раньше, каждый раз вспоминая тупое выражение лица мужа, и не менее тупое — его любовницы, меня охватывала нервная дрожь, а волоски на затылке пускались в неконтролируемый пляс.

— Дорогая, это не то, что ты подумала, — по-идиотски состроив физиономию, отозвался муженёк.

Ага, как же… Это не то, что я подумала. Оба голые на кровати. Да, да — это совершенно не то! Мерзавец!

Вспоминая это, руки сами сжимались в кулаки, а сейчас… А сейчас ничего подобного не было. Меня отпустило, и я чувствовала себя просто замечательно, пока… пока до моих ушей не донёсся чей-то жалобный плач. Плакал ребёнок. Мальчик.

— Пожалуйста, вернись, — горько причитал он. — Сестрёнка…

У меня сердце сжалось от невероятной тоски. Так хотелось ему помочь, но могла ли я?

А почему, собственно, нет? По крайней мере, можно попытаться.

Сделав над собой усилие, я полетела на тоненький голосок. И чем ближе я приближалась, тем тяжелее мне было. Тело стало набирать вес и сила гравитации, если она вообще здесь была, начала давить на меня. Вместе с вернувшейся тяжестью я снова ощутила боль. Однако она была не тупой, а острой, и исходила из района живота.

— Лизи? — голос мальчика послышался совсем близко, будто он стоял рядом со мной. — Лизи! Лизи! — меня начали тормошить. Острая боль в животе сменилась ноющей в голове.

— М-м-м, — единственное, что я была в силах сделать — это промычать, так как руки и ноги не слушались, я даже глаза не могла открыть.

— Я сейчас, я сейчас, — запричитали точно над головой, — принесу водички. Лежи. Не шевелись.

Примерно через минут десять я почувствовала, как ко рту поднесли стакан с водой, который я мгновенно осушила.

— Ещё? — радостно завизжали над ухом. — Да-да ещё!

Второй стакан воды я уже смаковала. Она была, на удивление, вкусной, не такой, как в городе. Наверно, по вкусу она напоминала свежую колодезную.

— Лизи?

Странно, почему он называет меня Лизи?

— Лизи, — повторил мальчик, а по голосу это точно был мальчик. — Ты можешь открыть глаза?

Да, мне и самой хотелось это сделать. Но вот незадача — у меня не получалось. Будто мне заклеили ресницы. Возможно, это чья-то злая шутка. А может, я сплю, но не могу проснуться? Хотя, нет, на сон не очень похоже. Во сне, по крайней мере, нет боли.

— Открой глаза, ты сможешь, — маленькая горячая ладошка легла мне на лоб.

Сделав над собой очередное усилие, я всё-таки смогла открыть глаза, но тут же их закрыла. Потому что не поверила им. И это не шутка — весьма сложно поверить в то, что, вместо современных больничных стен, тебя окружает изрядно потрёпанная бревенчатая комната. Вместо электрических ламп, помещение освещается тремя огарками свечей, которые вот-вот потухнут. Вместо мягкого синтепона, под жопой что-то твёрдое и… пахучее. Неужели сено? Подушки тоже жёсткие, похоже, они набиты ватой. Нет, я точно не в больнице. Но тогда где?

— Что происходит? — я снова открыла глаза и повернула голову. Я не ошиблась — на меня смотрел маленький мальчик, лет семи-восьми. Волосы цвета созревшей пшеницы, яркие голубые глаза, россыпь светло-коричневых веснушек на носу и щеках. Я видела его впервые, а вот ему я была, похоже, знакома. И знакома — это мягко сказано.

— Лизи! — он плюхнулся мне на живот, отчего я издала утробный стон. — Ты жива!

— Я… жива… — голос точно был не моим. Мягкий, нежный, девичий. Подняв руки и взглянув на них, я чуть было не закричала. Не только голос, но и руки, и ноги — всё было не моим! Набравшись сил и поднявшись, я кое-как доковыляла до стены, на которой висело зеркало.

Мама дорогая! На меня смотрела милая, я бы даже сказала, красивая девушка. Тёмные густые волосы до самой поясницы, серые глаза, хрупкая фигурка. На вид ей было лет восемнадцать, не больше. От такого умопомрачительного зрелища у меня снова начала болеть голова и колоть желудок.

— Лизи? — испугавшись, паренёк живо подлетел ко мне, а после и вовсе взял за руку и усадил на кровать. — Тебе снова плохо?

— Нет, нет, — я помотала головой, — всё хорошо. Вот только… — я не знала, как продолжить. Шутка ли, очутиться в другом теле и времени. Кто в такое поверит?

— Вот только, что? — мальчик поднял на меня немигающий взгляд. По глазам я поняла, что он умный парень, и именно поэтому решила выложить ему всю правду.

— Вот только я не твоя сестра…

Глава 1

Колокольчик на входе мелодично зазвенел, впустив вместе с мужчиной кусочек ненастной погоды. Дождь шёл уже добрых три дня, мешая не только работать на огороде, но и отгоняя от таверны потенциальных посетителей: крыша прохудилась и теперь напоминала дуршлаг.

— Нарушаете, госпожа Коуэлл, — с порога заявил гость, встряхнув длинными тёмными волосами.

Мужчина был, конечно, хорош. Весь такой высокий, широкоплечий. Я таких только на обложках журналов видела.

— И что на этот раз? — устало выдохнула я.

— Ведьма! — из его уст это прозвучало, как приговор.

— Кто? — от неожиданности я даже икнула.

— Таверна ваша, почему так называется — “Ведьма”?

— А что, ваши законы действуют и на названия? — я выпучила глаза, искреннее пытаясь прожечь в Инквизиторе дыру, но я вовремя остановилась. Не хватало еще, чтобы меня схватил инквизитор!

По рассказам Тома — моего младшего братца, которого после перемещения в это тело я по-другому назвать не могла, на костре в этом мире,