Хозяйка лавандовой долины - Элен Скор

Экскурсионный автобус плавно притормозил и остановился, дорогу ему перекрыло огромное стадо овец. Я выглянула из окна, глядя на овечьи спины, казалось, там, на дороге перекатываются грязно серые морские волны.

— Остановка полчаса! — объявила молоденькая девушка экскурсовод.

Туристы радостно загалдели, вываливаясь из автобуса наружу. Поездка по горному серпантину всех немного утомила. Многие тут же поспешили к выставленным неподалёку лоткам с сувенирами, оттуда же тянуло лёгким дымком и ароматом свежего шашлычка. Но всё это меня не интересовало, я увлечённо принялась фотографировать раскинувшуюся чуть ниже долину. Жаль, ракурс перекрывают камни и какие-то лачуги, больше похожие на хозяйственные постройки.

А если подняться вон туда? Я задрала голову на ближайший уступ, в сторону которого вела узенькая натоптанная тропинка. Правда через несколько шагов я наткнулась на протянутую поперёк тропки бечёвку, на которой болталась выцветшая картонка с надписью «Проход закрыт».

Я воровато обернулась и, перешагнув через табличку, пошла дальше. Чуть выше находилась площадка, огороженная старенькими деревянными перилами. Рядом стояло несколько лавочек и чуть покосившийся столик.

Странно, почему туристов сюда не пускают, вид отсюда открывался просто волшебный! Горное ущелье, изумрудно зелёная с лиловыми вкраплениями долина и силуэт прекрасного замка вдалеке. Я принялась щёлкать кнопкой фотоаппарата, пытаясь запечатлеть всю эту красоту. Подошла к самому ограждению, не замечая открывающего сразу за ним обрыва.

В кадр никак не хотел попадать белоснежный пик далёкой горы, я потянулась, опираясь о деревянные перила ограды. Вот, получилось! Отличное фото выйдет!

Внезапно послышавшийся сухой треск стал для меня полной неожиданностью, хлипкие, прогнившие от времени перила поддались под тяжестью моего тела, и я со всего маха рухнула с утёса вниз, прямо на камни.

Говорят, что за минуту до смерти перед глазами человека проноситься вся его жизнь.

А какая она была у меня?

Счастливое детство в стране советов, правда, советы больше любили давать бабушки у подъезда. Я родилась в середине семидесятых, когда каждый житель страны был уверен в своём будущем, это будущее расписывали на годы вперёд: себе, своим детям, внукам. Мои родители не исключение.

Папа, преподавал на кафедре прикладной геологии, имел учёную степень и огромную любовь к родным просторам. Мама — учитель биологии в школе. Не удивительно, что каждое лето они отправлялись в экспедиции и частенько брали меня с собой.

С детства я привыкла к обществу взрослых, говорящих «заумными» словами. Ничего удивительного, что в шесть лет я с лёгкостью могла определить, чем отличается полевой шпат от кварца, отлично читала и знала больше сотни названий полевых растений.

Не стоит и говорить, что в школе я была почти круглой отличницей, единственное, что мне никак не давалось — это пение и иностранные языки. Но благодаря моим остальным успехам учителя смотрели на это сквозь пальцы. Впрочем, как говорила мама, и без этих навыков можно неплохо прожить, зато она сама прекрасно пела. Я всегда любила слушать как она, возясь на кухне, заводила: «Лаванда, горная лаванда!». Эта песня для меня навсегда слилась с образом мамули, ароматом яблочных пирогов, крепкими объятиями чуть пахнувшего табаком отца. Чудесное было время!

Не смотря на успехи в учёбе, я не была классической заучкой и отлично ладила со сверстниками. Хотя, признаться, мне порой было с ними скучновато, и я каждое лето с нетерпением ждала очередной поездки с отцом куда-нибудь на Уральские горы или степи Казахстана. Там, рядом с взрослыми, я чувствовала себя среди своих, с упоением таская в лагерь найденные камни или собирая очередной гербарий.

Ничего удивительного, что получив школьный аттестат, я поступила в институт отца. Там меня по-прежнему окружали знакомые лица.

А страну уже потряхивало, вокруг происходили стремительные перемены, которые поначалу почти не затронули мою семью. Родители были вполне обеспеченными людьми с обширными связями, им ничего не стоило подарить своей дочери-первокурснице однокомнатную квартиру в довольно престижном районе.

Мама привила мне хороший вкус в одежде, да и сама я считалась довольно симпатичной — не удивительно, что на меня обращали внимание не только однокурсники, которых на моём факультете было большинство, но и мужчины постарше.

Мы познакомились с Николаем случайно, он привёз на кафедру свою научную работу, а так как города он почти не знал, меня попросили на время стать его экскурсоводом. Он так трогательно за мной ухаживал: цветы, конфеты, прогулки по парку. А ещё он был на восемь лет старше меня и уже дважды женат, правда о последнем я даже не догадывалась.

Через неделю он сделал мне предложение, и я с горящими глазами всё рассказала родителям. Мама была категорически против: парень из глубинки, не такого зятя она себе представляла! Отец был не столь категоричен, но увидев слёзы любимой дочери, согласился с моим выбором. Единственное, на чём родители настояли, это не прописывать Николая в мою однушку, за это впоследствии я была им очень благодарна.

Родители организовали нам шикарную свадьбу и, поднатужившись, в качестве свадебного подарка преподнесли автомобиль.

Говорят — каждый учиться на своих ошибках, чужие советы тут мало помогут. Вот и я не сразу поняла, что моему уже мужу нужно было лишь зацепиться в институте на хорошей должности. Ну, не оставит же профессор своего зятя без работы!

Дела в институте к тому времени уже не были так, хороши как прежде. Новой стране не нужны были учёные, тем более геологи. Многие начали переквалифицироваться в «челноков» или продавцов на рынке, продавая ширпотреб, изготовленный трудолюбивыми китайскими друзьями.

Тогда-то Николай и понял, что дал маху: те деньги, которые он получал в институте, оказались не столь велики, городской прописки он так и не получил, а жизнь в большом городе оказалась не так уж хороша. Полупустые полки магазинов начали потихоньку заполняться иностранными товарами, но «институтской» зарплаты на них явно не хватало.

Мои родители помогали нам деньгами. Родители Николая приезжали раз в год, привозили несколько мешков картошки, трёхлитровые банки с закрутками и охали: до чего я довела их сыночку — кожа да кости.

После очередного такого визита Николай решил заняться бизнесом, ведь некоторые его знакомые уже могли себе позволить пусть подержанную, но иномарку, сверкая на шее толстыми золотыми цепями, что считалось показателем крутости и достатка.

Взяв все наши деньги, он закупил на них говорящие брелки, хвалясь, что их с руками отрывают. Только уже через несколько дней на него