Жизнь и Месть Чёрной Королевы (СИ) - Головач

Вы когда-нибудь задумывались о том, существует ли Бог на самом деле? Или же это просто байка, что нам рассказывают кучки фанатиков-идиотов, насильно внушая веру в него?

А если же он и существует, то почему же не внемлет нашим мольбам и просьбам? Может, ему просто глубоко наплевать на свои чёртовы игрушки, которые он создал ради развлечения и избавления от скуки?

Я, как и многие из вас задавалась этими вопросами большую часть своей жалкой и никчёмной жизни, но ответов на них так и не находила… До одного определённого момента, который стал для меня едва ли не одним из роковых.

Представьте себе маленькую хрупкую девочку с чёрными, словно сама ночь длинными и густыми локонами, большими серо-голубыми глазами и белоснежной, словно первый снег кожей.

Казалось бы, милая красивая малышка должна быть обласкана в любви и искреннем тепле своих родителей, которые сделали бы ради её счастья и благополучия, что угодно.

Типичная и знакомая до боли история, которая обязана была закончиться счастливым и прекрасным финалом, не так ли? Увы, но вынуждена разочаровать вас, друзья. Эта история сильно отличается от сотен и тысяч тех, что вы слышали.

Этой самой девочкой являюсь я, как вы уже наверняка успели догадаться. Я никогда не знала ни родительской любви, ни тепла, ни ласки, никогда не знала, что же такое настоящая дружба и взаимопомощь.

Почему же? Просто потому что жизнь отнеслась ко мне крайне жестоко.

Реальная жизнь и судьба…

Так уж вышло, что с самого своего рождения я была обречена провести всю свою чёртову жизнь прикованная к постели. Не могла ни ходить, ни двигаться самостоятельно. Даже подниматься и садиться толком не умела.

В течение всех двадцати двух лет я провела в специальном приюте, предназначенном для таких людей вроде меня. И всё это только потому, что мои «дорогие» и «любимые» родители оказались жалкими трусами, которые побоялись брать на себя такую ответственность, как ребёнок-инвалид.

И даже то, что я умудрилась родиться в грёбанной культурной столице России, городе Санкт-Петербурге, никак не улучшало моё положение в приюте.

Что до приюта, то не думайте, что за нами, в том числе и за мной ухаживали, как это подобает в цивилизованных странах, где в свою очередь лечение и забота были на первом месте. Дабы в конечном итоге выпускать в жизнь пусть и не совсем здоровых, но более или менее самостоятельных людей.

Что касается ситуации в нашем приюте… Для культурной столицы, привечающей туристов своей красивой обёрткой и приветливыми лицами людей всё было не так радужно и светло на самом деле.

От самого корня и до его кончиков город был охвачен гнилью. Это было также чётко выражено и в приюте, который всячески старались украшать к приезду высокопоставленных чинов и компетентных медиков, что приезжали сюда время от времени на проверку.

В такие дни сотрудники приюта просто расстилались перед посетителями, показывали «качество, уют и свой прогресс». В целом были очень дружелюбны, кормили воспитанников и пациентов качественными продуктами и ухаживали изо всех сил. Всем своим видом показывая, что их «заведение» что ни на есть одно из лучших во всей стране.

Разумеется, пациенты, все мы знали, что это далеко не так. Всё это было ради денег, которые выделялись на улучшение качества жизни и обновление приюта…

Конечно, эти деньги шли исключительно в карманы сотрудников, которые тратили на нас лишь крохи из тех баснословных сумм, что они получали. Это делалось для того, чтобы создавать видимость того благополучия, о котором здесь говорили.

Но никто из нас не мог ничего возразить, высказать, попросить помощи. Причинами тому были бессилие в виду здоровья и банальный страх. Нас запугивали практически постоянно.

Но обо всём по порядку.

Хороших деньков, подобных этим, к сожалению, было крайне мало. Проверки устраивались раз в полгода или год, и каждый из нас считал дни от проверки до проверки, чтобы вздохнуть чуть свободнее, при этом всё же глубоко внутри сотрясаясь от ужаса, который нам категорически запрещалось проявлять как-либо внешне.

Действительность была настоящим кошмаром. Обшарпанные ледяные стены, продуваемые окна, батареи, которые практически не включались, из-за чего зимы превращались в ледниковый период, кровати с порванными тонкими и грязными матрацами, сквозь которые прекрасно чувствовалась ледяная сталь.

Не стоит говорить, что от этого боль в костях и мышцах не прекращалась ни на миг.

Пищу давали ровно столько, сколько нужно было для поддержания жизни, но никак не для наполнения необходимыми для здоровья силами. Чаще всего могли выдавать помои или обкусанные, обглоданные остатки. Воду наливали стоялую, а порой и ржавую или с различными примесями и отходами, как мусорными, так и естественного происхождения.

О хорошем купании тоже можно было забыть. Ведь оно делалось раз в полтора-два месяца ледяной водой.

И это были только цветочки, ну, а ягодки… Ягодками было само отношение сотрудников к нам пациентам.

По любому поводу, даже не значительному нас наказывали так, как ни один бы хороший родитель или компетентный врач не стал бы.

Нет, на нас не кричали. Крики могли бы услышать, а это повлияло бы на репутацию этого заведения. Не кричали и пациенты.

Нам не давали такой возможности. В рот нам всегда засовывали грязные кляпы, оттаскивали за волосы в комнату обтянутую звуконепроницаемыми материалами на всякий случай.

Там с нами могли делать всё, на что только способна была извращённая пороком человеческая душа, даже убить… Что иногда применялось к совсем ослабленным от условий.

От ужасных средневековых пыток до любого проявления насилия, какое только можно было себе представить. Никто не оставался обделённым.

Особенно здесь «любили» меня и денно и нощно искали повода снова «отправить» в «КОМНАТУ».

Комнатой её называли все. Воспитанники и пациенты, с ужасом перешёптывались, говоря о ней, стараясь не упоминать. Потому как даже за одно упоминание нас могли туда отправить, ссылаясь на то, раз мы упоминаем, значит, очень по ней соскучились.

Наша одежда тоже не отличалась предметом каких-то изысков. Скорее это была рванина, походившая на ту, в которой ходили сироты во время войны.

Всё это, конечно, резко менялось в дни проверки. Перед ними заменялась одежда, постель, пациентов мыли и кормили, как настоящих людей и каждого строго предупреждали вести себя в соответствии со