Чувства и искупление
Эллариан
Пролог
Вереница птиц стайкой пролетела над пробуждающимся городом, скрывшись далеко за ледниками Озариса, и навсегда покинула умирающую суровую местность. Теплый солнечный свет снисходительно озарил округу, окрашивая темные мрачные домики в золотистый цвет и заливая мокрую опавшую листву яркими цветными бликами, но солнце быстро скрылось за тучами, лишив природу надежды на тепло. Подул холодный пронизывающий ветер, морозя кожу лица и рук, но Уильям Фабиан продолжал гордо стоять на крыше замка, сопротивляясь стихии и не обращая внимания на растрепавшиеся из хвоста длинные светлые волосы. Мужчина пронзительно смотрел вдаль своими бледно-голубыми глазами и знал, что скоро великие деяния, которые он вершил, окупятся. Король доверил ему важную миссию, как самому верному соратнику, и, видит святая Лорелея, Уильям исполнит ее любой ценой, даже если плата будет слишком высока. И пусть планы его зловещи, но помысли чисты.
Он возложил на алтарь победы много сил, здоровья и крови и еще столько же отдал на открытие школы не для того, чтобы все разрушить. Немалыми трудами Фабиану удалось вернуть старому замку Тенебрус должный вид и сделать его обителью новых магов. Расположенный на северо-востоке Рейвенхарта — столицы Арривии — и граничащий с ледниками Озариса, он уже много лет был заброшен и считался гиблым местом, пока не появился Уильям. Найти выживших после войны с Лимранией магов-элементалистов и мастеров по телекинезу, трансмутации и телепатии оказалось еще сложнее. Но Фабиан справился, и его ученики принялись изучать эти сложные науки вместе с другими необходимыми предметами: математикой, алхимией, ботаникой, целительством, историей и географией. Не всем удавалось усвоить знания, но те, у кого получалось обуздать свою стихию, двигать предметы силой мысли, менять их форму и состояние, варить снадобья и проникать в чужой разум, поощрялись и отправлялись на службу к королю. В живых оставались единицы, и многие погибали, защищая границы страны, но ведь в этом и состоял смысл обучения — служить во благо государства. Так успокаивал себя Фабиан, когда прощался со своими учениками и принимал в школу новых молодых магов.
Около двери на крышу послышался шорох и по каменной лестнице поднялся человек в военной форме с эмблемой Арривии на кожаной куртке и сурово посмотрел на Уильяма, сразу привлекая его внимание тяжелой поступью. Он остановился рядом с Фабианом и неохотно отвесил ему легкий поклон в качестве приветствия, но в ответ ему досталось лишь молчание.
— Господин директор, король вызывает вас к себе. Немедленно, — нетерпеливо проговорил гвардеец, теряя терпение. — Это касается вашей ученицы. Ее отец в бешенстве.
— Королевский прокурор Уайт? — Уильям резко обернулся, растеряв крупицы храбрости. — Он в курсе?
— Королю пришлось рассказать, — объяснил гвардеец и замолк.
На лице Уильяма отразилась смесь гнева и отчаяния, но он незамедлительно взял себя в руки и последовал за гвардейцем к порталу с удивительно прямой спиной. Ему предстоял тяжелый разговор, от которого зависела его жизнь и жизнь других учеников, но в одном Фабиан не сомневался — он не позволит никому уничтожить его детище. Даже самому провидению.
Он скрылся в портале, уверенный в собственной справедливости и ослепленный гордыней, не замечая взгляда темных пронизывающих глаз, которые неотрывно следили за ним еще с крыши.
Глава 1. Боль
Рея тенью шла по коридорам замка, стараясь не сталкиваться с однокурсниками и не попадаться преподавателям на глаза. Последний месяц стал настоящей пыткой и испытанием на проверку ее стойкости и живучести, и, к сожалению, бой девушка проигрывала. Свежие глубокие порезы на руках пылали огнем, причиняя адскую невыносимую боль, сравнимую разве что с темной магией. Она никогда не думала, что ее жертвенность и желание помочь обернутся глупым безрассудством, последствия которого станут необратимыми. Ее оценки резко ухудшились, чего и следовало ожидать от ученика девятого курса, отчаянно противившегося применять полученные знания на практике. Она больше не могла колдовать, потому что любое, даже самое простейшее заклинание, приводило к ранам, не способным на быструю регенерацию. Маг без магии. Как глупо.
Она почти смирилась с отсутствием друзей, которые и до этого не баловали ее вниманием, и сочувствующими взглядами. Первое время ей удавалось скрывать свое состояние и контролировать эмоции, не выдавая боль, но с новыми ранами становилось сложнее сдерживать себя. Она знала, что ухудшилась не только внешность, меняя свежий яркий румянец на болезненную бледность, тусклость волос и мешки под глазами. С каждым днем мысли пропитывались ядом, отравляя ее жизнерадостную натуру и превращая в мрачную тень прошлой беззаботной жизни. И приближающийся конец Рея ждала с облегчением и надеждой, что скоро ее страдания закончатся, а бесконечная усталость превратится в бесконечный покой. Столь резкое изменение образцовой студентки преподаватели не могли не заметить, однако, после того как директор отказался помочь, сухо сообщая о том, что он не всесилен, резко перестали видеть проблему, деликатно стараясь избегать пустого взгляда девушки.
Рея почувствовала легкое жжение на кончиках пальцев и тепло на перевязанных руках. Действие лекарства заканчивалось, боль усиливалась, и бинты снова пропитывались кровью. Она привалилась к стене, стараясь выровнять дыхание, но ноги подкашивались, и Рея почти осела на пол, если бы не суровый голос, доносившийся из класса артефакторики. И его тон, пробиравший до костей, подсказывал девушке, что опоздание на урок может привести к более серьезным увечьям, чем раны на руках от колдовства. Нужно было торопиться.
Преподаватель артефакторики и маг огня Роланд Ротмант всегда вызывал у учеников весьма однозначные чувства страха и ужаса с примесями волнительного трепета у недалеких девиц. Бывший адепт темной магии, лучший друг директора Фабиана и верный последователь короля, каким Уильям выставил его на суде в ответ на обвинения в предательстве, оказывался одной из обсуждаемых тем среди учеников ровно до тех пор, пока не появлялся в поле видимости у сплетников. Молодой, амбициозный мужчина — явно с присутствием интеллекта, раз занял пост командующего гвардией короля в двадцать один год, а в двадцать четыре после снятия обвинений снизошел до обучения пустоголовых детей в только открытой школе магии — в начале преподавательского пути казался ученицам весьма интересной кандидатурой для объекта воздыхания. Ровно до первого едкого замечания в адрес одной из студенток, которая от нанесенного ей ущерба по гордости долго перемывала ему косточки, не скупясь на эпитеты и настраивая верных подруг против этого несносного человека.
В отношении заместителя директора Присциллы Голд студенты трепались не меньше, ведь ее требовательность к трансмутации не уступала даже Ротманту к артефактам. Рея считала подобные выпады в отношении преподавателей недопустимыми из-за банального уважения, что среди ее друзей не поощрялось. К началу последнего девятого курса она научилась не реагировать на мнение окружающих и смирилась с одиночеством, которое в редких случаях нарушалось шумной компанией однокурсников, охотно зазывавших ее в деревеньку Примвис. Ей хватало того, что на уроках и Ротмант, и леди Голд выкладывались на полную, чтобы вбить материал в горячие головы, а остальное она пыталась отмести прочь. Рея гасила распространявшийся по всему телу страх от хмурого взгляда угольных глаз преподавателя артефакторики, когда в ее адрес лилась критика не меньше, чем на остальных, но она отчаянно убеждала себя, что если отбросить замечания и вникнуть в суть сказанных Ротмантом слов, то он производил впечатление человека, чрезвычайно увлеченного своим делом. Она топила чувства злости и опустошенности к нему, когда вспоминала, кем он являлся на самом деле и какие поступки совершал на службе у короля ради победы. Рея до сих пор горевала по матери, умершей из-за строя, установленного после войны и приведшего к упадку всех сфер общества, в том числе медицине. Ее не смогли спасти из-за элементарного отсутствия лекарств и персонала, разбирающегося в болезнях, и Рея, будучи на тот момент еще ребенком, с ужасом наблюдала, как мать умирала в муках и страданиях без возможности облегчить боль. Она испустила дух в полном смятении рассудка, не узнавая дочь и мужа, и, казалось, даже себя.
