Мирослава в стране чудес - Коваленко

Впервые мои способности пробудились совсем в раннем, детском возрасте. Не могу сказать, сколько мне было, но, что я помню точно… так это то, что был день смерти моей сестры.

Моя сестра Лия спасла меня от подвыпившего квиллийца, который пристал в тот день к нам на улице. И в мыслях у него были совсем не добрые намерения.

Когда этот ублюдок отбросил Лию, не рассчитав свои силы, тогда-то и уснула она вечным сном.

«Вечный сон» — так она говорила про чью-либо смерть. Я была младше ее на три года. И она всегда заботилась обо мне, как могла. Даже тогда, когда вокруг были темнота, крики и боль, она находила слова, которые были бы не так мрачны, как сама действительность.

Когда ее не стало, не стало и меня. В буквальном смысле. Она была островком безопасности, теплоты и сытости. Моим домом. Возможно, ее потеря, а возможно страх и пробудили во мне способность исчезать…

В начале, когда убийца моей сестры перестал меня видеть, я все списала на его не самое трезвое состояние. Но потом это снова повторилось. Меня не видели!

Со временем я научилась контролировать свои способности и даже смогла усовершенствовать их. Невидимость — не совсем точное определение моего таланта. Я могла стать невидимой, но была осязаемой, а также я могла полностью исчезнуть и превратиться в буквальном смысле в призрак. Я осознавала себя, но меня не было. Были лишь мои мысли и чувства.

В первый раз это было страшно. Я думала, что умерла и никогда не стану прежней. Но сейчас, я не мыслю себя без этой способности. И все же, взяла за правило — ложиться спать в обычном состоянии, ведь небольшой страх остаться навсегда в состоянии призрака был всегда.

Становясь призраком, я могу быстро перемещаться в пространстве. Как если бы я очень быстро бегала.

К скорости я пришла недавно, когда вновь от страха даже в состоянии призрака вдруг переместилась в соседнее помещение.

Чего может бояться невидимое существо?

Я тоже думала, что перестала бояться чего-либо и кого-либо, но, к сожалению, чувства, не отключишь по щелчку пальцев, а весь мир не очистишь от скверны и черни. По правде говоря, я и не пыталась. Мне и своих забот хватает.

Родителей я не помню. Также и то, как именно мы с сестрой оказались одни на улицах небольшого городка — в Кермите. Кажется, я с самого рождения живу на улице — выживаю.

В детстве с Лией мы были в числе маленьких оборванцев, что вечно снуют и попрошайничают на людных улицах Кермита. Не гнушались мы и воровством. Именно в то время мы примкнули к местной шайке бездомной ребятни. И именно с ними я осталась впоследствии.

Я считала их своей семьей. До тех пор, пока они не решили нажиться на мне. Кому, если не им я могла доверить свою тайну о способностях? Только они и знали все обо мне.

Это было неделю назад, когда семья решила предать меня…

* * *

Я зашла в наш затхлый домик поздно ночью и, не заглядывая на кухню, где горел свет, решила пойти к себе.

— Юна? Это ты? — Только Кайлеб мог услышать мои шаги. Хотя я научилась ходить практически бесшумно.

— Да. — Ответила я, проявляясь. — Ты почему не спишь?

— Ждал тебя, если честно. Ну как все прошло? — Кайлеб спрашивал меня о сегодняшнем деле, который он поручил сделать. По его наводке в город прибыл иностранец, с крупной суммой в чемодане. Всего-то надо было выкрасть этот денежный чемодан. — Идем. Расскажешь за чаем.

Кайлеб был старше меня. Он был негласным лидером в нашей шайке.

— Твоему информатору надо накостылять! — Проворчала я, присаживаясь за деревянный и немного поломанный стол. — Весь день выжидала, когда этот старикан выпустит из своих рук этот чертов чемодан. Только в гостинице он это и сделал. Пришлось лицезреть голое тело этого сморщенного индюка перед походом в ванную комнату и только потом порыться в его вещах.

Пока я раздраженно выплескивала события сегодняшнего дня, Кайлеб налил травяной чай, который я люблю и подал к нему простой бутерброд из хлеба и куска ветчины.

Обычно у нас таких излишеств не водится, но как только мы проворачиваем неплохое дельце сразу же тратим. В основном на еду. Недалече такое дельце провернули, вот и решили пошиковать!

— Ну и что? Я не вижу, чтобы ты с собой что-то взяла… — спрашивал Кайлеб, пока я поглощала этот бутерброд.

— Да потому и говорю, что твой информатор брехло! Не было у него ничего! Пару золотых — это все его богатство! — Проговорила, наконец, дожевав. Чай был теплым. Поэтому я его практически залпом выпила.

— Ндаа… Не очень хорошо. — Задумчиво и печально ответил Кайлеб. Обычно он так не расстраивается из-за провалов.

— Эй ты чего? Да ладно… Найдем еще что-нибудь. — Решила я в кои-то веки подбодрить Кайлеба. Обычно этим занимался он, а не я.

— Что мы найдем? Город не такой-то и большой. Иностранцев на каждом шагу не валяется. С каждым разом все сложнее находить золотые и при этом не попасться. Мы уже не дети. С нас и спрашивать теперь будут совсем по-другому, если поймают.

Я и не думала, что Кайлеб настолько переживает по этому поводу. Обычно он всегда такой решительный, не унывающий, сильный. Но сейчас я видела совсем другого Кайлеба, что было странно… Я быстро откинула эту мысль, как оказалось зря.

Медленно комната начала плыть налево, а стол направо. Я схватилась за край стола, чтобы не упасть от головокружения.

— Ммм… Кайлеб? Мне как-то…

— Я так устал, Юна… Я так устал от всего этого. Я постоянно вижу эти семьи, у которых дом без дыр в стенах, стол полон еды и улыбки до ушей… А мы… Все больше тонем в этом болоте. И нет конца края.

— Кай…леб… — не было сил уже держаться, и я с грохотом свалилась со стула. Моим глазам предстал наш потолок над кухней, а затем хмурое и грустное лицо Кайлеба.

— Прости Юна. Ты нас поймешь, возможно…

Я понимала… И это то, что меня злит больше всего! Я зла на себя! Зла ужасно, что понимала. Но вернуться обратно домой никогда не смогу, как и простить. И был