Секрет королевы Маргарет - Алиса Селезнёва

Кто-то вытащил меня из кареты и грубо толкнул на землю. Чёрные штаны, чёрная кожаная куртка и чёрная маска, скрывающая верхнюю половину лица. Наёмник. Или лесной бандит. Признаться, я не чувствовала разницы. Карие глаза смотрели с таким отвращением, словно я была червяком или мусорной крысой. Бандит замахнулся, и я прикрылась рукой, надеясь смягчить удар, но удара не последовало. Напротив, некто другой, светловолосый и широкоплечий, рывком поднял меня на ноги и спрятал себе спину, а наёмник, харкая кровью, упал наземь замертво.

Боже мой... Он нашёл меня! Он снова меня нашёл!

Краем глаза я успела заметить, что его лицо залито кровью. Губа рассечена, на щеке глубокий порез, а из левого плеча торчит обломок стрелы.

– Отдай ведьму и можешь идти куда заблагорассудится.

Трое наёмников, таких же чёрных и гибких, как тот, что напал на меня, надвигались на нас, держа наготове кинжалы. Мой защитник вытер тыльной стороной ладони рот и поднял меч. Я по-прежнему была за его спиной.

– А потом Аделаида отдала волшебный амулет королю, тот излечил его от проказы, а она сама осталась с принцем Чарльзом, – восхищённо рассказывала Алла Сергеевна и краснела при этом как маков цвет.

Я скривилась, с трудом удерживаясь от желания закатить глаза.

– Естественно, Аделаида осталась с принцем Чарльзом и отдала волшебный амулет королю. Какой ей смысл возвращаться в Москву? Там она всего лишь продавщица книг. Ни мужа, ни детей. Родители и те давно умерли. Для чего? Чтобы работать по двенадцать часов в день за копейки?

Алла Сергеевна вздёрнула нос и отвернулась к стене. Она закончила педагогический университет всего несколько месяцев назад и была самым молодым филологом в нашей школе. Буквально на днях ей исполнилось двадцать два, и она с восхищением глядела на мир огромными голубыми глазами и глотала книги, как воздух. Особенно Алле Сергеевне нравились фэнтезийные, с попаданками, драконами и ведьмами, на последних страницах которых принц обязательно спасал свою принцессу. Алла Сергеевна за неделю обычно успевала прочесть два-три таких романа, а затем щедро делилась впечатлениями с коллегами по цеху. Ну, то есть по школе.

Порой я искренне ей завидовала. И как она умудрялась выкраивать время на чтение с нагрузкой в двадцать восемь часов, проверкой тетрадей и классным руководством? Мне вот читать было некогда, хотя книги я всегда любила до дрожи и не представляла, у чего отобрать лишнюю минуту, чтобы погрузиться в необычный и идеальный мир, пахнущий свежей типографской краской.

Только вот истории с попаданками меня всегда раздражали. Я вообще не понимаю, откуда взялась эта мода? Рекламой книг о девушках, угодивших в альтернативный мир, и драконах, крутящихся вокруг них, завалена вся лента в социальных сетях. И ладно бы там что-то новенькое появилось. Так нет… Всё под копирку. Чешуя, платья, грудь пятого размера, а потом принц и башня. Принц, кстати, чаще всего преобразившийся дракон. И так из истории в историю.

Не знаю, как Алла Сергеевна, а сама я никогда не мечтала попасть в фэнтезийный мир. Наверное, поэтому романы с драконами так сильно мне и претят. Я бы хотела побывать в Советском Союзе шестидесятых и познакомиться с бабушкой и дедушкой, увидеть их маленький деревянный домик в конце улицы, а лучше переместиться в восьмидесятые, подружиться с мамой и папой и понять наконец, почему они развелись. Ну, а если мыслить совсем радикально, то я бы не отказалась иметь в своей квартире что-то вроде Кроличьей норы Кинга, той самой, которую он описал в романе «22.11.1963». И пусть даже там при любом перемещении всегда будет один и тот же день. Зато можно гулять, есть еду без химии и наблюдать историю России собственными глазами. Ну, или не совсем России, но всё равно собственными глазами. Не по учебникам, а вживую. А то в последних слишком уж часто тексты под воздействием власти меняться стали...

– Про Комарову слышали?

Татьяна Леонидовна влетела в учительскую с взлохмаченными волосами. Судя по сбившемуся дыханию, по лестнице на третий этаж она бежала со скоростью олимпийского спринтера.

– Нет, а что?

– Увольняют её. Бумага из департамента пришла.

– Значит, всё-таки та родительница добилась своего… – Алла Сергеевна приложила ко рту ладонь. Людмила Николаевна, проверяющая в углу тетради, покачала головой. Я не произнесла ни слова. Последние лет пять работы в школе научили меня одному важному правилу: все свои мысли нужно держать при себе, а радоваться и огорчаться с оглядкой. Коллектив у нас хоть и хороший, но женский. А в женском коллективе, как известно, даже у стен уши бывают.

– И поделом ей! – Татьяна Леонидовна хищно сверкнула глазами.

Я открыла первую попавшуюся в руки тетрадь и последовала примеру Людмилы Николаевны. Ольга Юрьевна Комарова проработала в нашей школе директором около пяти лет. Женщина она была строгая, но справедливая. Если виноват, получай по полной, но, если не виновен, она тебя даже у чёрта из глотки выгрызет. За учителей Ольга Юрьевна стояла горой, детям и родителям спуску не давала и перед департаментом на задних лапках не прыгала. Ольга Юрьевна, как говорится, была от станка. Много лет работала учителем, потом стала завучем. Меня, молодую и зелёную, обучала именно Комарова. И ругала, и хвалила – всё было, но мне она нравилась. И тогда, и сейчас. За искреннее желание научить. Как ребёнка, так и молодого специалиста. Не просто отсидеть положенное время, а действительно дать знания.

– Может, ещё обойдётся, – начала было Алла Сергеевна, но Татьяна Леонидовна резко её осадила:

– На её место уж другого назначили. Я у Катюши в бумагах сейчас видела. Какой-то Королёв Ф.Э.

– О, мужчина! – оживилась Алла Сергеевна. – И фамилия такая звучная. Ф.Э. Может, Феликс Эдмундович?

– Или Фёдор Эрнестович, – подхватила Людмила Николаевна и тут же махнула рукой. – Да, впрочем, неважно. Лишь бы руководитель хороший был. Не шишка из департамента, а учитель. Чтобы знал внутренние проблемы школы, за учёбу ратовал, а не за пляски с песнями. А то понаберут менеджеров, которые вообще ничего в педагогике не смыслят. Им только результаты подавай. Да, проекты, проекты чёртовы…

Татьяна Леонидовна пожала плечами и уставилась на тёмно-коричневую дверь. Но не на ту, что вела в коридор, а