А декан взглядом убийственным сквозь очки сверлит, того гляди — лопнут, дышит тяжело так, угрожающе. Губы плотно сжались, ноздри раздулись, а я, хоть и маленькая и худенькая ведьмочка, но не настолько, чтобы за черенок метлы полностью спрятаться, но попытку такую предприняла…
Он шумно и медленно выдохнул, потом также шумно вдохнул, обратно опустился на свое место и попробовал исправиться:
— Слышь, вы…
Сам понял, что получилось не очень. Опять пара глубоких вдохов, потом смел осколки ручки прямо на пол, пальцами потер виски и вроде как успокоился.
— Адептка Рид, уйдите с глаз долой, искренне вас прошу, — устало произнес декан.
А я вроде как и рада бы последовать его совету, но совесть врожденная не дает. И чувство несправедливости, будь оно не ладно.
— А я не могу… — прилагая все усилия, чтобы не заикаться призналась я, выглядывая из-за метлы.
— Что еще, адептка? — откидываясь на спинку кресла, спросил он с безнадежностью в голосе.
— А я боюсь, что ваш секретарь в незапланированную командировку может отправиться, — отставляя метлу в сторону и опускаясь перед бесенком на колени, ответила я. — Вам не стыдно до нервного срыва доводить помощников?
— Адептка Рид… — донеслось раздраженно.
— Не все же время на некромантов надеяться, — перебила я, подтаскивая к себе сумку с вещами.
— На ведьм никогда не надеялся, некроманты надежнее, — насмешливо ответил василиск, вроде даже злиться перестал.
Но я уже была вся при деле. А до меня в такие моменты достучаться трудно, лучше даже не пробовать, поэтому и отвечать не стала, и насмешку проигнорировала. Похлопала для начала бесенка по щекам, потом приподняла веко, убеждаясь, что зрачок на свет реагирует. Достала нужные порошочки, смешала компоненты за долю секунды и поднесла к его носу. Секретарь вдохнул, закашлялся и сел на пол, цепляясь за мои плечи.
— Милочка, вы как? С вами все нормально? — спросил он почему-то меня, хотя я собиралась задать подобные вопросы ему.
— Я — прекрасно, в отличие от вас, — я встала и протянула ему руку, чтобы помочь подняться на ноги. Он от помощи отказался и встал сам, держась за край стола и слегка пошатываясь.
— Вы удивительная, — сказал он, растекшись в широкой улыбке, но опасливо косясь на свое начальство. Я на всякий случай срочно порошки перепроверила — вдруг компоненты приворотного под руку попались? Убедилась, что ничего подобного не произошло, и только тогда неуверенно улыбнулась в ответ.
— Ну, так что? — вспомнила я, повернувшись лицом к декану. — Оформите на меня отказную?
— Тебе надо, ты и оформляй, — равнодушно ответил василиск и, снова вооружившись ручкой, стал делать пометки в своих бумагах.
Обрадованная, я села напротив секретаря, который уже занял свое рабочее место и любезно протянул мне и бумагу, и ручку, и принялась за составление спасительного документа. Через пять минут я с гордым видом положила его перед деканом. Тот отвлекся от своей работы, взял в руки бумагу, прочитал и вернул мне, снова уткнувшись носом в документацию.
— А подпись поставить? — растерянно напомнила я, держа в руке отказную.
— А разве я говорил, что подпишу? — не поднимая очкастых глаз, глухо спросил он.
— А что, не подпишите? — еще более растерянно уточнила я.
— Нет, и не собирался.
— А как же нарушение техники безопасности, срыв уроков, приворот… — промямлила я, ничего не понимая. Он должен был с криком "Ура! " подписать мне документ и избавиться навсегда.
— А как же — я отличница, я неспециально и я не буду никого привораживать? — откровенно улыбаясь, спросил он, отняв взгляд от работы. И улыбка его показалась мне довольно-таки зловещей…
— Да вы… Да вы… — нужных слов почему-то не находилось. — Да вы права не имеете!
— Чего я там не имею? — усмехнулся он.
Я даже не придумала, что ответить! Нервно прошлась по кабинету, судорожно сжимая в руке отказную, и попробовала еще раз. Гордость — прощай!
— Подпишите, пожалуйста, — очень вежливо попросила я, снова положив листок перед ним. А он смотрит на меня через очки, молчит и улыбается, не скрывая ехидства.
— Пожалуйста, — придвинув отказную к нему ближе, тихо попросила я опять.
Он в ответ руки на груди демонстративно сложил и улыбаться продолжает. Молча, издевательски!
— Ты, отказную-то, милочка, с собой забери, — негромко посоветовал бесенок со своего места. — Коллекцию Фергюса пополнишь, он, глядишь, на радостях-то тебя в первый сектор переселит…
Вот радость-то немыслимая! В сырости жить, под вечным ливнем… Этак я не ведьмочкой скоро буду, а в кикимору болотную превращусь, а того гляди и лягушкой заквакаю… Ну уж нет!
— Я там жить не буду! Сами живите, раз так нравится! — отказную со стола сцапала, но рвать не стала, сложила аккуратненько и в сумку положила. Подпишет, никуда не денется. А сама на сумку села, так же, как он, руки на груди скрестила и ультиматум выдвинула:
— Раз отказную не подписываете, то я здесь останусь. Там мокро, холодно, грязно, не хочу туда.
— Думаете, у меня силы не хватит вас за дверь вынести вместе со всеми пожитками? — спокойно ответил он. — А надо ли до этого доводить, адептка Рид?
От его спокойствия холодом веяло, я даже в сумку крепче вцепилась, но с места не сдвинулась. А он продолжил говорить, только нотки в голосе жестче стали:
— С этого дня вы учитесь на моем факультете, посещаете учебные занятия с группой КМВ-198, не прогуливаете, прилежно учитесь, живете там, куда вас поселили, преподавателям не хамите, и не забываете, что я ваш новый декан. Иначе я подпишу вам совсем другой документ — на отчисление. За этим дело не станет. Надеюсь, мы с вами друг друга поняли.
Как уж тут не понять! Все поняла, прямо в этот миг и поняла, что взорвать деканат — благое дело. Но тут заступничество пришло откуда не ждали.
— А что вы, магистр, о ведьмочках знаете? — подал голос бесенок. — Они ведь правда в тепле и уюте жить должны, им самой природой предназначено. Да и хрупкая она такая, только посмотрите, а вдруг под дождями да снегами простудится, заболеет, вечно на больничных сидеть будет… Никакой учебы ведь не получится, не жалко вам ее?
Я притихла, реакции декана ожидая. Я жалость не люблю, но тут надежда на спасение появилась, поэтому бесенку простительно. А вдруг проймут холодного ящера слова секретаря?
— Я, Флип, о ведьмочках знаю достаточно, — растягивая слова, ответил ему декан. — Болеть не будет — на то она и ведьмочка, других лечит и себя тем более сможет. А тепло и уют при желании они где угодно сделать могут.
