– У меня всё отлично, вот решили с друзьями за город съездить, скоро вернёмся.
– С друзьями? С Павликом, что ли?
– Да ты их не знаешь.
– А живёте где, далеко?
– Ну так, прилично. – Ну а что, действительно далековато от дома. – Вы там сильно переполошились из-за меня?
– Поначалу очень, а потом Клава пришла, карты раскинула, сказала, что всё у тебя отлично будет, мужа себе найдёшь красивого-богатого.
– Ясно.
Мама моя, большая любительница гаданий, карт Таро, астрологии и прочих сверхъестественных материй, виделась с Клавой, самопровозглашённой белой колдуньей в седьмом колене, раз в неделю, отдавала ей приличную сумму, а взамен получала ворох радостных предсказаний.
Раньше я считала её увлечения блажью, глупостью, а теперь не была так уверенна. Даже захотелось рассказать ей про своё невероятное приключение.
– Не нашла ещё мужа? – нетерпеливо поинтересовалась мама. Неинтересны ей мои дела, если они не касаются предстоящей свадьбы или рождения внуков.
– Ой, мам, давай без этого. Как найду, ты первая узнаешь.
– Ну тогда, давай доченька, до связи, а то я на маникюр записана через полчаса, уже опаздываю.
Красивого-богатого, значит? Интересно, про нимб над головой в предсказании ничего не говорилось?
Часть 3
– Некоторые виды магии требуют полной самоотдачи. Физической, интеллектуальной, духовной... сексуальной, – сказала Иоланда. То есть я предполагаю, что она сказала нечто в этом роде, на самом деле я клевала носом и ничего не слышала из лекции, а очнулась от грохота, с которым локоть Вадима съехал со стола при слове «секс». Вадим издал какой-то сдавленный, едва слышный звук, похожий на последнее издыхание небольшого зверька, Иоланда сделала вид, что не заметила.
Я тоже встрепенулась. Какой ещё секс?
Из-за соседней парты раздался ещё ряд громких звуков: удар коленом о столешницу, скрежет стула. Точно, не послышалось.
– Мне нужно... выйти, – сказал Вадим.
– Мы что, должны что-то такое делать? – спросила я, как только он ушёл. – Друг с другом?
– Нет, – Иоланду вопрос не смутил. – Близость может быть полезна в особо сложных ритуалах, которые проводят жрецы и жрицы Ордена. Пары используют близость для того, чтобы усилить свои заклинания, если хотят, конечно же. Это не сильно распространено.
– Зачем тогда нам об этом знать? Через месяц нас здесь уже не будет.
Естественно, она не смогла ничего ответить, потому что не существовало никакого ответа, но смущенной по-прежнему не выглядела. Она отвернулась к огромному окну и продолжила свою лекцию. Мерный стук её золотых туфелек, когда она прохаживалась по кабинету, и монотонный голос действовали на меня усыпляюще.
Прошло полчаса, а Вадим так и не вернулся.
– Пожалуй, мне тоже нужно выйти.
Вадима я ожидала найти в одной из шикарных туалетных комнат (они по площади были как неплохая трёхкомнатная квартира), поэтому удивилась, когда нашла его рядом с учебной комнатой, в большом мягком пуфе. Я подсела к нему, подталкивая локтём, чтобы подвинулся.
– Иди обратно.
– Не тупи, пошли вместе.
– Возвращайся одна. И чего ты села сюда, рядом же ещё один стоит?
– Ты совсем ничего не понимаешь? Она же тебя провоцирует.
– Зачем?
Я пожала плечами.
По земным меркам, мы пробыли в Эйа четырнадцать дней. Это срок достаточный для того, чтобы привязаться к новому месту. Свою комнату во дворце я теперь помнила гораздо лучше, чем квартиру, в которой прожила почти два года, а класс для занятий магией со сводчатыми потолками и большими окнами стал роднее, чем аудитории моего универа. Но совсем скоро всё это кончится.
Оставлять комнату особенно не хотелось. Если было бы можно, я бы с удовольствием взяла все вещи с собой, особенно широкую кровать с белыми витыми прутьями каркаса, огромные зеркала, занимающие целую стену, ласковые цветы-лианы, ползающие по потолку, полу, стенам.
– Ещё немного и мы будем дома, – сказала я Вадиму. Его комната была ненамного хуже моей, отличалась только в том, что касалось половой принадлежности хозяина.
Он посмотрел на меня долгим тяжёлым взглядом и усмехнулся, отворачиваясь.
– Что? – спросила я.
– Ты ещё не поняла? Я не собираюсь возвращаться.
– Но как же? Кто-то же должен тебя ждать дома!
– Не знаю про тебя. Может, смысл твоей жизни – сниматься в массовке тупого кино с плохо приклеенными ушами. А мне жизнь впервые предоставила великолепный шанс стать кем-то, не школьным посмешищем, не жалким помощником костюмера. А я ведь устраивался на должность специалиста по спецэффектам, между прочим, но сейчас не об этом. Мне представился шанс, и, можешь быть уверена, я не собираюсь его упускать.
– Когда решил? Сразу или как...
Из-за поворота показались Конрад и Юджин с коробкой в руках. Я замерла на полуслове, потому что Юджин – красивый, глаза бы мои не видели, до невозможности – смотрел прямо на меня и улыбался.
– Что у нас тут за собрание?
– Мой принц? – Иоланда вышла, почувствовав присутствие Юджина. Меланхолично, чуть печально окинула взглядом нас с Вадимом.
Тут же с противоположной стороны подошёл Серджиус. Теперь это действительно походило на собрание.
– О, все в сборе, – обрадовался Конрад, усаживаясь в наш с Вадимом пуф. – А мы тут как раз принесли торт. Помнишь, Марта, ты говорила, что хочешь попробовать наши местные торты? Серджи, угощайся.
– Да что у вас с личным пространством, люди, – проворчал Вадим, расталкивая нас локтями.
Я взяла кусок торта. Он, кстати, был божественным.
– Боюсь, у меня плохие новости, – сказал Серджиус, не обращая внимания ни на брата, ни на торт, ни на отчаянные попытки Вадима выбраться. Обязательно нужно было испортить момент.
Не сговариваясь, они пошли в одну сторону, и я поплелась за ними. Пока никто не заметил, Вадим улизнул. С него хватило коллективных посиделок, общество большого количества людей напрягало его. Мы тем временем вышли за Дворцовую Стену, но в Город не пошли, а стали обходить Стену вокруг.
– Ты ещё тут? – спросил Серджиус. Никто кроме него моего присутствия не заметил. Юджин рассеянно махнул рукой в его сторону, потому что и я, и всё остальное не имело больше значения, всё померкло рядом с тем, что он увидел.
Ледяной шпиль, воткнутый острым концом в землю, вспорол газон с сочно-зелёной травой, прочертив длинную борозду. Выше глыба льда расширялась, а на самом верху виднелся ломанный край, состоящий из тысячи морозных иголок. В центре конструкции, лицом в небо лежал молодой человек с застывшим, спокойным лицом. За его спиной, тоже закованные во льде, распустились крылья. Это был тот самый рыжий солдат, которого я недавно застала спящим в общей зале.
