Но если он был монстром и в момент, когда я освобожу его, он знает, что я убегу. Может быть он в действительности не планировал меня отпускать.
– Я…я не могу этого сделать. Мне жаль. Я никуда не собираюсь, Гай. – Я чувствовала, как паника овладевает мной, когда поняла, что хуже смерти – это стать его пленницей до конца своих дней. – Это слишком. Я помогу тебе любым другим способом, которым смогу, но я никуда не отправлюсь.
"Эмма, ты не можешь отступить сейчас! Ты должна освободить меня, прежде чем я причиню еще больший вред твоей жизни. Я не смогу жить, если с тобой что-нибудь случиться!"
Последовал громкий стук в дверь, когда на табличке загорелось "Пристигните ремни безопасности".
– Я должна вернуться на свое место. – Я потянулась за салфеткой из настенного диспенсера [4] и похлопала себя по лицу.
"Эмма, я могу помочь тебе узнать, что произошло с Габриэллой".
Мое сердце остановилось, сжалось, а затем бешено заколотилось.
– Ч-что ты сказал?
"Ты слышала меня. Я могу помочь найти того, кто забрал ее. Я знаю откуда стоит начать поиски".
– Ты знаешь что-то? Почему ты не сказал этого раньше?
"Если ты хочешь ответов, то ты должна освободить меня"
– Как ты мог пойти на такое? Как ты можешь использовать мою любовь к ней таким образом?
" Я всегда намеревался выяснить, что случилось с Габриэллой. Я собирался сказать тебе позже".
– Я не верю тебе. Ты просто так говоришь это.
"Верь во что угодно. Но ты хочешь узнать, что с ней случилось? Тащи свою задницу сюда".
Он находился там. Он определенно находился там. Гай потянул за ту единственную ниточку, ради которой я пойду на все.
Это было единственное место в моем сердце, которое приносило боль и печаль, и которое нуждалось в том, чтобы все это прекратилось. А он использовал его. Без сомнения, ему не стоит доверять.
И теперь мне приходиться идти к нему, потому что если он действительно может помочь выяснить, что случилось, то Гай поставит точку – принесет покой моей маме – конечно если я выживу.
– Хорошо. – Я открываю дверь и проскальзываю мимо рассерженной стюардессы, затем возвращаюсь на свое место и надеваю наушники.
"Эмма", – он кричал сквозь музыку.
Закрыв глаза, чтобы сдержать слезы, я прибавила громкость.
"Эмма, мне жаль. Но ты не оставила мне выбора".
Я переключила на меня "Разбуди, как будешь уходить" группы Вхам. Он всем сердцем ненавидел музыку восьмидесятых.
Гай предпочитал оперу. Я практически могла чувствовать его раздражение в своей голове.
Довольная ухмылка расползлась по моему лицу. Я одержу победы, и неважно насколько они будут ничтожными, зато мои.
1940г., Бакалар. Мексика.
– Привет, – донесся тихий голос, выдернув Вотана из полудремы, в результате чего тот выпал из гамака.
Он приземлился с мягким стуком в грязь и вытянул больную шею вверх, чтобы обнаружить ясноглазую девочку, которая смотрела на него сверху вниз.
Ее лицо с тонкими чертами светилось невинностью. И чем-то еще.
Чем-то знакомым. И это были не ее шокирующие зеленые глаза или напряженность во взгляде. Это была энергия, которую излучала каждая клеточка ее тела.
– Привет. Я Габриэлла, – сказала она в той же манере, как это делал Петен. – Мне пять. Она протянула свою маленькую ручку, показав пять миниатюрных пальчиков. – А ты кто?
Вотан медленно поднялся, все также изучая маленькую девочку, неуверенный в том, свидетелем чего он в действительности стал.
– Этого не может быть.
Маленькая девочка продолжала рассматривать любопытным взглядом больших глаз.
– Кто ты?
Вотан моргнул.
– Меня зовут Вотан.
В этот момент в хижину вошел Петен, держа в руках миску, но от слов Вотана уронил ее на пол.
– Габриэлла! Немедленно уйди отсюда! – закричал Петен. Женщина с длинными, темными волосами и такими же темными глазами выглянула из-за Петена.
Габриэлла заплакала, схватилась за юбку женщины и спрятала в нее лицо.
Женщина просто застыла и уставилась на Вотана, не обращая внимания на плач ребенка и сжимая полированный черный камень на ее шее.
Петен внезапно встряхнул женщину и велел ей уйти. Она рассеяно кивнула и убежала, таща за собой Габриэллу.
Повернувшись, Петен внимательно осмотрел Вотана.
– Ты – Вотан? – спросил он.
Вотан проигнорировал вопрос.
– Что именно тот мужчина сделал с твоей кузиной? Это ведь была она?
Петен держал дистанцию, явно потрясенный.
– Мы не уверены в том, что произошло.
– Расскажи, что знаешь! – закричал Вотан.
Петен вытянул вперед руки, защищаясь.
– Я говорю правду. Моя кузина, Итцель, немногое нам рассказала. Ее привезли в небольшую деревню вместе с женщинами с юга. Она не рассказала, что происходило те несколько месяцев, но поведала об одной ночи, когда пришла группа темных жрецов, Мааскабы, и начала убивать женщин.
Мааскаб.
В голове Вотана всплыли образы жрецов с черными душами и налитыми кровью глазами, чьи обнаженные тела покрыты черной сажей. Их длинные волосы, слипшиеся в дреды из-за крови, свисали до самой талии.
Когда они зарычали в голове Вотана, сквозь их черные зубы текла слюна, смешанная с кровью. Он почти ощущал гнилостное зловоние мрака, сочившееся из их пор.
Петен продолжил.
– Кузина сбежала. Когда она вернулась, мы узнали, что она беременна – нашей Габриэллой.
У Вотана отпала челюсть. Нашей крови? – подумал он, не уверенный, что мог полагаться на только что услышанное.
– Отец Габриэллы – мужчина, который забрал твою кузину?
Петен кивнул.
– Да, хотя Итцель не обсуждала это.
Этого не могло быть. Но, он видел ее, как доказательство. Неоспоримое доказательство. Один из его братьев нашел способ зачать ребенка. Человеческой женщине.
Вотан прижал руки болезненно пульсирующим вискам. В этом вообще не было смысла. Его брат тайно крал девственниц и спаривался с ними. Вероятно, жрецы искали женщин.
У Вотана трещала голова и размышлять здраво он не мог. Разобраться со жрецами, затем встретиться с братом.
– Мааскабы, – выдавил из себя Вотан. – Где я могу их найти?
Петен продолжал пялиться, по-видимому ошеломленный видом накаченного мужчины с мускулистым, громадным телом, ростом в шесть футов девять дюймов [5], с длинными иссиня-черными волосами и свирепым взглядом бирюзовых глаз.
