— Мне нравится эта красная эмблема, — сказала она, меняя тему. — Это ведь твой любимый цвет.
Я усмехнулся. Она все же прочла те записки, которые я спрятал среди голубых таблеток. Она не забывала обо мне, даже когда была с Каем.
— Я давно хотела тебе сказать. Знаю, я всегда говорила, что мой любимый цвет зеленый. Так было написано и на моей микрокарте. Но он изменился.
— И какой он сейчас? — спросил ее я.
— Синий, — ответила Кассия. — Как твои глаза. — Она наклонилась немного вперед. — Есть кое-что значимое в этом синем цвете.
Я хотел верить, что она сделала мне комплимент, но это было не так. Она хотела сказать мне что-то большее. Я знал, что Кассия подразумевала что-то иное: но что?
Зачем добавлять слово «в этом»? Почему бы не сказать просто: «В синем цвете что-то есть». Думаю, она имела в виду синие таблетки, которые я дал ей тогда в нашем городке. Неужели она пыталась сказать мне, что они спасли ее, как мы и верили всегда? Мы все знали, что таблетки должны были помочь нам выжить в случае несчастья. Я хотел, чтобы у Кассии было как можно больше этих таблеток, так, на всякий случай.
Когда я дал Кассии таблетки, то не сказал ей правду о том, как мне удалось достать их. Я пытался найти такое объяснение, которое не взволновало бы е. Что мне пришлось сделать, чтобы достать для нее бумагу и таблетки. Я постоянно повторяю себе объяснение, и большую часть времени верю в него.
***
Когда мы приземляемся внутри белого заграждения, я не замечаю никаких признаков мятежников. Общество держит абсолютный контроль над ситуацией.
Огромный белый шатер отмечает границы территории, по всей территории внутри стен установлено временное освещение. Чиновники, одетые в защитную одежду, ведут постоянное наблюдение. Рядом с нами приземляются и другие аэрокары, наполненные врачами и пациентами.
Я не беспокоюсь. Я знаю, что Восстание приближается. И, не зная этого, Общество отправило меня почти в то самое место, где мне необходимо быть. Я желаю, чтобы мы с Кассией могли вместе увидеть, как все произойдет, и первыми услышать голос Лоцмана. Интересно, что она думает обо всем этом.
Кассия состоит в Восстании, значит, она должна знать и о чуме.
— Зараженных — направо, — приказывает чиновник в яркой форме нашим медикам. — Тех, кто на карантине, — налево.
Я перевожу взгляд налево, чтобы понять, куда он указывает. Городская мэрия.
— Должно быть, в медицинском центре не хватает свободных мест, — вполголоса говорит чиновница Лей.
Хороший знак, очень хороший знак. Чума распространяется быстро, — это лишь вопрос времени, когда Восстание сделает решающий шаг.
Уже сейчас большинство чиновников выглядят измотанными, руководя передвижением людей.
Мы поднимаемся по лестнице и заходим в Сити-Холл. На секунду я представляю, что Кассия идет рядом со мной, и скоро начнется банкет Обручения.
Чиновница Лей толкает двери. — Вперед, не стойте, — направляет нас чей-то голос, но я понимаю, почему люди внезапно останавливаются: зал изменился.
Внутри огромной площадки под куполом, тянутся ряды чистых крошечных клеток. Я знаю, что это: центры временного содержания, которые, в случае эпидемии или пандемии, могут быть сооружены где угодно. Я узнал о них из программы обучения, но никогда не видел собственными глазами.
Клетки можно разбирать и собирать в различных конфигурациях, как кусочки головоломки. Под полом у них есть свои системы водопровода и канализации, и эти системы можно устанавливать и в гораздо более крупных зданиях. Каждая ячейка снабжена небольшой койкой, люком для доставки еды и перегородкой в задней части, достаточно большой для уборной. Наиболее отличительной особенностью клеток, кроме их размеров, являются стены. Они, по большей части, прозрачные.
Прозрачность заботы, такое название придумало Общество. Каждый может видеть, что происходит со всеми остальными, и медицинские работники могут наблюдать своих пациентов в любое время.
Ходят слухи, что Общество усовершенствовало эту систему еще в те времена, когда чиновники усердно разыскивали Аномалий. Время от времени Общество создавало центры содержания для Аномалий, чтобы изучать их, так они и разработали эти клетки. Когда чиновники из департамента Безопасности закончили преследовать тех, кого считали опасными, они решили использовать клетки в департаменте Медицины. Официальная версия этой истории: клетки всегда существовали лишь для медицинского карантина и сдерживания распространения заболеваний.
До того, как присоединиться к Восстанию, я мало слышал о том, какими способами Общество систематически выдергивало Аномалий из общего населения, но я верил этому. Почему бы и нет? Несколько лет спустя, они проделали с Каем и другими Отклоненными почти то же самое.
Оглядывая клетки, я произвожу быстрый подсчет. Половина из них занята, и не понадобится много времени, чтобы заполнить их до отказа.
— Вы будете находиться здесь, — говорит чиновник, указывая на Брюера. Он кивает нам и, зайдя в клетку, послушно садится на койку.
Они проходят мимо нескольких пустых клеток, прежде чем снова остановиться. Я думаю, что они не хотят размещать людей рядом с теми, кого они знают, в этом есть какой-то смысл. И за незнакомым-то человеком достаточно тревожно наблюдать, видя, как он чахнет от болезни, даже если тебе известно, что его вылечат.
— Сюда, — указывает чиновник Лей, и она входит внутрь клетки. Я улыбаюсь ей, когда дверь начинает закрываться, и она улыбается в ответ. Она знает. Она должна быть частью Восстания.
Мы минуем еще несколько клеток, и настает моя очередь. Внутри клетка кажется еще меньше, чем снаружи. Я могу протянуть руки и коснуться противоположных стен одновременно. Через стены доносятся тихие звуки музыки. Они включают Сто песен, чтобы мы не сошли с ума от скуки.
Я один из счастливчиков. Я знаю, что Лоцман спасет нас, и я также знаю, что не заражусь чумой. Когда удача сопутствует тебе, как это всегда было с моей семьей, то на тебе лежит и ответственность поступать правильно.
Мои родители сказали: — Мы придерживаемся правильного толкования данных Общества, — отец добавил бы: — Но так же легко можно свернуть на другой путь. Мир несправедлив, поэтому наша работа — делать все возможное, чтобы изменить это.
Когда родители обнаружили, что мой брат Таннен и я невосприимчивы к красной таблетке, они немного успокоились, так как поняли, что мы будем помнить то, что даже они позабыли. Родители также сказали, что наш иммунитет очень важен. Это означало, что мы будем знать, что произошло на самом деле, и сможем использовать эти знания, чтобы изменить положение вещей.
