Сэнджай подходит к нам с таким видом, словно перед ним бездомная кошка.
— Как вас зовут?
Она смотрит на меня, словно спрашивая разрешения. Я киваю.
— Клара.
— Я Сэнджай. Что с вами произошло?
Она смотрит на свою трясущуюся руку
— Меня досуха высосал монстр.
— Что за монстр? — спросил Сэнджай.
— Ангельские скорпионы, о которых я тебе рассказывала, — говорю я.
— Адский доктор сказал, что меня отпустят, если я приведу их к своим маленьким девочкам, — говорит она бесцветным голосом, — Но я бы не отказалась от них. Тогда он сказал, что монстр будет разжижать мои внутренности и пить их. Сказал, что взрослые не пройдут весь путь и не будут убивать, но развивающиеся будут.
Клара начинает дрожать.
— Он сказал, что это будет мучительнейшей вещью, которую я когда-либо испытывала. — Она закрывает глаза, словно пытается сдержать слезы. — Слава Богу, что я не поверила ему. — Она словно задыхается. — Слава Богу, я не знала ничего лучше.
Она начинает плакать без слез, как будто из нее действительно высосали всю жидкость.
— Ты не сдалась и твои дети живы, — говорю я. — Это единственное, что имеет значение.
Она кладет свою трясущуюся руку на мою и бросает взгляд на Сэнджая.
— Монстр почти убил меня. И вдруг, откуда не возьмись, появляется она и спасает меня.
Сэнджай смотрит на меня с уважением. Я беспокоюсь, что она может рассказать о Раффи, но оказывается, что она потеряла сознание сразу же после того, как увидела меня и умирающего скорпиона. Так что у нее не очень много воспоминаний о том дне.
Ужасное состояние Клары разъедает меня изнутри, словно кислота, пока мы пробираемся через обломки. Сэнджай садиться рядом с ней на тротуаре, спрашивая что-то тихим голосом и делая заметки. Утешение таких людей, как она, было бы обязанностью моей сестры в Мире До.
Мы находим нескольких мертвых скорпионов, но не обнаруживаем ничего от самих ангелов. Ни капли крови, ни частицы кожи. Ничего, что помогло бы нам узнать о них больше.
— Одна маленькая ядерная бомба, — говорит Тра, пробираясь через завалы. — Это все, чего я прошу. Я не жадный.
— Да, и еще нам нужен детонатор, — говорит Тру, разгребая ногами обломки бетона. Его голос полон отвращения. — Неужели им так необходимо было прятать от нас ядерное оружие? Мы бы просто играли с ним и взрывали пастбища, полные коров или чего-то такого.
— О, парень, — говорит Тра. — Это было бы круто. Можете себе представить? Бууум! — Он изображает в воздухе гриб от ядерного взрыва. — Муу!
Тру посылает ему страдальческий взгляд.
— Ты такой ребенок. Ты не можешь потратить ядерную бомбу впустую. Нужно рассчитать траекторию так, чтобы после взрыва на твоих врагов посыпались радиоактивные коровы.
— Прямо на них, — говорит Тра. — Одних раздавят, других заразят.
— Конечно, ты должен будешь расставить коров вокруг эпицентра взрыва, достаточно близко к нему, чтобы они взлетели, но достаточно далеко, чтобы они не превратились в радиоактивную пыль, — говорит Тру. — Я уверен, что после небольшой практики мы сможем направить коров правильно.
— Я слышал, что израильтяне сбросили на ангелов атомную бомбу. Их унесло прямо в небо, — сказал Тра.
— Это ложь, — ответил Тру. — Никто бы не взорвал целую страну из-за надежды взорвать нескольких ангелов, находящихся в это время в небе. Это просто безответственная трата ядерного оружия.
— В отличие от радиоактивных коров, — говорит Тра.
— Именно.
— Кроме того, — продолжил Тра. — Они могут быть единственными антисупергероями, которым не страшна радиация. Возможно, они бы просто поглотили радиацию и стреляли бы ей обратно в нас.
— Они не супергерои, ты, идиот, — говорит Тру. — Они просто люди, которые могут летать. Их разорвет на осколки точно так же, как и кого-либо другого.
— Тогда почему здесь нет ангельских тел? — спрашивает Тра.
Мы стоим в центре развалин и смотрим в отверстие, которое раньше было подвалом.
Переломанные человеческие тела разбросаны по всему периметру развалин, но ни у одного из них нет крыльев
Поднимается ветер, бросая на нас холодные капли дождя.
— Возможно, они просто ранены или мертвы и находятся под завалами, — говорит один из парней, приехавший на другой машине. — Может такое быть?
Мы переглядываемся, не желая озвучивать свои мысли.
— Они забрали с собой некоторые тела, — наконец произносит Тру.
— Да, — говорит Тра. — Но, насколько мы знаем, они могли быть просто без сознания.
— Где-то здесь должен быть мертвый ангел, — говорит Тру, отодвигая один осколок и смотря вниз.
— Согласен. Там должно что-то быть.
Но там ничего нет.
В итоге единственное, что мы принесли обратно — это останки нескольких мертвых скорпионов, которых мы обнаружили разбросанными под каменной кладкой, и одну спасшуюся жертву — Клару.
Когда мы припарковываемся напротив школы, Сэнджай отходит с ней, чтобы, не привлекая внимания, задать несколько вопросов. Мне не нужно спрашивать, чтобы узнать, что она хочет найти своих мужа и детей. Все, кто смотрит, как она уходит, выглядят так, будто считают, что она заразная.
Когда я вхожу в наш класс истории, вонь тухлых яиц ударяет сразу же, как я открываю дверь. Подоконники заставлены коробками со старыми яйцами. Моей маме каким-то образом удалось найти тайник с ними.
Мама вышла. Я не знаю, что она делает или где находится, но это довольно нормально для нас.
Пейдж сидит на своей кроватке, опустив голову, так, что ее волосы прикрывают шов, и я могу почти не притворяться, что не замечаю его. У нее блестящие и здоровые волосы, как у любого семилетнего ребенка. Она одета в платье с цветочным рисунком, колготки и высокие розовые кроссовки, которыми болтает возле края кроватки.
— Где мама?
Пейдж мотает головой. Она больше ни слова не сказала с тех пор, как мы нашли ее.
На кресле перед ее кроваткой стоит кружка куриного супа с торчащей из нее ложкой. Похоже, что маме так и не удалось ее покормить. Когда в последний раз Пейдж ела? Я беру чашку и сажусь в кресло.
Поднимая полную ложку супа, я подношу ее к ней. Но Пейдж не открывает рта.
— Иии… паровозик заезжает в тоннель, — я по-клоунски улыбаюсь, когда пихаю ей в рот ложку, — Чу-чу! — Это срабатывало, когда она была совсем маленькой.
