— Расскажи мне о своем дворе. Подумай о нем. Расскажи о своих успехах в охоте.
— Я снова ездила со стаей. Волки бежали у конских ног, а кони летели, как тени… Как это здорово! Я хочу, чтобы так было всегда. Хочу, чтобы у меня был свой конь. Хочу быть сильной. Хочу… я хочу… всего.
В глазах Эни вспыхнули зеленые искорки. Глаза такого цвета были только у гончих. Несмотря на ее полусмертное происхождение, ее место, конечно же, было среди фэйри. Рей поняла это при первом знакомстве с девушкой.
Эни не подозревала о клятвах, данных и нарушенных во имя того, чтобы она осталась жить. Рей о них знала. Она вспоминала про них всякий раз, когда Девлин пресекал разговоры об этой гончей, всякий раз, когда он отказывался проведать девочку. Они пощадили Эни, и теперь настало время столкнуться с неизбежными последствиями этого шага.
Рей стиснула руку Эни. В снах, по которым перемещалась, она могла касаться тел других существ, будь то фэйри или смертные.
— Ты слишком нетерпелива, — сказала она Эни.
— Я же гончая, — с гордостью отозвалась девушка. — Чего еще ты ожидала?
— В общем-то, того и ожидала, — призналась Рей.
Эни блуждала по созданному Рей сномиру. Для нее это было просто очередным сном, в котором ее разум боролся с тревогами и страхами. Но сейчас ей не хотелось справляться со всем этим, и она пошла прочь.
Рей двинулась следом. Теперь Эни оказалась в обширном тенистом лесу.
Времени почти не оставалось, а Девлин и Эни так и не нашли своего истинного места.
«И я ничего не могу им подсказать, не испортив все», — подумала Рей.
Из глубины леса доносилась волчья песня. Рей пошла дальше. Лес поредел. Теперь она слышала удары волчьих лап по тропе, густо усыпанной хвоей. Волки приближались. Рей невольно вздрогнула. Эни же облегченно вздохнула: для гончей волки были частью привычного мира.
— Как ты думаешь, то чудовище из Высокого двора? Мой двор они ненавидят. Они крадут полукровок. Все они там — чудовища.
— Ты сама называешь их чудовищами, а потом боишься из-за тобою же данного названия, — Рей сжалась: от волчьих глаз, мелькавших в просветах, исходило зловещее зеленое сияние. — Смертные сочиняют истории о прекрасной Стране фэйри, где живут удивительно красивые существа. Но это не относится к твоему двору, смертные представляют его как рассадник чудовищ.
— Тот монстр не принадлежал к моему двору. Я уверена.
Эни присела на корточки. Волки окружили ее и Рей со всех сторон, тыкались мордами, терлись о них своими шерстистыми боками. Вой становился все громче, перерастая в какофонию.
Эни раскинула руки, и тогда волки забегали около нее и Рей, все быстрее и быстрее; зелень глаз и белизна оскаленных зубов постепенно слились в зеленые и белые полосы. От волков пахло мускусом. Они смыкали все более тесное кольцо вокруг Эни.
Усилием воли Рей вышла за пределы кольца. Теперь от волчьего круга ее отделяло приличное расстояние.
Один за другим волки прыгали на Эни и исчезали. Они были частью ее, частью того, что пробудит и изменит мир.
Правда, существовало еще и короткое словечко «если». И это было сквернее всего. Будущее, которого так страстно желала Рей, утыкалось в это «если». Она не знала, были ли у нее другие возможности, но мельком увиденное будущее привлекало ее. Она впервые могла бы стать самостоятельной.
«Эни, ну пожалуйста», — мысленно взмолилась Рей.
— Надеюсь, ты сможешь его простить, — прошептала она вслух. — Он не чудовище. И ты тоже.
Затем она покинула разум Эни.
После прогулки по лесу, снившемуся Эни, пещера показалась Рей еще более тесной. Она ходила по периметру и считала шаги, как будто произнесение вслух их числа могло каким-то образом расширить пространство. Чуда не случилось.
Темнота — пора сновидений — была для Рей лучшим временем, однако с недавних пор Сорша значительно сократила в мире фэйри темное время суток. Луна не проходила через положенные фазы, а всегда оставалась полной, бросая на мир серебристый свет, так что ночь становилась словно продолжением дня. И сейчас Рей чувствовала: день все-таки настиг ее. В светлое время суток весь ее мир был ограничен небольшой пещерой, давно воспринимаемой ею как тюрьма.
— Рей! — позвал подошедший ко входу Девлин.
Солнечный свет, струящийся вокруг него, делал советника Сорши похожим на статую. Правда, жесткие белые волосы несколько оживляли его лицо, но не до такой степени, чтобы оно выглядело человеческим.
— Ты уже здесь.
Рей ждала его и переоделась в более строгую одежду: длинное бледно-розовое платье, подол которого волочился по земле. Хотя лиф плотно облегал ее фигуру, платье выглядело скромным. В длинные волосы Рей вколола позолоченные гребни. Единственным украшением (если не считать гребней) служила камея на черной ленточке. Если бы Девлин пригляделся, он увидел бы на камее свой профиль, вырезанный из слоновой кости.
Суровые губы Девлина тронула легкая улыбка.
— Не стоило переодеваться ради меня, — сказал он.
— Знаю, — солгала Рей.
Она бы и не стала переодеваться, если бы знала, что и без того ей будет подарена столь желанная для нее улыбка. Но Девлина одолевали заботы; это чувствовалось по его неестественно распрямленным плечам.
— Я должен снова отправиться в мир смертных.
Рей замерла.
— Опять?
Девлин шагнул в тень пещеры.
— На этот раз я не знаю, как долго мне придется там пробыть.
— Что стряслось с Высокой королевой? День растянулся почти на целые сутки.
За расщелиной, служившей входом в пещеру, разливался яркий свет. Даже такая малость причиняла Рей страдания. Выход наружу был бы и вовсе губителен для нее.
— Свет успокаивает Соршу. А темнота напоминает ей о сестре, — объяснил Девлин.
Он вышел из полосы света. Рядом с ним Рей чувствовала себя спокойнее. Ассасин Высокого двора был ее другом, спутником, единственным утешением в мире, который и через много десятков лет оставался для нее непонятным.
Рей прислонилась к плоскому камню.
— Я могла бы отправиться с тобой.
Девлин не подошел ближе. Он всегда держал дистанцию.
— А если переход в мир смертных вернет тебя в твое тело?
Я не стремлюсь вернуться в свое прежнее тело. Но если такое случится, скорее всего, я умру.
Рей чуть приблизилась к Девлину. Он не отступил.
— А умирать мне не хочется, — добавила она.
Какое-то время они стояли молча. Рей была ненавистна перспектива остаться одной в мире фэйри. Она боялась Высокой королевы, тревожилась за Девлина и сожалела, что не может отправиться в мир смертных.
