Ознакомительная версия.
Ещё одно ограничение. Хоть исследователь и может это сделать, но для него очень опасно воплощаться в чужой разум, ибо тот может оказаться «гитодуальным». То есть с более сильной волей и подавить волю и способности вторжителя и тот останется существовать в каком-то уголке мозга или сознания своего «носителя».
Единственное, в этом случае, вмешательство которое можно осуществлять на разум носителя, так это на глубоком подсознании, прививая незаметно свои взгляды, особо ценные мысли и задавая незаметно, на первый взгляд, изменения в характере и образе действия. Носитель, как правило, уже никогда не будет жестоким, будет всегда придерживаться справедливости и до конца дней своих будет стремиться ко всему прекрасному и высокому. Можно, например, постепенно привить носителю мысль покорить полюса и он это сделает, достичь наивысшей точки планеты и тот будет к этому стремиться. Можно заставить его полюбить цветы, и он станет заядлым цветоводом; можно заинтересовать жизнью наших «меньших братьев» и он будет участвовать в движении «За защиту животных». Но никогда при этом носитель даже не догадается, что эти стремления и мысли навязаны ему чужим разумом. А когда носитель умирает, вырывающийся на свободу разум впитывает все его знания, чувства и пережитое и умерший как бы становится частью всего сознания Знайки.
Вот тут я хочу вернуться к смертности самих Знаек. По существующей у них теории, вторичное пленение более сильным и волевым разумом при смерти последнего умерщвляет и самого Знайку. Так как не было ещё ни одного исследователя пережившего вторичное пленение. Конечно, подобные случаи очень редки. Почти невероятнейшее стечение обстоятельств может свести могущественных Знаек с индивидуумами, обладающими более сильной волей и, потенциально, более уникальнейшим разумом.
Но всё-таки этот вариант возможен и Знайки, уже раз побывавшие в плену чужого разума, никогда больше не пользуются возможностью изучения нового мира, как бы изнутри, вживаясь в сознание его обитателя. Для дальнейшего изучения чего угодно подобным способом, существует другая, более безопасная форма проникновения в любой мир. В намеченном заранее мире, изыскивается оболочка одного из жителей, вполне пригодная для физического и прочего существования, но которую только что покинул умерший разум. Чаще всего практикуется вживление в организм дряхлой и старой особи, пожившей долго и имеющей большой опыт и много знаний. Так как при вживлении изучающему передаётся в тот же момент вся память оставшаяся в мозговых хранилищах. При этом нормы поведения Знайки совершенно ничем не будут отличаться от прежних норм поведения личности, в которую он интродуцировался. Для более лучшего функционирования выбранной оболочки широко используются методы небольшого капитального ремонта, легко осуществляемые при вживлении.
В связи с этим мне вспоминается один забавный случай…
– «Тебе вспоминается?» – сонно перебила Мария рассказ Хоссе. – Ты, дорогой, совсем уже стал завираться!
– Каждый рассказчик должен свято верить в то, что он рассказывает! – молвил нравоучительно Хоссе, поднимая вверх указательный палец. – Только тогда его рассказ будет выглядеть правдивым и заслуживающим доверия.
– Ладно, ладно! – согласилась Мария. – Фантазируй что хочешь, для меня даже просто слушать тебя – одно удовольствие.
– Но ты хоть улавливаешь суть мной рассказываемого? – спросил Хоссе.
– Конечно, дорогой! – уверила она его. – Я слушаю очень внимательно.
– Надеюсь…. Так вот. О забавном случае.
Умер один старикашка, ну вернее, почти умер. А был он очень богатый, но очень вредный и невыносимый по характеру. У его постели собрались все многочисленные родные и кое-какие знакомые, питающие небольшие искорки жалости к умирающему старцу. Измучившийся доктор прекратил попытки запустить остановившееся сердце и уже начал фразу, что, мол, с «глубоким прискорбием» и т. д. и т. п. как вдруг заметил, что умирающий пытается вздохнуть. Возобновив свои усилия, доктор был награждён открытыми глазами, а чуть позже и полным восстановлением всех жизненных функций пациента. Через минуту дедуля встал, обвёл глазами присутствующих и ехидно прошепелявил:
– Что, смерти моей ждёте? Не дождётесь!
И почти у всех там находившихся, мелькнула нехорошая мысль: «О господи! Лучше бы он уже…!» И только трёхлетний правнук радостно подскочил к деду и затеребил его за руку:
– Не умилай, деда! Мы ведь с тобой на лыбалку соблались!
У старца на глазах выступили слезы, и всю его вредность как рукой сняло. Погладив внука по голове, он произнёс:
– Да я уже вроде как на том свете был. Но… вдруг вспомнил, что совсем не так завещание составил. …И вернулся. Не хочу, что бы вы меня вспоминали только плохими словами. А сейчас – на рыбалку! – и схватив малого на руки выскочил из комнаты.
– Совсем старый рехнулся! – удивлённо воскликнула сноха. Хотя тоже находилась в довольно-таки преклонном возрасте.
– А может наоборот… – мечтательно произнёс младший сын. – Изменился к лучшему и стал таким, каким был в молодости, до смерти матери.
И действительно. Характер старика преобразовался кардинально и, что интересно, в самую лучшую сторону. Он стал самым милым, добрым и обаятельным человеком. И когда, через насколько лет, он всё-таки ушёл из жизни, не нашлось ни единого человека, кто бы не сказал о нём доброго слева.
То есть, воплотившийся в него Знайка, сразу всё расставил по полочкам и понял причину той нервной вредности, так портившей жизнь старцу в последние годы. И этим помог очень многим
– Как интересно! – протянула Мария. – Выходит эти Знайки довольно-таки добрые и сердечные существа. Хотя сердце, как таковое, если я правильно поняла, у них отсутствует?
– В общем то, да! – согласился Хоссе. – Для них неприемлемы зло, жестокость и насилие. – И вдруг спохватился: – Слушай, который час? Нас наверняка уже разыскивают, да и давно пора завтракать.
– Если я не соглашусь, мой желудок воспротивится и взбунтуется от голода! – засмеялась Мария, вскакивая и бодро одеваясь. Хоссе тут же последовал её примеру и через несколько минут они уже мчались, хохоча по пляжу, взбивая ногами брызги с волн, пытающихся достать их своими пенистыми лапами.
А после обеда в городке начались парады и шествия. Потом был карнавал с завершающим его красочным фейерверком салютов, и начались дискотеки. Но Мария с Хоссе сбежали после нескольких танцев и забрались в старый, но прочный сарай, расположенный в глубине сада. Сюда почти не достигала грохочущая музыка с ближайшей площади, временно превращённой в гигантскую дискотеку.
Ознакомительная версия.
