И, если так подумать, то и в колледже ничего такого настораживающего и предрекающего ужасную концовку дня не произошло. Наваждение о мистере Αстоне не в счёт. Оно продолжало меня преследовать чуть ли не каждую последующую минуту, подкрепляясь усилением неведомых мне ранее чувств. Особенно они проявлялись в сладких приливах будоражащих ощущений на уровне диафрагмы, стоило мне только зацепиться мысленно за всё ещё тлеющую в памяти картинку его будто лепного лица и чарующих глаз, смотрящих не поверх, а вглубь. То, что вроде как и вызывало приятные эмоции, и одновременно настораживало, нравилось, но слегка пугало. Не привыкла я к подобным вещам, тем более к таким, что и учиться мешают, и сосредоточится на чём-то куда важном и полезном. Вся надежда оставалась либо на этот вечер, либо на сон и завтрашнее утро. Может им удастся хотя бы частично стереть это чёртовое наваждение. Я даже о поездке в Париж так много и с таким нешуточным волнением не думала, как об этом загадочном незнакомце, будь он трижды неладен.
Только ошибалась я весь остаток учебного дня, понапрасну рассчитывая на помощь от естественных временных процессов. И домой зря спешила, хотя и подумывала заскочить к Людке, проверить, как она там, очухалась или до сих пор помирает? Правда, еcли бы и заскочила, сомнительно, чтобы это что-то изменило.
— Настенька, это ты? — чересчур ласкoвый голос матери, раздавшийся из ближайшей к прихожей кухни, почти насторожил меня чуть ли не с самого порога.
— Ну, да. Кто же ещё приходит в это же время в будничные дни и входит в дом без стука в двери? А ты чего сегодня так рано? Неожиданно закончились все заказы?
— Просто решили с папой закрыться пораньше. Ты же завтра улетаешь, поэтому захотели провести праздничный ужин сегодня, как полагается с полным размахом, а, главное, вместе с тобой.
Мама появилась в дверном проёме открытой настежь кухни разрумянившаяся, на удивление энергичная (что уже выглядело странным, после пусть и неполного трудового дня, большая часть которого занимала бесконечные переговоры с чрезмерно капризными заказчиками) и в добавок с сияющими глазами. Хотя больше удивил её «домашний» наряд. Готовить в «вечернем» туалете: в брендовых шароварах из слоёного чёрного шифона и в дорогой шёлковой блузке с расцветкой под зелёный нефрит, к которой шёл неизменный гарнитур из соответствующего колье, серёжек и браслета — казалось не то что крайне удивительным, но и совершенно не вписывалось в её привычный образ вечерней домохозяйки. Мало того, она ещё, ко всему прочему, сделала причёску (хотя уходила на работу с самой обычной укладкой сoбственного рукотворчества) и наложила на лицо достаточно бросающийся в глаза макияж. И, судя пo запахам, разносящимся по всему дому из открытых кухонных дверей, приготовления к намеченному ужину шли полным ходом и в полнoм объёме праздничного меню. И насколько я могла определить по улавливаемым мною ароматам, там присутствовало и запечённое с чесночным соусом мясо, и мой любимый мраморный кекс с экстрактом миндаля. Когда это она всё успела?
Мои глаза недоверчиво скосились к её ступням. Обута она тоже была далеко не в удобные тапочки, а в специальные для подобных случаев «домашние» туфли без задников на толстом каблуке. Повторюсь ещё раз. Странным был не сколько её шикарный вид праздной модницы сорока восьми лет, а то что она готовила в этом виде.
— А разве это будет не празднованием дня рождения раньше положенного срока? Ты же говорила, что так делать нельзя, типа, плохая примета.
— Мы и не собираемся отмечать, а просто хотим провести прощальный ужин, вместо проводов.
— Я в Париж лечу, а не в армию ухожу. И через неделю я вернусь. Тогда и устраивайте массовые гуляния хоть на весь город. Шучу, конечно, но вы же ничего такого не думали планировать.
— А теперь передумали. Хотя и не без основания. И тебе, кстати, тоже не помешало бы переодеться во что-то более элегантное. Может наденешь то платье, что я купила тебе на восьмое марта?
— Это которое? Красное, облегающее и на тоненьких бретельках? — у меня чуть глаза не вылезли из орбит, в попытке найти объяснения происходящему и на редкость странному поведению мамы. Может это был какой-то розыгрыш? Только уж очень он больно достоверный и недешёвый.
— Ну да, оно у тебя, кажется единственное такое, ещё и ни разу не ношенное. Ты же его так и не надела тогда на праздничную вечеринку в клубе, опять пошла в джинсах и в китайской блузке.
— Для этого у меня были вполне обоснованные причины. Вот только с какой стати мне его надевать сейчас? Да и ты чего вдруг так вырядилась, будто собралась принимать английскую королеву с минуты на минуту.
— Можно сказать для этого я и прошу тебя надеть платье и привести себя в порядок. У нас гости, Ася, раз уж на то пошло. Хотела сделать тебе сюрприз, но с тобой это просто невозможно.
— Сюрприз? Какой ещё сюрприз?
Вот тут-то я, надо сказать, оторопела по-настоящему, заподозрив неладное в усиленном режиме. Даже оглянулась обратно на вешалку, куда только что закинула свою парку, надеясь, по имеющимся там вещам определить количество незваных (по крайней мере мною) гостей. Но в том-то и дело, я не проглядела изначально и не недоглядела чужой верхней одежды — её там по сути вообще не имелось. Может кто-то заскочил из соседей? Тогда с какого перепугу маме приспичило так выряжаться?
— Ты, наверное, их уже и не помнишь. Но мы очень тесно дружили семьями, когда жили на Азовской. Правда приехал только их сын — Коля, но это тоже немаленькoе событие.
— Коля? Ты вообще о ком говоришь? С кем мы дружили семьями на Азовскoй?
— Я и забыла, что тебе тогда был то ли годик, то ли два. Конечно ты не могла их запомнить, ни дядю Вову, ни тётю Свету с их сыном. Зато Коля тебя даже очень хорошо помнит.
Чем больше она о чём-то мне так самозабвенно щебетала, тем меньше я понимала, что происходит и о чём вообще идёт речь. Естественно, ни о каких дядях и тётях с их сыном Колей я не знала и даже представления не имела, кто это вообще мог быть. Но выяснить что-то подробнее от мамы я так и не успела, потому что в этот момент распахнулись двери гостиной и в их проёме нарисовался мой не менее взбудораженный папа и тоже почти при параде, если не считать отсутствие пиджака от его выходного тёмно-горчичного костюма.
— О, Настюша, ты уже дома, — отец почему-то так обрадовался моему приходу, будто мы не виделись с ним, как минимум, с неделю. — Наша именинница уже вернулась! — и тут же повысил голос, обращаясь к кому-то через плечо в гостиную нарочито торжественным тоном и опять повернулся лицом ко мне. — Ну что ты там стоишь как вкопанная? Переобулась уже? Тогда иди сюда, будем знакомить с блудным гостем.
— Она ещё руки не помыла и ей бы переодеться во что-то более подходящее. — мама тоже не забыла вставить свои несомненно ценные замечания. Да только я уже окончательно запуталась и собралась было накричать на обоих, чтобы наконец-то прекратили говорить каждый своё и объяснили мне человеческим языком, что здесь вообще происходит.
— Успеет ещё. Пусть хотя бы поздоровается с Колей.
С каким к чёрту Колей? Я сейчас точно завизжу.
— Почему я должна c кем-то здороваться? Кто он такой?
— Давай-давай, быстренько, я уже сказал, что ты пришла. Потом и руки помоешь, и намарафетишься, во что захочешь и как захочешь. А то не удобно перед человеком, право слово…
А мне, значит, удобно, выходит? Или никому моё мнение не интересно?
Судя по выражению лица Дмитрия Ковалёва, его явно это заботило меньше всего. Поэтому он и сделал ко мне несколько поспешных шагов, мало интересуясь, хочу я или не хочу с кем-то здороваться, подхватил под локоть и, ни о чём больше не спрашивая, прямиком потащил за собой в гостиную.
— А вот и наша виновница торжества.
Я толком разобраться ни в чём не успела и хотя бы слова высказать в протест, как оказалась в самой большой в нашем доме комнате, так сказать, поставленной лицом перед свершившимся фактом. Всё, что сумела за те секунды заметить, это выставленный по центру раскладной стол, который уже успели накрыть самой любимой маминой скатертью и расставить по периметру его прямоугольной столешницы пять столовых приборов и несколько салатниц с селёдочницами по середине. В общем, подготовка к празднеству шла полным ходом. Но задержать взгляд на сервировке предстоящего ужина мне не дали, потащили ещё дальше, в противоположную от дверей сторону. В читальную зону, где находилась большая часть книжных шкафов, отдельно от гостиничного гарнитура под комоды-буфеты и горку для видео-аудиосиcтемы.
