— Чего тебе? — проворчала леди Мойра, натягивая одеяло повыше. — Видишь, мне нездоровится… Дожили! В моем собственном доме меня пытаются убить! Я с этой дряни шкуру спущу! Вишь, чего удумала! Прохиндейка! Без роду, без племени, а строит себя невесть что! Да я ее голыми руками…
— Леди Мойра, — вежливо прервала я поток угроз. — Скажите, о ком вы говорите?
— О ком, о ком, — фыркнула милая старушка, кровожадно поблескивая глазами. — Об этой Глэдис.
— Вы считаете, что она пыталась вас отравить?
— А кто же еще? — внезапно уставилась на меня в упор новоиспеченная родственница. — Ты, видно, совсем глупая, даром что принцесса. В ваших замках вас совсем уму-разуму не учат. Конечно, Глэдис! Или эта ее дочурка… Как там… Присцилла!
— Для таких серьезных обвинений нужны доказательства. Они у вас есть?
— Чего мне твои доказательства? Вот мой сын вернется, правда и всплывет.
— Боюсь, лорд Эдвард пока вынужден находиться при дворе, — напомнила я. — Энтони тоже должен скоро отбыть. Поэтому…
— Ты чего сюда пришла? — перебила меня леди Мойра. — Я и сама все знаю, не выжила из ума еще. Глэдис давно старается моего второго сына захомутать. С тех пор как отец Тони погиб, она на Эдварда нацелилась. Денег у нее нет, имущества тоже, да и молодость с красотой она растеряла. Единственный выход — найти мужа побогаче. Да только Глэдис знает, что покуда я жива — Эдварда ей не видать! Да и где это слыхано — выходить замуж за брата погибшего супруга! Наглость-то какая!
— И поэтому она решила отравить вас?
— Ну, естественно, — разразилась леди каркающим смехом. — На кухню-то она заходила. Да и к Полли недавно захаживала, просила лекарство от головной боли. И как давай все выпрашивать: а эти травки зачем, а эти… Вот и пригодились знания-то.
— Тогда почему вы обвинили Полли в отравлении? Она утверждает, что семена ивнянки кто-то украл из ее саквояжа.
— Чтоб не расслаблялась, — мрачно ответила старуха. — А то рот разинула, да сидит, по сторонам глазеет. А если б убили меня? Лучше за своими травами смотреть надо. Да и вообще, может, они в сговоре?
— Кто? — не поняла я. — Полли и леди Глэдис?
— Нет, я и ты, — рявкнула Мойра. — Конечно, Полли и Глэдис! Что ж ты такая глупая-то?! Ох, не мог Энтони получше себе невесту подыскать…
Напомнив себе, что старушка еще не оправилась после покушения, я изо всех сил сжала кулаки, чтобы не дать выхода магии. А очень хотелось — аж до зубовного скрежета. Но раз я решила быть милой и дружелюбной, оскорбления пришлось проглотить, пожелать леди Мойре здравия и мирно покинуть в комнату.
В коридоре я облокотилась на стенку, стараясь успокоиться. Вот же старая грымза! И за что она меня так невзлюбила? Между прочим, лучше невесты Энтони все равно было не сыскать!
Качая головой и продолжая воспевать себе хвалебные оды, я направилась в комнату леди Глэдис. Дверь была приоткрыта, но я все равно постучала, и, дождавшись «Да-да, войдите», смело зашла внутрь. Леди Глэдис сидела на диванчике возле окна, приложив пальцы к вискам. На столике стояли несколько пузырьков, лежал носовой платок и чашка с чаем. Невыносимо пахло чем-то сладким.
— Ах, это вы, Виринея… Ничего, что я так? Проходите, присаживайтесь… С этими событиями нервы совсем не в порядке. Да еще и голова снова разболелась. Что же делать, ума не приложу… Скажите, вы знаете какое-нибудь средство от головной боли?
— Нет, — извиняющимся голосом ответила я, усаживаясь напротив мачехи Энтони. — Но могу спросить у Амеллин. Она знакома со многими травами.
— Мне бы целительницу… Ах, извините, я совсем замучила вас жалобами. Вы что-то хотели?
— Да, — я расправила юбки и осторожно спросила: — Леди Глэдис, я сейчас была у леди Мойры…
— Можно просто Глэдис.
— Так вот, я была у леди Мойры. Она уверяет, что на ее жизнь покушались вы.
Глэдис печально улыбнулась, комкая в руках розовый носовой платок. В ее покоях вообще преобладал этот оттенок — красные диваны, сиренево-розовые ковры, шторы цвета зари, малиновый балдахин. Мне подумалось, что в ее возрасте такая любовь к розовому, подходящему больше юной девушке, довольно странна.
— Я не удивлена, — заговорила Глэдис. — Леди Мойра невзлюбила меня уже давно… С самой первой встречи. Я, видите ли, не совсем благородного происхождения. Мой отец был простым рабочим, правда, обладал магией, а мать — дочерью графа.
Глэдис замолчала, ожидая моей реакции. Я поторопилась сказать:
— Не вижу в этом ничего предосудительного. Моя подруга, Амеллин, является дочерью купца, и к тому же Одаренной. Но это не помешало ей обручиться с лордом Финном Дегроссом.
— Что же, вашей подруге повезло, — отметила Глэдис. — Меня же маленькую забрал мой дед. Мама умерла в родах, и он, скорбя о своей дочери, решился забрать меня у отца, чтобы дать надлежащее воспитание. Однако годы, проведенные в поместье, запомнились мне лишь жестоким обращением и холодностью. Даже слуги относились ко мне с ехидцей. Дед выдал меня замуж. Не по любви, а по расчету. Годы брака были тяжелы…
Затем я встретила отца Присциллы и полюбила его. Он работал у моего мужа, и тот, узнав о нашей связи, жестоко избил моего возлюбленного, а после и вовсе выслал куда-то. Я пыталась сыскать его, но спустя полгода он признался, что убил моего Ричарда. К счастью, он посчитал, что Присцилла его дочь, несмотря на то, что был магом Воды.
— А Присцилла…
— Маг Огня. Она пошла в родного отца. Он был слабым магом, едва мог разжечь маленький огонек, но его предки обладали сильной магией. Послушайте, Виринея… Я рассказываю вам это для того, чтобы вы поняли: Мойра ненавидит меня. Когда мой муж погиб, свалившись с лошади, я долгое время была одна. Но денег стало не хватать. И тогда я встретила Кастера. Это было чудом — он предложил мне руку и сердце, спася нас с Циллой от нищенствования. Однако любовью там и не пахло — это была лишь сделка. Его сыну требовалась мать, нам — деньги и крыша над головой. Между мной и Кастером никогда не было особой близости. Наверное, поэтому леди Мойра невзлюбила меня. Она считала, что я не смогла сделать ее сына счастливым.
Я сидела молча, не зная, что сказать. Выходит, раз бабушка Энтони так настроена против меня, значит, я тоже не могу сделать своего мужа счастливым? В этом кроется причина ее оскорблений и предвзятого отношения ко мне?
— Виринея, — мягко тронула меня за руку Глэдис. — Я рада, что вы выслушали меня. Я хочу, чтобы вы поняли: у меня нет оснований травить леди Мойру. Это раскроется в мгновение ока, и я окажусь в тюрьме. А с кем останется Цилла? Нет, такого я себе не могу позволить. Только в одном леди Мойра права: я нахожусь в поисках мужа.
— А почему вы не желаете выдать замуж Присциллу? Ее возраст это позволяет.
— Я хочу, чтобы она вышла замуж по любви. Как и вы, Виринея, — печально улыбнулась Глэдис. — Она присматривается к Филиппу, и, думаю, это неплохой вариант.
Я смогла только кивнуть, выжав в ответ мученическую улыбку. По любви… «Женился на мне из-за дурацкой магии», — вспомнились мне слова, которые я бросила Мелли в комнате. И побледневшее лицо Энтони, который стал свидетелем нашего разговора.
Из комнаты Глэдис я выходила в смешанных чувствах. Увидев ее впервые, я полагала, что передо мною — глупая, избалованная дама, а оказалось, что все ужимки и поведение Глэдис всего лишь средство, чтобы снова выйти замуж. Почему же отец Энтони не оставил своей жене приличного содержания?…
Этим вопросом я задавалась, пока не набрела на Амеллин, спускающуюся с третьего этажа.
— Мне дали комнату на третьем этаже, в крыле напротив твоего, — сообщила она. — И я смогла поговорить со слугами. А как твои успехи? Фу, чем от тебя пахнет?
— Я была у Глэдис, — сообщила я. — Это ее лекарство от головной боли. Им провоняла вся комната.
— А я думаю, что мне этот запах напоминает, — кивнула Мелли. — И как прошла ваша беседа?
— Расскажу в комнате, — ответила я. — Даже у стен есть уши.
