Возможно именно то, что Саджан боялся не сдержаться и натворить глупостей, о которых потом мог бы сожалеть, он через неделю после подачи заявления, изъявил желание съездить домой в Индию.
— Мне надо уладить кое-какие дела в Мумбаи, — шепнул он ей на ухо вечером, когда, не желая оставаться один на один со своими желаниями в уединенной Аниной квартире, он пригласил девушку пройтись с ним по улицам ночного города.
— Как? — отчаянно вскрикнула она и глянула на Саджана обезумевшими от боли глазами. Но сумрак плохо освещенной улицы скрыл выражение его лица.
Ее слова потонули в реве двигателя проезжающей машины, и мимо пролетел красный «Хюндай», оставив за собой облако пыли и невысказанность женских обид. Ночной город окутал молодых людей мерцающим светом неоновых фонарей, скрывая влюбленных от всевидящих глаз необъятной вселенной.
— Не отставляй меня, пожалуйста! — чуть ли ни плача попросила она, хотя уже на тот момент поняла, что если Саджан принял решение, то менять его уже не будет. — Неужели ты думаешь, что я смогу спокойно вынести нашу разлуку?
— Я ничего не думаю, — тихо ответил он. В его голосе засквозила печаль, которую он тут же прикрыл горькой улыбкой. — Просто мне надо уехать на неделю. Полагаю, что это наше с тобой первое и последнее расставание. Потом мы всегда будем ездить вместе.
— Если ты того захочешь, — наиграно безразличным тоном парировала девушка, за которым скрывалось отчаяние и крик души. О чем и говорить! Конечно ей было обидно узнать о его желании уехать в канун свадьбы.
— Ты зря сердишься, — заметил он, обняв любимую. Причем Саджан сделал это настолько чувственно, что девушке показалось, будто он не просто обнял ее, а слился с ней в одно целое, объединяющее не только два тела, но и две рвущиеся в клочья души, раненные горечью предстоящего расставания. — Тебе, как никому другому известно, как сильно я тебя люблю. Бог благословил нас еще в момент твоего рождения. Ты — моя, и только моя. Наши чувства посланы нам свыше, и тебе нельзя обижаться на то, что мне необходимо срочно уехать.
Аня промолчала, не желая обсуждать эту тему. Саджан был слишком нежен, пытаясь утешить возлюбленную, и от этого ей было еще тягостнее вспоминать про его отъезд.
Почему-то сейчас Аня подумала о предстоящей свадьбе. Они с Саджаном решили расписаться втайне от родных и близких. Их решение было основано на том, что ни его, ни ее родители не дали бы разрешения на брак. Он — индуист, она — православная христианка и двое влюбленных с ужасом думали о реакции родителей, которые сделали бы все возможное, чтобы не допустить свадьбы. О венчании не могло быть и речи. Православная церковь запрещает подобные браки. И только лишь регистрационная палата ЗАГСа могла бы засвидетельствовать их отношения, сделав их любовь законной.
Мысли девушки вновь вернулись в реальность, напоминая о предстоящей разлуке. Аня, молча, подавила в себе накатившее чувство одиночества и улыбнулась сквозь слезы, пытаясь показать, что она согласна с решением Саджана съездить в Индию.
— Ты скажешь родным о нашей свадьбе? — спросила она с дрожью в голосе, заранее зная ответ. Ей, конечно, хотелось, чтобы на их свадьбе были его и ее родственники, но суровая действительность диктовала свои условия.
— Пока нет, не скажу — прозвучал его ответ, давая знать, что парню не нужны никакие препирательства с родней. Однако следующая фраза внесла пояснительные нотки в данное заявление. — Ты же знаешь, что будет слишком много желающих предотвратить нашу свадьбу. А я этого не хочу. У меня нет намерений вступать в бесконечные пререкания с отцом. Это МОЯ жизнь и я проживу ее так, как хочу. Я не позволю кому-то решать за меня на ком мне жениться. Наши традиции дают родителям право выбирать для детей мужа или жену. Поэтому я не желаю, чтобы мне пытались запретить связать свою жизнь с тобой. После свадьбы я просто поставлю родных перед фактом, что женился на русской девушке
Сама не понимая, почему она позволяет ему брать главенство в еще не созданной семье, Анна промолчала, одобряя мнение будущего мужа. Ему виднее, по той причине, что он мужчина, и что он старше! Она не собиралась перечить Саджану, или пытаться навязывать ему свое мнение, так как его решение было для нее незыблемым каноном поведения. Она полностью полагалась на мнение своего будущего супруга, так как он на каком-то интуитивном уровне давал понять, что именно его мнение будет главным.
Почувствовав на плече его руку, девушка улыбнулась. Самое приятное, что может быть на этом свете, это ощущение того, что он РЯДОМ, что он ЛЮБИТ ее. Все остальное — ничего не значащая ерунда. Ей было приятно прислушиваться к его суждениям, не пытаясь противоречить. Если раньше поступаться со своим мнением ей было сложно, то теперь она понимала, что в семье кто-то должен быть главным. Только такие отношения и являются залогом успеха счастливой семейной жизни. Если мужчина умный, то зачем ему перечить? Вполне достаточно положиться на его точку зрения.
— Мои родители от меня такого и не ожидают, — рассмеялась она, справедливо полагая, что они нашли бы тысячу аргументов против подобного брака с иноверцем.
— От меня тоже, — признался он, попытавшись скрыть улыбку, которая все же озарила его лицо. — Что ни говори, а доводы разума наших родителей слишком далеки от доводов наших сердец.
Молча кивнув, девушка прижалась к груди любимого, получив в награду за безмолвное согласие его нежный поцелуй.
Глава 10
Отъезд Саджана Аня переживала очень тяжело. Он уехал, оставив ее одну в ожидании свадьбы.
Она с трудом ходила на работу, хмуро считая дни до приезда возлюбленного. Четыре девушки, работающие с ней в одном кабинете, услужливо состроили лица, предполагающие сочувствие по поводу того, что у Ани плохое настроение. Она не сказала им ничего о предстоящей свадьбе, об отъезде Саджана и о своих душевных терзаниях. Однако, как оказалось, им и не надо было ничего рассказывать. Они и сами поняли, что Аня влюблена и что на данный момент ее суженный далеко от нее.
Как назло, в этот день, когда душа Анны плакала и просила утешения, в офис заявилась делегация, состоящая из директора и хозяина компании. Если директор — мужчина лет пятидесяти с упругим пивным животиком, был неизменным гостем консультационного отдела, то хозяина компании девушки, сидящие в одном кабинете, видели впервые. Они, согласно этикету, встали с кресел, приветствуя смуглого молодого брюнета, от которого зависели инвестиции в фирму, и, как следствие, их зарплаты.
— Знакомьтесь, — произнес директор. — Это Виджай, начальник всех начальников!
В голосе директора неоднозначно прозвучали нотки веселья, говорившие о том, что этот самый Виджай — человек добрый, с чувством юмора, способный оценить его шутку. В подтверждение этому Виджай улыбнулся. Ему было около двадцати пяти лет и природное обаяние искрилось в его темных глазах, отчего подружкам-коллегам показалось, что Виджай — само очарование. Только, к сожалению четырех обитательниц кабинета, он как-то слишком долго задержал свое внимание на хорошеньком личике пятой сотрудницы — Ани, заставив девушку смутиться.
Судя по внешности, парень был выходцем из стран Ближнего Востока. Смуглый с весьма приятными чертами лица, черноволосый, среднего роста и крепкого атлетического телосложения. В какой-то момент Ане показалось, что в чертах лица Виджая есть что-то неуловимо знакомое и притягательное.
Он осмотрел кабинет и оговорил с сотрудницами консультационного отдела насущные проблемы и планы. Виджай, уже выходя из кабинета, еще раз бросил испытывающий взгляд на Аню, после чего прищурил черные, как смоль глаза, и сказал:
— Вы бы не могли выйти в коридор на минуту?
Директор быстро глянул на Аню и тут же сделал вид, что куда-то торопится. С несвойственной ему поспешностью, он ринулся по направлению к кабинету другого отдела. Аня удивленно моргнула, но выполнила просьбу хозяина. Как только дверь за ее спиной закрылась, и Аня с Виджаем оказалась одни в пустом коридоре, он спросил:
