— Теперь там пепелище, — ему не стоило труда догадаться. — Как скажешь. Можем поехать прямо сейчас.
— Будем молчать, как и в прошлый раз? — заводя машину, спросил Ной.
— В этот раз разрешаю тебе болтать, но не вздумай задавать мне сам знаешь какие вопросы. Расскажи о себе.
— Ого, объёмная тема, — вздохнул Ной. — О себе я ещё никому не рассказывал. Ты будешь у меня первой.
Лана только глаза закатила.
— Где-то даже существуют сведения о моих родителях, вернее о матери, оставившей меня в больнице, после того как ей сообщили, что её ребёнок родился с тяжёлой патологией. Это начало моей истории. Так я попал в программу «Лазарь», изучающую трансгенные мутации.
— Постой, — прервала его Лана, — Так ты что же родился человеком?
Ной кивнул, и это потрясло девушку.
— Умирающих сирот ведь никому не жалко. Как раз подходящий подопытный материал, — дёрнул плечом Ной. — В двухнедельном возрасте мне ввели в спинной мозг некий элемент, выделенный из нечто упавшего из космоса. По-моему, учёные и сами не знали с чем имели дело. Мои клетки начали трансформироваться, мой организм излечился от болезни, но та штука сделала меня совершенно иным. Поначалу в комнате, где я был заперт, меня искали с тепловизорами и насильно отдирали от предмета с которым я сливался, у меня это получалось если рядом имелось хоть капля органики — камень, древесина. Потом предприняв меры меня стали держать исключительно в пластике, заставляя контролировать превращения.
— Это больно? — осторожно уточнила Лана, подумав о множестве других превращений свидетельницей которых она являлась, каждый раз когда Шон звал её к себе.
— Довольно неприятно, но я привык.
— Кроме тебя были и другие дети?
— Да, были, — тяжело вздохнул Ной, сцепив зубы. — У каждого изменения происходили по-разному, кто-то превращался ещё в более жутких уродов, кто-то не выдерживал и погибал во время трансформации. Когда прекратилось финансирование, программу решили резко закрыть, а всех подопытных по-тихому ликвидировать. Мне повезло, если можно так сказать, профессор Мэнфри инсценировал мою смерть и выкрал меня из лаборатории. Мне тогда было восемь. С тех пор мы колесим по миру, ища ответы.
— А сколько тебе сейчас?
— Двадцать.
— И до этого возраста они всё равно продолжали держать тебя взаперти? — большие светло-карие глаза Ланы распахнулись ещё больше, и в этих глазах Ной разглядел неподдельное сострадание.
— Я не виню Тесс и профессора, они перестраховывались, ведь ради меня они пошли на огромный риск. Я мог быть опасен, Лана. Они если честно и сейчас опасаются за мои реакции. Так что рядом со мной тоже может быть опасно. Зато они многому меня научили и показали мир, пусть даже я и изучал его со стороны. Я много читал, смотрел, наблюдал, слушал. … И больше всего меня пугают человеческие качества.
— Ты прав. … Некоторые поступки невозможно объяснить, — Лана снова стала мрачнее тучи, уставившись куда-то в окно.
— Почему ты не испугалась, Лана?
— Мы же договаривались, что ты не будешь задавать вопросы, — повернула она голову.
— И ты не боишься, что, оставаясь для тебя невидимым, я могу быть очень близко, следить за тобой, видеть тебя голой? — дразнил её Ной, несмотря на её сердитый взгляд.
— Я привыкла, что за мной всегда следят, — криво усмехнулась Лана, приняв вызов. — И у меня красивое тело, так что я не боюсь, бояться нужно тем, кто подглядывает. И теперь, когда Шон вернулся, не надейся, что ты выпадешь из его поля зрения. Если ты надумаешь ко мне подкрадываться в своём обращённом виде, он узнает Ной, и вот тогда будет беда.
— Ты … его любишь? — всё же рискнул Ной, задать этот щекотливый вопрос.
Лана долго молчала, уставившись в никуда, и Ной не торопил её, всё же надеясь, что она честно ему ответит.
— Да, и всегда буду, — еле слышно выдохнула девушка. — Это сложно.
— Выходит, всё-таки возможно любить не одного, а нескольких, — сделал вслух заключение Ной. — Я просто познаю мир, — тут же заверил он её, заметив недовольный взгляд. — Мне интересно узнать про любовь в принципе, почему вокруг неё столько разговоров, мечтаний и слёз. Это что вечная боль или вечная радость? Тесс утверждает, что у каждого она совершенно уникальна и нет двух похожих историй и гамы чувств. Любви оттенки бесконечны. Вот, например, как познакомились твои родители?
— Блин, Ной! — глаза Ланы сверкнули злостью. — Тебя не пускают в дверь, и ты по-хитрому пытаешься просочиться в щель чердачного окна! Мы сейчас не будем говорить о чьих бы то ни было отношениях!
— Лады. Расскажу о придуманном мной рецепте кексов…
— О, боже! — и больше не выдержав, Лана зажала ладонью рот смеющемуся парню. — Я зря согласилась на твою болтовню. Ты просто невыносимый!
На подъезде к выгоревшему участку леса, Лана схватила Ноя за руку:
— Останови здесь. … Ной, хочу тебя попросить, … дай мне слово, что не выйдешь из машины и не пойдёшь за мной. А будешь сидеть здесь и ждать столько сколько понадобиться. Хоть бы даже и до темноты.
— А как я узнаю, что с тобой там ничего не случилось?
Усмешка, появившаяся у неё на губах, показалась ему слишком горькой:
— Поверь, я много раз пыталась себя убить, … но ничего не получается. Он не позволит, чтобы со мной что-нибудь случилось — он будет мучить меня иначе, и уж точно не в этом лесу. Я просто должна кое-что сделать, и должна сделать это одна.
— Хорошо, я никуда не денусь.
— Спасибо.
Ной смотрел на её удаляющуюся фигуру, пока она полностью не скрылась за деревьями. Он часами пытался понять, что же так привлекает его в этой девушке и понял, что возможно дело в скрытом характере невероятной силы, который пока что выглядит сломленным из-за её душевных терзаний. На вид эта девушка казалась очень хрупкой и легко ранимой, но глубоко в душе, она обладала необъяснимой властью, неким магнитным полем, против которого он был бессилен.
Несколько лет назад, Зойла показала ей свой тайник, где она хранила свои особо ценные личные вещи, амулеты, порошки из трав, запасы пепла из чёрного граба — единственное, что было способно отпугнуть кугуару. Об этом тайнике знала лишь она и теперь пришло время воспользоваться завещанным наследством Зойлы. Всё уместилось в большой мешок. Среди вещей Лана нашла ритуальный нож, именно за ним она и отправилась в этот тайник. Выросшая на легендах эри, воспитанная духом их традиций, до безумия любившая одного из них, Лана знала несколько ритуалов, в значение которых верила всем сердцем. Отправившись на место гибели Зойлы, девушка опустилась прямо в мягкий пепел, поднесла нож к своим длинным волосам и обкромсала их по самые плечи. Теперь осталось добыть огонь, как и многому другому этому её тоже научил Шон. Энергично вращая сухую палку, Лана монотонно повторяла один и тот же звук.
«Голос духа ключ, способный открыть двери в мир потусторонний, но повелевающий живыми душами» — Лана словно услышала голос Зойлы.
Она собиралась сжечь свои волосы, часть себя, чтобы тоже присоединиться к искуплению вины, за которую Зойла заплатила своей жизнью. Пока они горели — Лана не переставала напевать заклинание шаманов. Затем нарисовав пеплом на своём теле необходимые символы, Лана схватила мешок и поволокла его к машине.
Ной увидел ещё издали, что она несёт что-то тяжелое и больше не смог усидеть на месте. Выскочив из машины, он поспешил ей навстречу, но застыл как вкопанный, когда рассмотрел её с близи.
— Скажи мне бога ради, что это значит?! — вытаращился он на измазанную пеплом и подстриженную как попало девушку.
— Ритуал, — процедила Лана. — Так нужно. Пошли скорее в машину.
— Нет, я не сдвинусь с места, пока ты мне не объяснишь, — упрямо покачал головой Ной, для пущей убедительности скрестив руки на груди.
Лана сердито засопела.
— У племени эри есть особый ритуал искупления. Они сожгли Зойлу заживо и для них, для их богов она как бы искупила свою вину…
— Они её убили?! — прокричал Ной, придя в ужас. — Об этом нужно сообщить куда следует!
