— Пока не ходила. Я провела ряд тестов, которые подтвердили ее древнее происхождение.
— Ага, десять лет тому назад, — хихикнула Ники.
— Не меньше тысячи, — возразила Эдик.
— А кружка, — так для разнообразия уточнила Ники.
— Мои предположения были верны. Ей несколько тысяч лет, если не больше. По форме и использованному материалу она похожа на посуду, которой пользовались в те далекие времена.
— Итак, подведем итог. Кружка древняя подходит для нашего музея; брошка под вопросом, если она такая дорогая, то ей не место в нашем музее, а если это просто бижутерия, то не будем позориться; Ливита Минова действительно существовала, и то, что ты видела, вполне могло быть. Если так, то тебе надо обратиться к врачу, проверить магический фон, короче, надо рассказать об инциденте бабушке, — подвела итог собрания Ники.
— К врачу не пойду! — запротестовала Эдик.
— А бабушке ты сказала? — спросила сестра.
— Нет.
— А собираешься?
— Нет. Если скажу, то она опять в больницу отведет. Не хочу. И ты ей ничего не скажешь, а если ты проболтаешься бабуле, то ты мне больше не сестра, — категорично заверила она.
— Эдик, это может быть опасно. Вдруг у тебя ухудшение состояния и это повредит твоему здоровью? — возразила Ники.
— Нет. Собрание закончено.
И Эдик вышла из своей комнаты.
Глава 3
Вот и настал этот замечательный, значимый и желанный день Листерии — День Мира! В этот день вся планета была охвачена массовым гуляньем. По всему миру разносилось веселье, смех, горечь потерь и вера в новый прекрасный мир, где нет места войне. С самого утра каждый островок планеты отмечал праздник, и остов Цветоч не был исключением. В королевстве Цветкольф официальное празднование организовывались в нескольких местах с обязательным выступлением короля. Помимо «элитных» точек было масса торговых центров, кинотеатров, площадей, и много других мест, где тоже собирались граждане и уходили с головой в атмосферу веселья.
Летний лагерь подростков входил в число избранных точек. Здесь праздничная программа начиналась в шесть вечера с выступления короля, продолжалась концертом местных и приезжих звезд, конкурсы, танцы, фуршет — все по высшему разряду и гуляньем до утра.
Эдик и Ники валялись на кровати, смотрели в потолок и рассуждали о жизни и недалеком будущем.
— Скоро бабушка прилетит, — сказала Эдик. — Она будет исполнять отрывок из оперы, посвященной Дню Мира.
— Круто. Интересно, а мои родители соизволят прилететь сюда, или они опять выступают в другом месте и в другом государстве? — скептически хмыкнула Ники.
— Ты им еще не простила прошлый год?
— Да, я как бы и не обиделась, — равнодушно сказал ребенок. — Подумаешь, пообещали навестить, а сами забыли. А потом на день рожденье прислали открытку и то через месяц. Я их три года не видела. Раньше хоть раз в год, но прилетали, а теперь раз в полгода звонят: «Привет. Как дела? Нам надо бежать. Пока». Я не успеваю ничего сказать.
— Ты хоть знаешь, что они есть, живы и здоровы, а я своих родителей не видела. Бабушка говорила, что мои погибли героями, защищая родину во время урагана.
— В итоги нас вырастила бабушка.
— Давай не будем о грустном. Ок?
Ники кивнула.
— Итак, у нас сегодня праздник, и что мы будем делать? — спросила Эдик.
— Веселиться!!! — закричали сестры и рассмеялись.
— Только бабушке ни слова, про то, что было в лесу, — предупредила сестру Эдик. — И сплю я тоже хорошо.
— Но, Эдя, вдруг это серьезно?
— Я не хочу больше ходить к психологу, психотерапевту и принимать совершенно не помогающие мне таблетки, так и до дурки дойти можно.
Девочки замолчали, каждый думал о своем: Ники терзали муки совести, и надо бы рассказать, и сестру обидеть не хотелось, ведь она сама терпеть не могла людей в белой мантии; Эдик хотела семечек и взглядом сверлила упаковку на тумбочке, а встать было лень. В дверь постучали.
— Да, войдите, — крикнула Эдик.
В комнату вошла, нет, что вы, величественно вплыла пожилая дама: высокая, статная, с пышными аппетитными формами; в длинном вечернем шикарном платье, с меховой накидкой; седые густые волосы с сизым отливом были собраны в высокую прическу; великолепный макияж; ее образ был продуман до мелочей, — эта была заслуженная оперная певица Нина Прокопьева.
— Бабушка ты восхитительна, — ахнула Эдик.
— Что ты деточка моя, — заулыбалась бабушка, кокетливо поправив прическу. — Я вас обыскалась, милые мои. Захожу к Эдуарде, а там никого нет. Тогда я решила зайти к Ники, да подумала: «А вдруг вас и тут не будет?». Я не знаю, где вас искать. Но к великому счастью вы тут, мои золотые. Подойдите к бабушке, я вас хочу чмокнуть.
Сестры с радостным визгом облепили бабушку, и она их расцеловала от души.
— Эдик, солнышко мое, как ты себя чествуешь, как спишь? — поинтересовалась пожилая леди.
— Все хорошо, — улыбнулась Эдик, Ники напряглась, но промолчала. — Иногда снятся кошмарики, но очень-очень редко.
— Ох, вы мои красавицы! Ники как хорошо ты выглядишь. Тебе идет это платье и прическа. Эдуарда, ты еще не переоделась? Неужели ты будешь в шортах и в футболке, да с косичками? Распусти волосы, они у тебя очень красивые. Ай-я-яй.
Бабушка поцокала языком и погрозила пальцем.
— Но, ба! — попыталась возразить Эдик.
— И никаких возражений! Раз я здесь, то сделаю из тебя девушку, мое солнышко.
— Буль-буль, она ведь не хочет, — заступилась сестра.
— Ой, её-й. Вам, дорогие мои, никто не говорил, что взрослые всегда правы? — укорила внучек оперная певица.
— Бабушка, а что ты будешь исполнять сегодня? — невинно захлопала глазками Эдик.
Она знала, что самый лучший способ отвлечь бабушку — это перевести стрелки на ее творчество. Беспроигрышная лотерея! И в этот раз прокатило.
— О, эта совершенно новая опера. Да, да. Сегодня ее премьера. Ее написал специально для меня Яков Всеволодович и называется она «В плену надежды». Очень трогательная картина любви, верности, страсти, прослеживается на фоне войны. Опера затрагивает последние годы военных действий и заканчивается счастьем. Счастьем Дня Мира Любви и Веры, — вдохновлено поведала интригу вечера Нина Прокопьевна.
— О, бабушка это так прекрасно, — прослезилась Эдик.
Эдуарда восхищалась талантом бабули, но, увы, ей медведь на ухо наступил, а вот Ники имела дивный голосок, но сестренка ненавидела театр и все что с ним связано.
— Ты исполнишь целую оперу? — невзначай поинтересовалась Ники.
— К огромному сожалению, нет. Только отрывок из финальной части, — с сожалением сказала оперная звезда.
«Какое счастье! А то бы страдала публика и я вмести с ней, слушая эти «восхитительные» завывания», — обрадовалась Ники.
***
Все собрались на пляже, где стояла огромная сцена, а над ней переливалась всеми цветами надписью «С Днем Мира!». На деревьях «росли» конфеты, шарики, гирлянды. Везде летали цветные светлячки, играла фоновая музыка. Столы для фуршета были накрыты и ломились от разных яств, площадка для танцев тоже была подготовлена, и куча лавочек в ближайшем парке. Люди собрались возле сцены. Ровно в шесть ноль-ноль на сцене появился Мальтус Сигизмундович, окутанный фиолетовым дымом. Король был, как всегда, великолепен. Высокий широкоплечий блондин в парадном камзоле, эполеты блестели на солнце. Длинные волосы, уложенные в замысловатую прическу, венчал золотой обруч власти. Харизматичный мужчина, а главное холостой. Гудение толпы прекратилось.
— Здравствуйте, дорогие друзья! — поприветствовал всех монарх. — В этот прекрасный день мы собрались здесь, чтобы вспомнить и никогда не забыть цену мира, почтить память погибших на Великой войне и порадоваться, что наступил день конца бессмысленному кровопролитию и начало нового будущего, в котором живем мы. С Днем Мира!!!
Торжественная речь короля продолжалась не более десяти минут. Она была искренней, живой и вселяющей надежду и веру. Сколько б волшебник раз не произносил речь, она ни разу не повторялась. Потом был концерт. Нина Прокопьева была на высоте, зал рыдал. Рыдал от переживания за героев, от счастья за счастливый финал. Официальная часть концерта была великолепно подготовлена: выступление уважаемых людей, патриотические композиции, слово уважаемы деятелям, — зрители остались довольны. Потом был фуршет, зажигательные танцы, интересные конкурсы, веселые игры, смех, веселье.
