им, произнес: «Крепитесь, ребята», но улыбки сдержать не смог.
***
— Идешь, Ник?
— Я догоню, — крикнул я парням вслед.
Наступил июль, и в Эдмундсе появилось много новеньких, поэтому до нас сегодня никому не было дела.
Арт развлекал Шона уличными байками, от чего тот непривычно громко хохотал, и его смех отражался эхом от стен. Меня эти рассказы давно перестали забавлять, поскольку за последний год я слушал их уже по пятому кругу, а Риду нравилось.
Я вышел в коридор, бросив взгляд на доску, в первой строчке которой теперь красовалось табличка с именем Шона Рида, и ухмыльнулся. Джесс, конечно, был вне себя от ярости, но в конце концов смирился.
Шон действительно был достоин первого места. И дело даже не в том, что стреляет он не хуже, и по всем дисциплинам хоть зачет не сдавай — все равно будет «отлично». Просто мои загоны с тренировками и стрельбой на его фоне меркнут. Кто еще будет тратить свои единственные два свободных часа в день на то, чтобы приучать Арта к порядку? Шон, конечно, отмахивался, мол, он о всей роте заботится, чтоб нам по сто раз не подскакивать, одеваясь и раздеваясь заново, но я-то знал, он просто сам по себе такой. Пример доблестного солдата.
Ему предстояло и дальше карабкаться по военной лестнице, принимая участие в смотрах и соревнованиях. В его жизни мало что должно было измениться. Эта победа ему важнее.
Что до меня? Я просто мечтал окончить Эдмундс, по дороге стараясь не растерять веру в себя, и потом уже разобраться, чем вообще хочу заниматься по жизни.
Я вышел на улицу, пересек поле и обогнул крутой склон, перегороженный стеной из камней, за которой прятался пруд, контуром похожий на остроконечную пулю. В начале лета вполне пригодный для купания, но ближе к августу его затягивало одеяло из тины, так что, если залезешь, окажешься весь зеленый. Еще и водоросли придется из штанов выгребать.
Скинул вещи и с разбегу плюхнулся в воду, где парни уже устроили заплыв.
— Спорим, я обгоню вас обоих!
Арт бросился вперед, рассекая мутную воду. Мы с Шоном переглянулись и рассмеялись, потому как даже не собирались за ним вдогонку, а он плыл так, словно намеревался пересечь Ламанш.
Выбравшись на берег, мы устроились под длинными свисающими ветками. Я все это время думал, что же нашел здесь Джесс. Спустя год понял: он нашел себя. Место, где почувствовал себя нужным. А я нашел друзей. Даже больше, чем просто друзей. Они стали мне как семья, только круче. Ведь родных не выбирают, а их я выбрал. И они выбрали меня.
— Ну что, как и собирались? — спросил Арт, проводя руками по мокрой голове, пытаясь соорудить из коротких волос подобие ирокеза.
Шон кивнул.
Я достал из ботинка нож и разрезал себе ладонь. Затем передал его парням, чтобы они сделали то же самое. Мы уставились друг на друга. Я взглянул на капли крови, стекающие по моим пальцам, и протянул руку.
— Сегодня и навсегда?
— Сегодня и навсегда!
Глава 3. Ходячая катастрофа
2008 год, мне тринадцать лет
За год я вырос на два дюйма[6], что было хорошей новостью. Плохая же заключалась в том, что остальные парни выросли тоже.
Чуть наклонившись вперед, я посмотрел в конец строя, мысленно пересчитывая людей. Долго считать не пришлось.
Вот же засада.
Ну почему, когда в нашей семье все мужчины не ниже шести футов[7], я все еще стою пятый с конца? Джесс упрямо уверял, что начал вытягиваться после пятнадцати, так что оставалось уповать только на его слова.
Несмотря на то, что ростом я не отличался, мое имя все равно толкалось в первых строчках рейтингов. Я делал все исключительно так, как учил Джесс, ведь каким-то чудом он всегда оказывался прав. Поэтому я не спорил. Брат обычно говорил: «Устраивает киснуть в середине — слушай чужое мнение. Хочешь стать первым — имей свое (подразумевалось «слушай мое»)». И я слушал.
Именно тогда я понял: никто не любит тех, кто выделяется.
Поначалу мои навыки вызывали восхищение, пока спустя пару месяцев какой-то гад не проболтался, что я тренируюсь по ночам со старшим братом. После этого моя репутация слегка пошатнулась.
Было обычное утро понедельника. Мы спускались по лестнице, когда кто-то толкнул меня в спину, и я, споткнувшись, полетел по ступенькам вниз. Не нужно было напрягаться, чтобы понять, кто именно это сделал. Бен Штольц, завистливый ублюдок.
Опираясь руками в пол, я потряс головой, почувствовав во рту отчетливый металлический вкус крови, которую хотелось выплюнуть. Но я ее проглотил. Эти придурки были бы безмерно счастливы, узнай, что я еще и лицо разбил. За спиной раздался смех.
— За перила надо держаться, Лавант.
Я коснулся языком ранки на губе, слизывая кровь. И когда Бен проходил мимо, схватил его, повалил следом и, вывернув руку, уселся сверху. Он взвыл. Но только я собрался хорошенько его отделать, сбоку раздался высокий голос:
— Оставь его в покое!
Я обернулся и чуть не свалился со Штольца от неожиданности.
Девчонка. Передо мной абсолютно точно стояла девчонка. Вроде я не бился головой.
— Я сказала: слезь с него!
Тряхнув волосами, стянутыми в тугой хвост, пара прядей из которого уже успели вырваться на свободу, она вплотную подошла к нам. Я окинул ее взглядом.
Фигура подростка, худая и неказистая. Речь быстрая, отчетливая. Вся такая чистенькая и вылизанная, типичная преппи из лондонской школы для девочек, не хватало только белых гольф и галстука в клетку.
— Ты нанял для охраны «юбку», Штольц? — рассмеялся я, вставая с ублюдка и, пнув его потертым носком ботинка, собирался уйти, но мне не дали.
— Ты мерзкий трус, раз бьешь только тех, кто слабее, — выкрикнула она.
Все застыли. Даже Штольц так и остался лежать на полу.
— Иди, куда шла. — Оценивающе взглянув на девчонку сверху вниз, я изобразил гримасу сожаления и насмешливо ухмыльнулся. — Посмотри на себя и проваливай, мелкая!
И тут
