Мы оба вздрогнули от внезапно громко затрещавших дров в камине. Я невольно посмотрела на портрет тетушки.
Агафья Платоновна приподнялась со своего места и отрицательно трясла головой. Слезы катились из ее черных очей, а губы дрожали.
— Вы меня не правильно поняли, Валериан Антонович! Продавать свое наследство я вовсе не собираюсь! Мне всего то нужен штат слуг верных и надежных. Вот я и хотела попросить вас об одолжении. Вы людей здешних знаете и…
— Эмма Платоновна! Вы совершаете большую, просто огромную ошибку! Послушайтесь моего доброго совета! Не управитесь вы со своим наследством. Это было под силу только Агафье Платоновне. Ее все любили и уважали, прислушивались к ее мудрому слову! — мужчина прервал меня бесцеремонно и напористо.
Я сложила руки на столе, словно усердная ученица, слушающая разозлившегося учителя. Опустила глаза, рассматривая золотисто-голубые узоры на шелковой скатерти.
— Так любили и так уважали, что решили ненароком отравить? — спросила я сухо. Играть глупую вдову просто уже не было сил.
Мужчина поперхнулся очередным глотком коньяка. Медленно вытер белой салфеткой узкие губы. На меня смотрели колючие серые глаза в которых не было ни капли хмеля.
— Так вы уже все знаете? Это к лучшему. Теперь вы должны понимать, что" Сладкие Хрящики", совсем не для вас. Кстати, вашу тетушку никто не травил. Несчастный случай. Так бывает, — процедил он холодно и пожал широкими плечами.
Я погладила гладкий шелк скатерти и вздохнула. Сейчас не время углубляться в эту историю.
— Уважаемый Валериан Антонович, давайте говорить о насущном. Мне нужно нанять слуг. Горничных в дом и в постоялый двор. Работников на кухню, официантов. Гувернантку для Лизы, учителей для Александра. Вы можете мне в этом помочь? — мой голос звучал устало.
Мужчина с интересом посмотрел на меня, откинулся на высокую, резную спинку стула.
— Я, конечно же вам помогу в этих вопросах. Но, Эмма Платоновна, вы можете потом пожалеть о своем упорстве, — проговорил он медленно почти по слогам.
Я встрепенулась. Это, что угроза? Хотела ответить резко, но мне помешали дети.
— Эмма, ты будешь выбирать себе комнату? Мы с Лизой уже выбрали, — деловитый Шурик быстро перебирая ногами, вприпрыжку спускался с лестницы.
За ним торопилась сестра с Лимоном на руках.
Наш гость поднялся из-за стола.
— Пожалуй засиделся я у вас. У меня сегодня много дел запланировано, а я вот тут задержался, — он развел руками и хмыкнул. — Спасибо за гостеприимство, Эмма Платоновна. Весьма был рад познакомиться с новой хозяйкой" Сладких Хрящиков. "
Слова, хозяйка и" Сладкие Хрящики", мужчина выделил язвительным тоном и насмешливо улыбнулся.
Я тоже улыбнулась ему в ответ.
Глава седьмая. Забот полон рот
— Я собрала вас, что бы решить один вопрос, — мой голос звучал строго и официально, словно я была председателем на профсоюзном собрании.
Впрочем, по большому счету, это и было профсоюзное собрание и вопрос сейчас я должна была решить важный. От того, как на него отреагируют пока еще мои слуги, молчаливый, исполнительный Степан и крикливая, словно галка весной, Екатерина Васильевна, зависило многое.
Я окинула взглядом большой зал трактира. Мощные бревенчатые стены тускло и благородно блестят отполированной, гладкой древесиной. Столы и стулья под стать им. Мощные, грубоватые и надежные, как нерушимые скалы домашнего быта. Нарочито небрежная резьба лишь подчеркивает тяжеловесность этой незамысловатой мебели. На барной стойке стоит пара пузатых самоваров, а за стойкой кассика жанра — бутылки, бутылочки и бутылища. Всех размеров, форм и цветов. Чуть дальше виднеется дверь на кухню. Она скорее похожа на крепостную защиту. Толстая древесина двери обшита железными, коваными полосами, словно она приготовилась к длительной осаде. Немного помятое кольцо ручки сияет праздничной, рыжей медью. Маленькие, но частые окна пропускают серый свет холодного утра. Он зябко вздрагивает на стеклянных поверхностях армии разномастных бутылок, лениво и маловыгодно освещает лицо сидящей напротив меня женщины. Скульптурное, точеное лицо молодого мужчины, серый, утренний свет испортить не в силах. Мимо воли любуюсь этим произведением матушки-природы, или породы? Но чувствую на себе сверлящий и ревнивый взгляд Екатерины Васильевны.
Я отвожу глаза и теперь внимательно разглядываю женцину. На вид ей лет сорок пять. Крепко сбитая фигура. Кожа хорошая, гладкая, розово-белая, про такую наверное говорят: —"кровь с молоком". Короткая и сильная, словно у борца шея держит маленькую головку. Должно быть от этого, все на ней мелкое и невыразительное. Глазки цвета старого свинца. Носик, словно маленький баклажанчик грустно повис, может быть от того, что его густо усыпали серо-рыжие, расплывчатые веснушки. Маленькие ушки розовыми мышками зарылись в рыжевато-серые волосы. Такого же цвета брови хмурятся, а маленький ротик кривится. Пухлую нижнюю губу закусили мелкие, белые зубки, и держат рот, как на замке. Видимо Екатерина Васильевна изо всех сил старается не проронить ни слова.
Перевожу взгляд на армию бутылок, рассматриваю мощные балки потолка. Тишина начинает давить, а я все еще не решила правильно ли сейчас поступаю. Моя интуиция вопит, что Катерина ненадежная и мутная личность, но пока другой кадидатуры на ее место я не вижу. К тому же, все ее недостатки уравновешивает ее муж, старательный и бесхитростный Степан. Вздохнув протяжно и тягостно, я решаюсь продолжить разговор.
— Наше знакомство прошло не очень гладко. Говорят, что первое впечатление самое верное. Но я так никогда не думала. Возможно я не очень понравилась вам, и работать на меня вы больше не будете. Но, как работники вы меня устраиваете. Надо признать, что Екатерина Васильевна, прекрасный организатор и замечательный повар, а Степан Степанович мастер на все руки, исполнительный и надежный работник, — мой голос звучал ровно и спокойно, словно я читала текст по бумажке.
От открытой, неожиданной похвалы, Екатерина Васильевна вспыхнула розовым румянцем, мелкие зубки еще яростней впились в нижнюю губу. Степан наклонил голову и опасливо покосился на жену, словно боялся ее реакции на мои добрые слова в свой адрес.
— Я хочу возродить" Сладкие Хрящики", а для этого мне нужны помощники. Сегодня я еду в город, что бы нанять штат слуг. Валериан Антонович, грозился мне помочь, но он человек занятой, прошла уже неделя, а он не дает о себе знать, — я вздохнула и развела руками.
— Сказать честно, я нуждаюсь в ваших советах Екатерина Васильевна, и если вы решите продолжить службу в" Сладких Хрящиках", то в город поедем мы вместе. Степан Степанович останется с детьми и на хозяйстве, — я задумалась на минуту. — Да…, жить конечно вы уже не будете в другом крыле трактира. Сами понимаете, что там располагаются комнаты для постояльцев, надеюсь в скором времени они будут заняты. Я видела, что за двухэтажным, хозяйским домом находится большая баня и в стороне три крепких домика. Отчего там никто не живет?
Белые, мелкие зубки не смогли сдержать поток слов который полился из маленького ротика Екатерины Васильевны.
— Благодарим за доверие, Эмма Платоновна. Нам идти некуда. "Сладкие Хрящики", мы считали своим домом, жили раньше в крайнем домике, в том который рядом с банькой стоит, но там теперь привидения бродят, вот мы со Степаном и перешли подальше. Здесь удобней, кладовые рядом, кухня вся в моем распоряжении, комнату самую просторную выбрали. Думали, что новых хозяев здесь уже никогда не будет, кто в такую даль из югов, то поедет, а мы как жили так будем жить…
Женщина поняла, что проболталась и опять прикусила нижнюю губу. Сердито надулась, ткнула Степана локтем в бок, словно это он был виноват в ее оплошности.
Я сделала вид, что не услышала ее последней фразы. Глаза отвела в сторону от ее настойчивого, тяжелого и вопрошающего взгляда серо-свинцовых глаз.
