пока все это не превратилось в какой-то фокус с подвохом и не исчезло. Я наклоняюсь через край ванны. Вода выглядит вполне чистой, даже несмотря на то, что в ней плавает немного мусора, и я не сомневаюсь, что ее вычерпали из одного из близлежащих озер или реки. Только бы не из реки Тринити, хотелось бы надеяться, но все равно складываю руки чашечкой и пью. Вода прохладная и приятная…. и имеет легкий рыбный привкус. Мне плевать. Я заливаю в себя глоток за глотком, вода ручьем стекает вниз по моему подбородку. Напившись, я падаю, привалившись к боку ванны, чувствуя душевную усталость.
Слава богу, от жажды я не умру. Одна забота отпала.
Я прислоняюсь щекой к стенке ванны и закрываю глаза. Я так устала и ослабела. Мне надо набраться сил, чтобы что-нибудь съесть, но сейчас я хочу просто лечь и немного отдохнуть без этого скопившееся внутри напряжения. Несмотря на то, что оно никуда не денется, пока я в плену у дракона.
Дракон. Я его не слышу.
Заинтересовавшись, я открываю глаза и снова сажусь прямо. Как только я это делаю, то вижу обнаженного мужчину, стоящего на противоположной стороне ванны. Дракона нигде не видно. В панике я хватаюсь за край ванны и, подтягиваясь, взбираюсь на ноги.
— О, нет, тебе надо отсюда выбираться. Ты… ты… — я прерываюсь, так как этот мужчина смотрит на меня пристальным взглядом своих нечеловеческих, медными с золотым глазами.
Это дракон.
Боже мой.
Я чувствую себя довольно глупо. Ну конечно, это дракон. Клаудия ведь говорила, что ее тоже перекидывается в человека. Я просто думала… ну, я не знаю, о чем думала.
Немного пугающе неожиданно увидеть мужчину, стоящего рядом с тобой, когда где-то рядом дракон, но им не может быть никто другой. В этих медных с золотым глазах вспыхивает чуть-чуть черное, но тут же снова становится опять золотым, и я убеждаюсь, что это именно он. Я аж пошевелиться не могу, только пялиться в изумлении. Я настолько не ожидала его увидеть.
Он… очень красивый.
Еще раз на него взглянув, конечно, видно, что он не совсем человек. Это меня нисколько не удивляет. Кожа у него глубокого, насыщенного оттенка бронзы, которая выглядит покрытой каким-то таинственным чешуйчатым узором. Его тело куда больше, чем у любого парня, которого я когда-либо встречала, и очень мускулистое. Его бицепсы огромные и тугие, и я замечаю, что даже в его человеческом обличье от его локтевых суставов у него выдаются наружу какие-то драконические заостренные шипы. Эти шипы идут и вдоль линии волос на висках, надежно удерживая спутанные бронзового оттенка волосы на голове убранными назад. Он весь сплошное золото-золото-золото, и от его потрясающей красоты захватывало бы дух, не знай я, что он дракон.
Его лицо — это нечто другое. Черты его лица несколько излишне резкие, чтобы быть полностью человеческими, с сильным и гордым носом, высокими скулами и выразительными бровями. Его челюсть, конечно, волевая, а губы кажутся будто вылеплены одним из великих скульпторов тех времен, когда мраморные статуи заполняли музеи, а общество что-то значило. И даже отсюда я вижу, что у него длинные густые ресницы. Он… очень хорош собой. Просто неотразим.
Мои глаза свободно перемещаются вниз по переливающимся рябью шести кубикам его пресса вплоть до его…
Я заставляю себя смотреть ему в глаза, но на моем лице расплывается улыбка.
— Итак, все-таки ты человек. Я уже стала задумываться, а не сошла ли я с ума. А может, это Клаудия чокнулась, ведь она была той, кто сказала мне, что вы, ребята, перекидываетесь. Но, я так понимаю, она была права. Позволишь сказать, что я рада?
О, отлично, теперь я уже несу нервный треп. Есть у меня такая дурная привычка. Я улыбаюсь ему тревожной улыбкой.
Он улыбается мне в ответ, обнажая длинные, мощные клыки и острые зубы.
Оуу. Его улыбка чуть более зловещая, чем мне хочется видеть. Я продолжаю улыбаться, но это несколько сложнее. Это всего лишь зубы, Саша. Они ровным счетом ничего не значат, за исключением того, что он плотоядный. Как, например, акулы.
Ну да, от этого мне почему-то легче не становится.
Я остаюсь на месте в то время, как он обходит ванну и подходит ко мне. Я не могу перестать глазеть на него. У меня просто в голове не укладывается, что выглядит он так по-человечески…. и в то же время — не очень. Это просто поразительно, но и слегка жутковато. Когда он близко, меня окутывает его запах, и пахнет он немного чем-то вроде корицы и теплой кожей мужчины. Это нервирующе привлекательная комбинация.
Он наклоняется ко мне и принюхивается, делая глубокий вдох.
Застигнутая врасплох, я даже легонько подпрыгиваю.
— Ой. Прости. Просто ты меня напугал. — Я пячусь назад, к боку ванны. — Я немного… нервничаю, что и говорить. Ты бы тоже нервничал, если бы тебя бросили здесь на весь день с прогнившей, горящей коровой.
Дракон-мужчина не обращает внимания на мою легкую колкость и запускает руки в мои волосы. Он пропускает сквозь них свои пальцы, и я замечаю, что они у него увенчаны жутко выглядящими когтями. Двойной оуу. Он поднимает прядь моих волос к своему носу и принюхивается, а затем издает низкое, грудное урчание.
— Надеюсь, это доброе урчание, а не бурчание от голода, — говорю я, сохраняя улыбку на лице. — Не забывай, меня и на один зубок не хватит.
Он, похоже, не проявляет на мои слова совершенно никакого внимания, просто наклоняется поближе.
— Приятель, понятие о личном пространстве не твой конек, да? — нервно спрашиваю я. Я принимаюсь опять отступать назад, но мне уже не хватает места, куда отступать. Еще пару футов, и я окажусь прижатой к стене. Однако, если все, чего он хочет, — это нюхать мои волосы… В моей жизни бывали передряги и похуже.
Дракон-мужчина снова берется нюхать мои волосы. Но вдруг он наклоняется и, уткнувшись лицом мне в шею, делает вдох поглубже.
От неожиданности сдавленно вскрикнув, я стараюсь изо всех сил не пошевелиться, потому что не хочу его разозлить.
— Ты просто знакомишься со мной поближе, верно? Ну конечно. Давай пока сойдемся на этом.
Разумеется, мгновение спустя эта идея летит ко всем чертям. Он принимается облизывать мою шею, долго и упорно, и я вздрагиваю. Язык у него такой же шероховатый, как наждачка, каким был, когда он зализывал мою рану. Не то, чтобы на неповрежденной коже ощущалось так уж отвратительно, на самом деле ужасно приятно.
В
