вырвала браслет из его рук и, сопя, натянула на запястье.
Вот пойду сейчас к ректору, да! Разберусь.
Что это они тут удумали, ведьмочку у себя оставить? Нет, надо во всем разобраться!
Я вытерла злые слезы и припустила впереди дядьки Симеона.
Один плюс, он прав, появился. След в след ходить не придется. И запирать меня не надо. И удобства вон, в конце коридора, видны.
Я затормозила у дверцы характерного вида:
— Сейчас я, дядька Симеон, — буркнула и пошла приводить себя в порядок. Как бы то ни было, а заплаканной и растрепанной ни за что не появлюсь перед этим ректором. Ведьмочка я или нет?
Умылась холодной водицей, рот прополоскала и косу переплела.
Эх, жалко, нет моей любимой щетки для волос. Все, все ведь, что нужно ведьмочке давно лежало в сундуке заветном там, в Чародейской-то академии. И несколько смен платьев, и юбки, и кофточки. Не говоря уж о шубке да нарядах по сезону.
Ведь задолго бабуля все собрала. Покупала потихоньку да заказывала, и прямо портальчиком в сундук все шло. В специальной комнатке там он, в Академии-то моей, для будущих адепток стоял. Не только мой, конечно. Все так своих ведьмочек собирали. Кто потихоньку, мало кто за один раз мог накупить всего.
Я вздохнула и посмотрела в покрытое разводами да трещинами старинное зеркало.
Нос успел покраснеть. Хорошо хоть не опух. Вот нежная у меня кожа-то.
Ладно, разберемся. В конце концов, посмотрю хоть на легендарного мага, о котором столько бабуля говорила.
Я подмигнула своему отражению и улыбнулась, подняв большой палец вверх.
Вот так-то лучше, Ведяна.
Это они еще не знают, что ведьмочки не сдаются!
Вышла я из умывальной в боевом настрое. Вот еще! Прижала казавшийся сейчас почему-то совершенно невесомым котелок к груди.
Дядька Симеон только поднял бровь и двинулся вперед.
Я за ним.
Ну и что, что у меня теперь допуск? Все равно не знаю, куда идти.
Браслет приятно грел запястье. Надо же, такой неказистенький с виду, а к телу приятный.
Подошли мы к той самой движущейся комнатке, в которой вчера поднимались, и опять туда. Сердце снова ухнуло в пятки. Непривычно как тут все.
Прошли по длинному и тоже вот довольно грязному коридору. Через высокую арочную дверь вышли на улицу.
А на улице была красота!
Оказывается, солнце уже взошло и вовсю отражалось в сверкающих капельках росы. Яркие одуванчики тянули к нему свои головки.
Воздух был свежим. Я вздохнула полной грудью.
Красота!
После пыльного чердака просто невероятная красота.
Под ногами пружинила молодая зеленая травка. Вот так бы шла и шла, вдыхала свежий утренний воздух. Но вскоре показался двухэтажный дом красного камня. У двери, украшенной одним — единственным символом, огнем, пылающем в сердце пятиконечной звезды, мы остановились.
Светлая мать… У меня почему-то даже ноги подкосились. Это что, мы уже пришли?
Неожиданно я услышала звонкие девичьи голоса:
— Это она! Точно тебе говорю, Вилка. Ее я видела вчера у домика старой ведьмы.
А ты мне — фантом, фантом.
Я тотчас обернулась и увидела двух девушек в форменной одежде Боевой Академии. Строгие синие пиджаки в талию и юбки того же цвета длиной до голени, в складочку.
Одна из них, высокая, фигуристая блондинка с копной густых вьющихся волос до плеч и любопытными светло-серыми глазами тотчас замолчала, а потом зашептала что-то на ухо подружке. Подружка ее была совсем небольшого роста, худенькая, с убранными в высокий хвост каштановыми волосами и темными, как гречишный мед, глазами.
Обернулся и дядька Симеон.
— Вы почему не в столовой, адептки? — строго сказал он и нахмурился.
— Уже идем, магистр, — одновременно ответили девушки и, постоянно оглядываясь и перешептываясь, завернули за угол.
Так вот кого я вчера слышала, вот чьи это были голоса! Они еще называли друг друга такими странными именами. Вилка и Тильдушка. Интересно, откуда они родом? У нас таких имен-то и близко не встретишь. А может, прозвища такие?
Я вздохнула и посмотрела на дядьку Симеона.
И они его, как и Лаврик, тоже магистром называют. Интересно, что за курс он ведет…
Нет, мне это совершенно не интересно! Не собираюсь я у них оставаться, так какая мне разница?
Дядька Симеон одернул рукава своего камзола и я увидела, как он удивленно посмотрел на свою ладонь. Она была как новенькая. Еще бы. Ведь его ведьмочка лечила, не абы кто.
Вот даже на душе полегчало. Люблю, когда удается помочь сразу. Пусть даже в таком пустяковом случае.
Прищурился дядька, на меня посмотрел и сказал так по-доброму:
— Спасибо тебе, Ведяна. Прямо на глазах рука зажила.
И улыбнулся так светло, что и я не смогла ему не ответить такой же улыбкой.
Как же хорошо, что я ведьмочка!
Дядька Симеон вдруг мне подмигнул и открыл дверь:
— Заходи, Ведяна. Да не бойся, не съест он тебя, — понизил голос и затопал впереди по лестнице на второй этаж.
Я только кивнула и потащилась следом. Понятное дело, что не съест. Но почему-то вот очень страшно. И еще совершенно непонятно, где Рыська. Не помню ни одного утра, чтобы он меня не будил осторожным обнюхиванием и ворчанием о том, что он бедный-несчастный фамильяр. Одинокий, никому не нужный и совсем-совсем голодный.
И что ведьма ему досталась безалаберная, ей только бы спать да бока себе належивать. И мечтать о принцах заграничных.
Смешной Рыська. Чего-чего, а боков у меня сроду не было. Не дала Светлая мать мне этакой девичьей красы.
Бабуля вот моя — другое дело. И с боками у нее было все в порядке.
А что до принцев… Да какая же девушка о них не мечтает-то? Мы, ведьмочки, тоже иной раз помечтать не прочь. Правда, у меня мечты до принцев как-то не доходили. Приземленная я, видно. Никакой нет во мне романтики.
Я больше о магах мечтала-то. Но только никому об этом не говорила. Знала, что бабуле не понравится.
Вот сейчас тащусь вслед за дядькой Симеоном как раз к магу.
Сбылась моя мечта, Светлая мать…
На площадке перед тяжелой дубовой, явно зачарованной, дверью с потертой бронзовой ручкой дядька Симеон обернулся и еще раз подбадривающе мне подмигнул.
Я высоко подняла голову и перекинула косу, которая вот кто скажет, почему, а? — уже успела порядком подрастрепаться.
Или это магия так действует?
