дошел смысл его слов.
— Какая баня? — прошептала я. — Мне к Богине нужно, а не помыться, вы ошиблись.
— Простите, но я не ошибся. Вы не можете попасть к Богине, пока не будут соблюдены все правила.
— Мне не нужна баня, — хотя мысль о том, как по его телу будут стекать струйки пота, кричали мне о том, что я ну очень хочу в баню.
— Госпожа, может, желает другого Жреца? — спросил он.
— Не. Нет! Идем в баню! — я встала и пошла за ним, он шел, впереди склонив голову.
Открыл дверь, и мы оказались в предбаннике. Тут стояла скамья, было несколько вешалок на стене пол и стены были деревянные. Жрец подошел ко мне вплотную и положил руки на талию, по коже пробежались мурашки.
— Госпоже помочь раздеться? — спросил он. Он еще спрашивает, от его горячих рук жар пошел по всему телу, да меня бы не только раздеть можно, но прикусив язык, и собрав мысли в кучу, я сказала.
— Я разденусь сама и мне нужно такое же полотенце, как и на вас.
— Простите госпожа. Я не понимаю вас, — он убрал руки. Эх, как жалко, что я достаю ему только до груди. Так хотелось увидеть его взгляд, но для этого надо задирать голову, ладно обойдусь.
— Что не понятного? Не буду же я при вас голая ходить. Несите полотенце.
— Как прикажете госпожа, — и он вышел, в его голосе слышалось недоумение. Жрец принес полотенце, подал его мне и уставился на меня.
— Вы можете выйти? — сказала, наконец, я ему.
— Хорошо, я жду вас в бани госпожа, — и он скрылся за дверью. Раздевшись и сложив аккуратно вещи, я подвязала полотенце и вошла в баню.
В бани была огромная печь, в которой пылал огонь, возле печи стояла железная бочка с горячей водой, рядом стояла еще одна, я так понимаю с холодной водой. Был большой полок, и полок пониже на нем стоял таз с водой, рядом лежал ковш, щетка, мыло. Жрец сидел на полке, опустив голову, странно, но меня так тянуло подойти к нему. Он услышал, как закрылась дверь, сразу же вскочил и натянул на лицо дежурную улыбку.
— Госпожа, — он подошел ко мне, — присаживайтесь.
Я забралась на полок и посмотрела Жрецу в глаза. И тут я удивилась, у него один глаз зеленый, а второй синий. С ума можно сойти от одних только глаз. А взгляд такой печальный, печальный.
— Госпожа снимет полотенце? — спросил он меня.
— Нет, — тихо ответила я.
— И как вас прикажете мыть в полотенце госпожа?
— Я сама.
— Сами? — удивился он, и брови его взлетели.
— Ну да, я умею. Вы можете идти.
Жрец встал в недоумении.
— Я вас не устраиваю госпожа?
Я удивилась такому вопросу, прям в лоб. Вот что ему ответить? Когда я от его присутствия нагрелась сильнее, чем от тепла бани, я молчала.
— Вы сами позвали за мной! Вы передумали? Пригласить другого Жреца?
— Нет! — резко ответила я. Он стоял в недоумении.
— А как вас зовут? — выпалила я, а то раздеваться перед незнакомым мужчиной в мои планы не входило.
— Как вам угодно госпожа, — ровным голосом ответил он.
— Света.
— Что простите? — удивленно спросил он.
— Меня зовут Светлана. Прекратите говорить мне госпожа. Вы не мой раб, — выпалила я ему.
— Все мы рабы Богине Ветров госпожа.
— Я прошу, чтобы вы называли меня Светланой.
— Алексий, — сказал Жрец, он смотрел на меня мягким взглядом. — Меня зовут Алексий.
— Очень приятно, — сказала я и потонула в его нежных глазах. Ну, вот зачем я столько выпила?
Алексий, Алешка, Леха, смотрел на меня, а я вся с ума сходила от его глаз.
— Светлана снимет полотенце? — спросил он.
— А вы меня поцелуете? — вот это я сказанула и, судя по его реакции, я сказал это вслух. Он опешил, но молча, продолжал стоять рядом со мной.
Наверное, это все вино, и жаркая баня, а может я, просто потеряла совесть, но я села, напротив, него и снова задала вопрос. Он стоял как статуя и лишь моргал и смотрел на меня. И тут я обвила его шею руками и поцеловала его в губы. Его губы были горячими и сухими. Я нежно своими губами стала ласкать его губы, а он продолжал стоять истуканом и не отвечал на поцелуй. Я провела языком по его губам, он дернулся в моих руках, словно я провела раскаленным железом, и приоткрыл свои губы, выдыхая легкий стон. Я снова начала ласкать его губы и свершилось чудо! Робко и неумело он отвечал на мои поцелуи. Его руки осторожно легли на мою талию и от живота по всему телу разлился жар, я потеряла голову окончательно.
Стала покрывать его лицо поцелуями, щеки, ровный точеный нос, глаза с густыми ресницами, он ловил мои поцелуи губами, руками прижимал к себе все сильнее и сильнее. От губ я перешла к шеи и начала спускаться к груди, мои руки блуждали по его сильному телу и там где только что проходили мои губы появлялись мурашки. Через силу, преодолев самого себя он отошел на шаг от меня, он тяжело и глубоко дышал, полотенце не скрывало того что я разбудила в нем желание.
— Госпожа… — вымолвил он, смотря на меня затуманенным взглядом.
— Светлана, — поправила его я. — Поцелуй меня Алексий, — нежно сказала я.
— Так… так нельзя госпожа, — сказал он и отошел еще на шаг.
— Жаль, — печально сказала я, и опустила голову. Странно как-то, как помыть так можно, а как заняться любовью так нельзя. Он подошел ко мне вплотную, я подняла голову, чтобы взглянуть на него, а он накрыл своими губами мои губы. Я положила руки ему на грудь. Наш поцелуй длился целую вечность. Мы останавливались, продолжали снова. Вначале я учила его, но он оказался способным учеником и быстро перехватывал инициативу. В кольце его нежных рук я чувствовала его каждой клеточкой своего тела. Слышала его сердцебиение и у меня сорвало крышу. Я опустила руку к его силе и мощи, сорвав с него полотенце. С губ Алексия слетел легкий стон.
Мне хотелось слышать его стоны чаще, они будоражили мою кровь. И я пошла поцелуями по его телу к самому дорогому. Он стоял, не шевелясь, и лишь когда мои губы обхватили его член, он вздохнул и хотел опять отойти. Но я удержала его. Благодаря моим рукам, губам и языку, стоны с губ Алексия срывались все чаще и чаще. От его стонов я сама приходила в экстаз и начала постанывать.
