городу с вами, сейчас лучше затаиться и до утра не высовывать нос, — тараторил он, украдкой выглядывая в дыру в толстой двери.
— До утра я окоченею, — бурчала я, пристраиваясь в углу на полу, подтягивая к туловищу ноги, уже настраиваясь на то, что сон будет прерывистым и измучивающим.
— Я могу лечь с вами, чтобы согреть, — неуверенно предложил Тит, кажется, смущаясь своих слов.
— Вот уж спасибо, — нервно хмыкнула я, — что бы я без тебя делала?
— Отлично, — радостно воскликнул мужчина, то ли не понимая сарказма, то ли включая наивного дурачка.
Но не успел Тит сделать и нескольких шагов в мою сторону, как на его плечо легла тяжелая рука Рема:
— Я лягу с ней, — звенящим голосом, не терпящим возражений, оповестил он нас всех, после чего оказался рядом, не успела я даже моргнуть.
Безликий пристроился рядом, перетянул мою несопротивляющуюся тушку себе на колени, расстегнул свой плащ спереди и обнял меня, укрывая тканью. Как оказалось, плащи на безликих были плотными и очень теплыми.
Я не знала, возмущаться такой наглости или восхищаться. Прислушалась к ощущениям. Под плащом торс Рема был очень похож на обычный мужской. Я не провалилась в бездну, меня не засосала тьма, не искусали тысячи маленьких зубастых ртов. Кажется, спиной даже получалось почувствовать крепкие кубики пресса. И сердце билось быстро-быстро.
Так действительно было намного теплее и уютнее. Тут же стала погружаться в приятный сон, словно под боком была горячая батарея.
Последний раз я так хорошо высыпалась еще дома, в Общине, в редкие времена, когда чувствовала мнимую безопасность и лживое спокойствие. Кто бы мог подумать, что снова испытаю это чувство, находясь в объятиях детского кошмара…
Проснулась не сама, кто-то шептал мое имя, трогая рукой лицо.
— Кли…
Я распахнула глаза резко, с испугом подскочила на ноги, готовая сражаться, лихорадочно оглядываясь по сторонам.
— Все хорошо. Надо идти, — успокоил меня Рем мягким тоном, — максимум завтра уже будем на месте.
Сердце сжалось в тиски, я нервно сглотнула ставшую вязкой слюну. У меня было меньше одного дня, чтобы продумать план и сбежать. А так ли был нужен мне этот побег? С тремя мужчинами, скрывающимися под плащами, качество моей жизни было на высоте, как никогда. Обо мне заботились так, как до этого делали лишь родители в таком уже далеком детстве. Но я не знала, куда меня ведут, на мои вопросы не отвечали внятно. Я понятия не имею о быте и традициях безликих. Вдруг меня собираются скинуть в вулкан в виде жертвоприношения, как девственницу и именно поэтому сейчас обращаются, как с принцессой?
— А где Тит и Элим? — хрипло переспросила, не заметив парней рядом.
— Снаружи, жарят мясо на костре. Мы решили рискнуть, чтобы не оставлять вас голодной. Нужно уходить, как только они закончат, я попросил подождать, чтобы дать вам возможность поспать сегодня подольше.
— Спасибо, — поблагодарила растерянно, не зная, куда деть смущенный взгляд.
— Могу я быть честен с вами, Клэментина?
Я кивнула, нервно прикусив губу.
— Мы не просто менталисты, с эволюцией вида наш народ стал приобретать телепатические способности. У кого-то они выражены больше, у других меньше, но каждый из нас чувствует, что вы собираетесь сбежать. Не стоит.
Кажется, мои щеки вспыхнули от стыда. Хотя я и не видела ничего постыдного в собственных мыслях, но именно Рем меня раскусил, и от этого перед ним было неловко. Он больше всех старался мне угодить, всегда был за спиной и поддерживал.
— Как я могу не думать об этом? — нагло заявила, решив, что лучшая зашита — нападение. — Я… благодарна вам за помощь, но не могу доверять полностью. Еще несколько дней назад я считала всех вас чудовищами с неиссякаемой жаждой крови. А теперь приходится путешествовать с вами рука об руку.
Рем не отвечал. Я слышала его тяжелое дыхание. Он размышлял. Безликий решался на что-то важное, непростое. Этот разговор не был для него пустышкой.
Набравшись отваги, мужчина повернулся ко мне спиной и стал расстегивать плащ. Я застыла в предвкушении и страхе.
Стянув балахон, Рем одним размашистым движением откинул одежду в угол, подняв оттуда облако пыли и стал разматывать бинтовые перчатки.
Взгляд сразу застыл на его оголенной спине. Мускулы напряжены, словно тугие канаты, завораживающе перекатываются под сероватой кожей, поблескивающей под лучами света будто перламутр. Как и предполагалось по общим очертаниям, Рем был крупным, мощным и с виду сильным, как Терминатор. Линия поясницы заканчивалась на штанах — единственной одежде, которая осталась на безликом, если не считать темных ботинок, которые оказались вполне обычными, человеческими.
Когда он стал поворачиваться лицом, сердце заколотилось в три раза сильнее. Я начала медленно подниматься с пола, но сразу пожалела об этом — ноги плохо держали.
Сначала в памяти зафиксировался профиль его лица — нос небольшой и с горбинкой, линия губ невыразительная. Когда мужчина развернулся и воззрился на меня впритык, я обнаружила, что глаза у безликого аномально большие, вытянутые к вискам, радужка черного цвета, белки обычные. Волосы на голове темные, длинные до самих плеч. Он был безумно похож на любого человека, но и здорово отличался, как какой-нибудь пришелец-гуманоид с обложки фантастического романа.
Мы застыли друг напротив друга, не говоря ни слова. Это был удивительно волшебный и неловкий момент для меня.
Рем сделал несколько небольших шагов и остановился напротив, вглядываясь в мое лицо своими огромными глазами, которые, казалось, смотрят в само ядро души. В них можно было ответно утонуть. Очаровавшись, пропустила момент, когда его рот накрыл мои губы. Поцелуй был нежным и с его стороны неумелым, мне понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить происходящее и отпрянуть.
— Что ты делаешь? — прошептала перепугано, уставившись на необычного мужчину округлившимися глазами.
Губы жгло, но не сказать, что это было неприятное или противное ощущение. Меня больше удивила мысль, что только что целовалась с безликим и нахожусь все еще в своем уме. И даже несколько смущена.
Рем не ответил, помедлил и опустился на колени, опустив голову вниз, вдохнул полной грудью и выдал:
— Теперь моя жизнь принадлежит вам.
— Кли, Рем, еда го… — послышалась от входной двери оборванная фраза.
Кажется, Тит, теперь тоже застывший каменным изваянием, был удивлен не меньше меня, хотя его выражения лица я рассмотреть не могла.
Тишина была не просто давящей, ею можно было кого-то хорошенько ударить. А у меня появилось ощущение, словно нас застукали за чем-то неприличным.
— Как ты мог? — едва осязаемо прошептал Тит, но все в этом помещении расслышали.
