мной явно что-то не так, может, меня кто-то проклял? Из пяти простейших зелий я сумела с горем пополам приготовить лишь одно, а если сказать точнее, оно стало единственным, что не взорвалось.
Соседи даже несколько раз заглядывали ко мне, интересовались, все ли со мной хорошо.
Ничего, это лишь начало, как говорят «первый блин всегда комом». Еще рано опускать руки, однажды что-то да должно получиться, главное, чтоб этот обновленный дом не развалился под напором моих экспериментов.
Две недели… Прошло уже две недели с моей первой попытки стать алхимиком, но я так и топчусь на месте, наступая на те же грабли. Сколько бы я ни старалась, зелья совсем не желают получаться. Средства тают на глазах, может, ингредиенты и не самые дорогие, но в таком количестве они разорят кого угодно.
Единственное достижение — лавка все еще цела.
Каждый день соседи интересуются моими успехами, а мне им и сказать нечего, они все так ждут открытия моей лавки, что мне становится стыдно, это давление угнетает.
Хотя есть еще один прогресс — одно снадобье мне все же удалось создать, средство, которое позволяет сохранить свежесть продуктов в десять раз дольше. Вот только на одном товаре далеко не уедешь, тем более одного пузырька хватит на несколько месяцев, да и цена у него низкая, чтобы иметь возможность хоть как-то существовать.
Кажется, мне все же придется найти работу, а в свободное время практиковать зелья, но я уже совсем не уверена, что из этой затеи выйдет что-то путное.
В смятении я достаю конверт из банка и перечитываю завещание несколько раз, будто там найдутся решения для моей проблемы. Мой взгляд постоянно цепляется за последнюю надпись.
Послание наследнику от завещателя:
Мой дорогой потомок, надеюсь, моя небогатая лавка обретет наследника, что благороден сердцем, и имеет светлые помыслы. Позаботься о ней.
Дед просил позаботиться о лавке, но я могу лишь разрушить ее. Может, стоило позволить его наследию перейти в руки академии, толку точно было бы больше.
Приглядевшись к словам, я вдруг понимаю, что меня так настораживало, некоторые буквы кажутся обведены куда сильнее остальных. Я точно схожу с ума от отчаяния, это же явно просто чернила так легки, или…
Следуя зову интуиции, я все же выписываю эти буквы:
ОГОНЬЯБЛОКОБЕЛЫЙ
Какая-то нелепица, но перечитав набор букв еще пару раз, я различаю слова:
ОГОНЬ ЯБЛОКО и БЕЛЫЙ
И как они связаны? Что хотел сказать этим дед?
Битый час я сижу над словами, пытаясь разгадать их смысл, но ничего путного на ум не приходит. Может, это алхимическая загадка?
Огонь, может быть, символом котла, яблоко — основной ингредиент, а белый? Слишком много белых продуктов, чтобы понять, о чем именно идет речь.
Нет, тут точно без шансов ее разгадать, я слишком глупа для подобного.
Возможно, это лишь игра моего воображения, и буквы случайным образом сложились в слова.
Отложив завещание подальше, я решаю выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Безоблачное небо открывает чудесный вид на звезды. В переулке почти никого нет, последние лавочники заносят свои товары и вывески, готовясь ко сну.
— Элира, — мягкий голос зовет меня.
— Дядя Суо, вы еще здесь?
— Да, доделывал один очень важный заказ.
— Что заказали? — интересуюсь я и подхожу ближе.
— Меч из очень прочной стали, такие заказы у меня бывают очень редко, хоть они и очень трудоемки, платят за них очень хорошо, можно спокойно содержать семью несколько месяцев.
— Вот оно что.
— А ты чего так поздно вышла на улицу? Выглядишь грустной, случилось чего?
Он приглашает меня присесть на лавочку, и я охотно соглашаюсь.
— Ничего серьезного, просто… — тяжело вздыхаю я.
— Поделись своими тревогами, может, я смогу чем-то помочь.
— Мой дед был гениальным алхимиком, все так любили его творения, все ждут от меня подобных свершений, но… На самом деле, я совсем плоха в этом ремесле, боюсь, у меня не получится возродить его дело.
Кузнец внимательно слушает меня, задумываясь над моими словами.
— Оправдывать чьи-то ожидания — совсем нелегко, особенно если эти желания навязаны кем-то. Знаешь, я ведь тоже не был кузнецом изначально. У моей семьи была пекарня, очень успешная. С малых лет отец учил меня печь, но у меня ничего не получалось, сколько бы я ни старался. Тесто не слушалось моих грубых движений, но я не сдавался, хотел угодить отцу, а он лишь ругал меня за то, что перевожу продукты. Зато у моего младшего брата был талант к семейному делу. В итоге, когда мне стукнуло пятнадцать, я сбежал из дома и случайно забрел в лавку старого кузнеца, он по доброте душевной обучил меня своему делу, и у меня все получилось, именно здесь моя грубость обрела силу.
— По вам и не скажешь, что вы были пекарем, — улыбнулась я.
— Да, я совсем не похож на него, мой талант нашелся в другом. Ты тоже подумай, возможно, твоя сила в чем-то ином. Возродить дело твоего деда — благое намерение, но не забывай и про себя, — заботливо похлопал меня по спине кузнец.
Разговор с дядей Суо взбодрил меня, если я бездарна в алхимии, я же могу создать собственное дело, в котором буду сильна. Да и дед просил позаботиться о лавке, но не было ни слова о возрождении его ремесла.
Осталось понять, в чем же моя сила.
Особых талантов я у себя не замечала, однако многие подмечали мои навыки в рисовании, в академии я тоже выбрала именно живопись в качестве одного из обязательных предметов из области искусства. Все же отпрыски аристократов любят выставлять напоказ свои навыки в рисовании, пении или игре на инструменте перед гостями во время пышных приемов.
Но могу ли я назвать это своим талантом? Кому нужны мои любительские рисунки?
Ворочаясь на кровати, я все размышляю о том, чем бы могу заняться. И все время возвращаюсь к ремеслу отца. Воспоминания о жизни с ним твердо впечатались в мое сознание, из-за этих неприятных моментов мне сложно принять тот факт, что талант мне достался именно от него.
Он был гончаром и весьма востребованным. Я любила наблюдать за ним, он обучал меня работе с глиной, когда мать была еще жива, но я была слишком мала, чтобы создавать что-то стоящее, моих сил попросту не хватало, чтобы обработать этот хоть и податливый, но капризный материал.
Когда мать покинула нас, а отец забыл о моем
