А чего только специи и вкусовые добавки стоят… Некоторые настолько ужасны, что в них помещалась вся таблица Менделеева, но какие же они вкусные!
А тут с едой… совсем беда.
— Так, — вздохнула я, потирая переносицу. — Сода пищевая и уксус хотя бы есть?
— Ну, да… — медленно кивнула девушка, после чего наконец-то указала на нужную мне полочку.
Тут же поспешила проверить наличие всего необходимого.
— Отлично, — вздохнула я, после чего махнула девушке рукой. — Свободна.
— Благодарю, моя леди, — отозвалась горничная, подхватила чёрную юбку с фартуком и со всех ног поспешила прочь из кухни. Да так, что только пыль после неё и осталась.
Но мне было на неё уже плевать. Всё, что меня интересовало — это еда. И не местная кухня, а что-то нормальное, человеческое и, главное, вкусное. Ингредиентов было много и все высокого качества. Тот повар, что из таких продуктов в итоге превращает отбросы, заслуживает как минимум увольнения.
По правде сказать, я не помню кем работала в прошлой жизни, однако руки словно стали отдельной от меня частью. Взбивала ингредиенты, как настоящий мастер своего дела. Более того, я точно знала, чего сколько сыпать. Внутри словно кто-то давал подсказки, что яиц должно быть столько, а сахара столько. И так со всем остальным.
Может я была кем-то вроде кондитера?
Уверенности нет, но даже если и так, то это очень даже неплохо. Значит, даже если я окажусь на улице, смогу попроситься к кому-нибудь в кафе работать. С голода не помру.
Пока кексы запекались в духовке, я приступила к подготовке сливочного крема. Ещё ничего не было готово, но аромат выпечки на кухне стоял божественный. Желудок снова и снова рычал, принося с собой боль и дискомфорт. Желание влезть в духовку и съесть кексы сразу с формочками уже не казались мне настолько безумными.
Но я дождалась.
Небольшие горячие кексы были обильно облиты прохладным сливочным кремом, который тут же впитывался в сладкую мякоть. Не в состоянии более терпеть, я надломила кусочек и погрузила лакомство в рот.
И только в эту секунду наконец-то я почувствовала, что действительно живу.
Столько дней!..
Столько долгих дней и ночей я живу тут в этом безумном мире, но так и не смогла нормально поесть. Ровно до этого момента. И если кто-то скажет мне, что человек живёт не для того, чтобы есть, а есть, чтобы жить, я пошлю его куда подальше. Именно такая вкусная еда и придаёт красок нашей жизни.
Возможно, если бы Розалин с самого начала питалась, как нормальный человек, то… меня бы сейчас здесь не было.
— Что ты здесь делаешь? — услышала мужской голос, со стороны входа на кухню.
Приподняв глаза увидела Майкла, сына герцога. Фиолетовые длинные волосы, собранные в хвост на затылке, алые глаза, в которых отчётливо читалось подозрение, а также… юноша был каким-то полупрозрачным. Я словно смотрела на призрака, за которым отчётливо виднеется дверь.
— Ты хоть понимаешь, что творишь? — продолжал спрашивать Майкал, я же в свою очередь молча смотрела на юношу не понимая, почему он какой-то прозрачный. — О чём ты говоришь? — продолжил он, отвечая на какой-то вопрос, который я даже не задавала. — Меня здесь не было, — продолжал юноша, вызывая у меня лёгкую паранойю. Может я в кексики что-то лишнее добавила? — И с чего это я должен их пробовать? Отравить решила?
Да с кем он разговаривает?! Я ему слова не произнесла! Какого чёрта тут происходит?!
Стоило мне только начать откровенно паниковать, как юноша и вовсе исчез, растаяв в воздухе, словно утренний туман.
Теперь всё ясно. Я сошла с ума. Долго голодала, а теперь отведала наконец-то нормальной еды и привет галлюцинация. Нужно вернуться в комнату и немного полежать.
— Что ты здесь делаешь? — услышала я снова голос Майкла, и на этот раз напряглась всем телом, буквально одеревенев. В помещение вошёл сын герцога, как всего несколько мгновений до этого. Только на этот раз он не был полупрозрачным.
Юноша осмотрел кухню. Заметил грязную посуду и кексы, которые я уплетала.
— Ты хоть понимаешь, что творишь? — спросил он, отчего неприятное чувство повторения лишь усилилось. Нужно ему ответить. Что угодно, но главное не молчать.
— Конечно знаю, — раздражённо ответила брату. — Я готовлю и ем, как ты уже успел заметить пятнадцать минут назад. Лучше скажи, зачем ты по второму разу заходишь на кухню и задаёшь эти глупые вопросы?
— О чём ты говоришь? — нахмурился он. — Меня здесь не было.
— Чт?.. — растерялась я, после чего решила просто не забывать голову лишней информацией. — Так. Всё. Забыли. Лучше вот, — кивнула в сторону кексов. — Не хочешь сладенького попробовать? Сама приготовила. Гарантирую, очень вкусно.
— И с чего это я должен их пробовать? Отравить решила?
Это было уже слишком.
Что происходит? Зачем он это делает? И главное, как?
Хотя, может… это и не он вовсе?
Неуверенно посмотрела на недоеденный передо мной кекс со сливочным кремом, а после взглянула на напряжённого и растерянного Майкла, который до сих пор стоял в дверях и не рисковал приблизиться.
Теперь, внимание, вопрос: какова вероятность, что способности Розалин предвидеть варианты будущего сохранились в её теле?
— Ой-ёй…
Я всё время задавалась вопросом: «Почему Розалин не попыталась наладить общение с братьями?» В письме об этом не говорилось. Наоборот, она неоднократно упоминала, что ненавидела их и во всём винила.
Ненавидеть того, кто слабее тебя намного проще, чем того, от кого отчаянно жаждешь любви и признания. Так и поступала Розалин. Также мне удалось прочесть несколько строк в её дневнике, где она описывает лютую зависть к братьям. На её глазах мама кормила сына с ложечки и вытирала рот, когда тот случайно испачкался едой. А если подобное случалось с Розалин, лишь упрекали девочку за то, что она всё никак не повзрослеет.
На её глазах отец брал на колени своего младшего ребёнка и читал тому книгу.
Удивительно, на у них и такие оказывается стороны были. Розали же никогда в жизни не держала в руках детские сказки. Если спросят «почему», то ответ прост: «Чтобы не засоряла голову бесполезной чепухой».
И именно из-за этого ненависть расцветала в её сердце, подобно ядовитому цветку.
Но хоть я и попала тело Розалин, ей не являюсь. Поэтому попыталась
