напряженно замер, грозно глядя куда-то за наши спины и вскинув изогнутый хвост. Шерсть у него вздыбилась, клыки обнажились, а из горла послышался угрожающий рык.
Я поднял глаза. К нам сквозь пелену дождя шла размытая, нечеткая фигура. Она пошатывалась и то и дело оступалась на ходу, точно пьяница. Чем ближе она подбиралась, тем громче рычал Чу. Наконец мы разглядели женщину в рваном платье – такие часто носят торговки – и с ножницами в руке. Ее лицо было скрыто под белой улыбающейся маской – как у актеров театра но [15], – она шагала по грязи босиком, и, хоть ее сильно болтало из стороны в сторону, не оставалось никаких сомнений, что идет она именно к нам.
Тут-то я заметил кусок обломанного копья, пронзившего ее живот. Вокруг него расплылось огромное пятно крови. Эта рана, вне всяких сомнений, была смертельной, вот только женщину она, казалось, нисколько не тревожила.
Потому что она неживая, подумал я, но тут женщина подняла лицо в маске… и вдруг кинулась в нашу сторону, замахнувшись ножницами, точно обезумевшая марионетка.
Чу зарычал еще громче и злобнее. Ронин ругнулся и выпустил стрелу – как всегда, с безупречной меткостью. Он попал женщине в грудь. Та пошатнулась, отступила назад, поскользнувшись в грязи, но продолжила путь, издав нечеловеческий вопль.
Аристократ выхватил меч, но я опередил его. Нежить с воем прыгнула на меня, а я одним ударом выбил из ее рук ножницы и перерубил бледную шею. Голова отлетела назад, тело по инерции сделало еще несколько шагов и тоже упало на землю.
Над подергивающимся трупом взвился едкий запах кровавой магии, гнили и разложения. Из перерубленной шеи не вытекло ни капельки крови – должно быть, ее просто уже не осталось.
Юмеко зажала ладонями нос и рот – наверное, боролась с тошнотой. Даже мико с ронином слегка побледнели, глядя на дрожащее тело. Воцарилось молчание. Несмотря на дождь, я отчетливо чувствовал вокруг нас движение и пристальное внимание несчетного множества глаз.
– Не стойте как истуканы! – рявкнул я, развернувшись. – Пойдемте скорее! Вряд ли кровавый маг поставил на ноги всего одного мертвеца. Возможно, весь город…
Меня перебил стук со стороны чайной через улицу от нас. Бледные улыбающиеся фигуры вынырнули из темного дома и, спотыкаясь, стали выползать из дверей и дыр в стенах. Мы двинулись дальше, и из каждой постройки, что только нам встречалась, из каждого переулочка выбирались мертвецы, чтобы преградить нам путь. Влажный воздух пропитался запахами смерти и кровавой магии, а толпа улыбающихся тел заполнила улицу, не сводя с нас пустых незрячих глаз.
Мы бросились бежать в сторону центра Уми Сабиси. Вокруг не смолкали пронзительные крики и вопли нежити. Трупы в масках выскакивали на дорогу, тянулись к нам цепкими пальцами, целились в нас самодельным оружием. Мы с аристократом шли впереди. Тайо отбивал атаки тех, кто подбирался слишком близко, и с потрясающей меткостью отсекал руки и головы. Чу, вновь обернувшись грозным великаном, вился вокруг нас золотисто-алой молнией, сбивая нежить с ног или раскидывая мертвецов в стороны. Стрелы ронина не слишком-то нас выручали: трупы останавливало лишь обезглавливание или потеря ног, а вот раны, которые стали бы смертельными для живого человека, никак им не мешали. И все же Окамэ упрямо атаковал их – его стрелы опрокидывали нежить или хотя бы заставляли пошатнуться, давая нам время нанести удары мечом.
Воздух был напоен лисьей магией. Юмеко не нападала на ходячих мертвецов, но наколдовала целую толпу наших копий. Двойники отвлекали нежить, она не понимала, как отличить их от нас настоящих. От ударов иллюзии рассеивались с тихим хлопком, но им на смену тут же являлись другие, и их присутствие ощутимо сдерживало вражескую толпу, пока мы пробивали путь сквозь улицы.
– Самураи! Сюда!
Сквозь шум битвы и стоны мертвецов мне почудился чей-то голос. Я поднял взгляд и краем глаза заметил на углу улицы лавку, где продавали саке. Ее деревянные стены и зарешеченные окна внешне не пострадали от нежити. Над входной дверью висел большой шар из иголок криптомерии – сугидама. Его светло-коричневый цвет указывал на то, что саке уже настоялось и ждет покупателей. На пороге появилась фигура. Она энергично поманила нас к себе. Возможно, в этом доме и впрямь получится спрятаться от оживших трупов, наводнивших город, подумал я.
– Эй, все! – окликнул аристократ остальных. – Идем вон в тот магазинчик спиртного!
А нежить все сыпала и сыпала из пустых дверных проемов и окон. На улице собралось целое войско мертвецов в улыбающихся масках. Пошатываясь, они теснили нас сзади.
– Kuso! [16] – ругнулся ронин, зарядив лук новой стрелой. – Когда уже они закончатся? – Он поднял было свой лук, как вдруг мико выхватила у него стрелу. Окамэ снова ругнулся от неожиданности.
– Это еще что за…
– Юмеко, прегради им путь, – мико кивнула в ту сторону, откуда мы пришли. – Окамэ… – Она достала из рукава ленту офуда и нанизала талисман на стрелу, а потом вручила ее ронину. – Держи. Целься в самую гущу. Остальные – отвернитесь.
Юмеко тут же наколдовала стену голубоватого лисьего пламени – оно заревело в конце улицы. В тот же миг ронин поднял свое оружие, заряженное стрелой с офудой. Я рассмотрел на бумажном талисмане иероглиф кандзи, означавший свет. Окамэ отпустил тетиву. Стрела рассекла воздух и вонзилась в грудь одному из трупов в центре толпы, сжимавшему в обескровленной руке рваный зонтик.
Как только стрела вошла в тело, полыхнула ослепительная вспышка. Мертвец отскочил назад, а вместе с ним и те, что стояли неподалеку.
– Бегите! – крикнула Рэйка, и мы поспешили вперед, огибая разъяренную нежить, и вскоре наконец добрались до магазинчика. Едва мы заскочили внутрь, на нас уставился невысокий мужчина с округлым и беззлобным лицом, которого я тогда видел у порога. Одежда выдавала в нем зажиточного торговца.
– Самураи! – изумленно прошептал он, когда я плотно затворил тяжелую деревянную дверь, а ронин задвинул засов. – Стойте, да вы ведь… не из семейства Мицу! Вы, что ли, ямасурские? Вы одни, или остальные еще…
Его взгляд упал на меня, и торговец вскрикнул и попятился.
– Демон!
– Да замолчи ты, идиот! – резко, точно хлыстом, осадила его служительница. – Если, конечно, не хочешь, чтобы нежить дверь выбила.
Торговец тут же притих, но продолжил пятиться, бледный как мел, раздираемый страхом перед мертвецами за стенами и демоном внутри. Мне и смотреть на себя не нужно было – я и так знал, что в пылу битвы выпустил когти и клыки, а глаза снова запылали красным. Руки же и
