на самой высокой ноте.
А может быть, это случилось еще раньше. Откуда мне знать – о чем думали Стихии в момент моего появления на свет.
И вот теперь все сошлось! Все: и побег моей бывшей невесты, и заговор, и попытка переворота, и появление Птахи в тот холодный осенний вечер. И даже то, что она – самый настоящий, да еще такой красивый дракон….
Утомившаяся Птаха трогательно посапывает, уткнувшись мне в плечо носом. Медно-рыжие волосы рассыпались по подушке. От них пахнет осенним костром, в котором сгорают желтые листья. Костром и еще чем-то тонким и нежным. Я плохо разбираюсь во всяких духах, которые так любят женщины. И ни разу не видел, чтобы Птаха ими пользовалась. Возможно, это ее собственный запах. Запах моего счастья.
Птаха спит, а я все никак не могу успокоиться.
Мы перенеслись прямо к дверям в Храм, хотя я выстраивал портал к подножию лестницы. Но кто я такой, чтобы спорить со Стихиями?! Им захотелось встретиться с нами немедленно, а не ждать, пока мы допрыгаем до вершины по заснеженным ступеням.
Впрочем, я не возражал. Маленькая поблажка нам, таким хорошим. В конце концов, мы уже не раз прогулялись по лестнице.
Мы вошли в Храм, где нас ждали. Нет, Стихии не приняли зримый облик, но их присутствие ощущалось отчетливо. Горел огонь в небольшом камине, негромко журчала вода, переливаясь через край каменной чаши и убегая по желобку куда-то под стену. Задумчиво шелестело листвой молоденькое деревце, а на необработанном куске многоцветного камня нежился в лучах солнечного света небольшой меч.
Я не оговорился. Во всяком случае, именно так мне показалось, когда мы вошли в Храм – меч живой. И даже ухмыляется. Нет, я понимаю, что это тени так ложатся, но все же…. Все же….
Птаха неторопливо прошла в центр помещения, туда, где на полу по-прежнему тускло светилась пентаграмма.
-Мы принесли вам обещанное, - весело сказала она, и протянула руку ко мне. –Андрэ, давай ожерелье.
Я подал.
-Это последние зубы синей птички, которая стольких женщин сделала несчастными. Теперь граф Ласт Оверст занят своими мыслями и не вспоминает о женщинах. Может быть, это пойдет ему на пользу. И уж точно пойдет на пользу всем, кого он обидел. Примите же наш дар….
Птаха нагнулась, и осторожно положила в центр пентаграммы ожерелье из зубов дракона.
Камень пошел волнами, даже, кажется, слегка нагрелся. Ожерелье сверкнуло камушками и исчезло.
-«Спасибо, дети, - раздался в моей голове журчащий голос. – Вы молодцы. Так оперативно сработали…. И дом наш восстановили, и с проблемами драконов разобрались. Теперь в герцогстве все должно наладиться».
-«А чтобы и в роду вашем все наладилось, чтобы наследники ваши были крепкими, здоровыми и красивыми – вы должны провести ночь здесь. Возложите простыню со следами девственной крови на алтарь».
Голос этой Стихии был похож на треск огня в камине.
Возложили. Простыня исчезла едва ли не быстрее, чем ожерелье.
-«Мы видим, что у вас есть вопросы, - пророкотал еще один голос в наших головах. Я так понял, что Стихии общаются с нами одновременно. –Спрашивай, дитя другого мира, ставшая частью Солейна».
Птаха на всякий случай вцепилась в мою руку и спросила, обращаясь к хозяевам Храма:
-Уважаемые! Не подскажете ли, что происходит с нашим будущим Правителем? Действительно ли его жена –его враг? Кто стоит за ней? Есть ли у них шанс на счастье?
-«Шанс есть всегда, - весело звякнул металл. –Эдориан справится. Думаем, и его супруга справится со своей зависимостью от чужого мнения. Считайте, что это их личное испытание, и не препятствуйте герцогу. Разлука должна благотворно подействовать на Ториану, сделать ее сильнее. Тем более, что вам еще предстоит противостояние с людьми».
-Значит, война все же будет? – не выдержал я. –Стангия все же решится напасть на Адорру?
-«Сейчас все зависит от вас, - прозвенел металл. – Вы уже вернули из небытия молодых драконов. Твой приемный отец, Мария, принес из твоего мира нечто более ценное, чем все драгоценности, вместе взятые. Он принес ЗНАНИЯ. Будет сложно, обратившихся драконов все еще мало, и они необучены. Но не надо забывать, что первыми на Адорру двинутся наемники. Стангия не будет рисковать. Потому что там еще помнят – чем заканчиваются провокации. Сейчас ваши соседи еще надеются на переворот. Лорд Дориандериэн сумел перекрыть почти все каналы связи, и пока правительство Стангии не получило подтверждения свершившегося переворота, а слухи – это всего лишь слухи».
-И словно мухи тут и там,
Ходют слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносють по умам,* - задумчиво пропела Птаха, прижимаясь к моему боку. – Слушай, Дюш, а это идея!
-Что? – не понял я.
-Ай, об этом попозже! Стихии, кто стоит за этой мадам Ани? Нет, я понимаю, что она и сама горазда пакости творить, но все же…
И тишина-а-а-а….
-То есть, вы хотите сказать, - неверяще протянула Птаха. –Вы это серьезно?! М-да-а!
-«Отдыхайте, дети, - как-то уж больно поспешно прожурчала Стихия воды. – Можете прогуляться по окрестностям. Ночевать вам придется здесь».
-«Утром мы вас вернем во дворец, а пока вот», - пророкотал второй голос, и перед нами появился изящный каменный столик, уставленный яствами. У камина появился толстый пушистый ковер, куча самых разных подушек, одеяла и пледы.
И наступила полная тишина. То есть, я как-будто даже ощутил, что хозяева куда-то ушли, и никого, кроме нас, не осталось.
И была ночь. Вторая ночь только для нас двоих. Уже не было жадных поцелуев, торопливых движений. Не было жажды обладания желанным телом. Была нежность. Та, что сродни боли. Та, при которой два совершенно разных существа становятся единым целым не только физически. Кажется, мы оба открыли все заслонки, опустили все щиты, проникли друг в друга, слились душами, мыслями, телами…. Не знаю, как это передать! Не умею! В голове звенело, пело, сияло, а в том месте, где должно стучать сердце, я слышал довольное урчание своего дракона. И слышал, как в унисон с ним довольной кошкой урчит драконица моей жены…
Видимо, без вмешательства Стихий все же не обошлось. Потому что в себя мы пришли под утро.
В небе.
В ипостаси драконов.
В тот самый миг наивысшего блаженства, на пике, на грани –когда меньше шага остается до полного слияния со Стихией….
Повторить такое еще раз я решусь не
