— Послушай, парень! Не связывайся с ней. Поверь мне, она использует тебя для личных целей. На что ты надеешься?
Он смял в руке банку кока-колы.
— На многое! И что, по-твоему, если самая горячая девчонка в городе тусуется со мной, то, значит, она меня использует? Думаешь, ты единственный можешь лапать отпадную цыпочку? Когда ты стал таким самонадеянным, Уот?
— Я говорю о другом.
— Я думаю, мы оба знаем, о чем ты говоришь, — поднявшись на ноги, сказал Линк. — Забудь о моей просьбе.
Слишком поздно. Ридли уже обработала его. Ни одно мое слово не изменило бы его планов. Но я не мог потерять в один день и девушку, и лучшего друга.
— Слушай, Линк, я не хотел, чтобы все так получилось. Я не выдам тебя, даже если твоя мать устроит мне допрос.
— Ладно, чувак. Я тебя понимаю. С таким талантливым и красивым, как я, дружить нелегко.
Линк взял печенье с моего подноса и разломил его пополам. Я вспомнил о половинке «Твинки», упавшей на пол автобуса. Наша дружба по-прежнему была крепка. Ее не могла разрушить даже девушка. Даже сирена!
Эмили смерила Линка неодобрительным взглядом.
— Тебе лучше уйти, иначе Эмили накрысятничает о нас твоей маме. Тогда тебе не удастся вырваться в церковный лагерь. Ни в реальный, ни в воображаемый.
— А мне по барабану ее пакости!
Однако это было не так. Он не хотел застрять дома на все зимние каникулы. И его пугала мысль о всеобщем бойкоте в «Джексоне».
В понедельник я помогал Эмме спускать с чердака коробки с праздничными украшениями. Мои глаза слезились от пыли — во всяком случае, мне приходилось убеждать себя, что причина слез именно такова. Среди старых вещей я нашел наш игрушечный город с гирляндами маленьких лампочек. Мама каждый год устанавливала его под рождественской елкой на белой вате, изображавшей снег. Эту игрушку ей подарила бабушка, и она относилась к ней с таким трепетом, что я тоже влюбился в маленькие дома, сделанные из тонкого картона и блесток. Обычно при установке многие домики распадались на части. Мы подклеивали их и освежали красками. Мама говорила: «Старые вещи лучше новых, потому что они обрастают историями». Помню, как она указывала на старую крохотную машинку и восторженно качала головой: «Представь себе, Итан, моя прабабушка играла с этой машинкой. Она, как и мы сейчас, расставляла эти домики под елкой и любовалась ими».
Я давно уже не видел этот сказочный город. С каких пор? По крайней мере, с того последнего Рождества, которое мы встречали вместе с мамой. Мне показалось, что город уменьшился. Картон помялся и истрепался. Я проверил несколько коробок, но не нашел ни крошечных людей, ни животных. Без них дома казались пустыми и одинокими, и от этого мне стало еще печальнее. Без мамы крохотный город лишился сказочной магии. Я, сам того не желая, вновь начал думать о Лене.
«Все понемногу исчезает. Коробки здесь, а сказки нет. И ее тоже нет. Эти дома уже не склеить. И она никогда не вернется, чтобы повидаться с тобой».
Никакого ответа с той стороны. Лена исчезла. Или прогнала меня. И то и другое было невыносимым. Я остался один. Но мне не хотелось, чтобы это видели окружающие. Поэтому я отправился в библиотеку — в единственное место, где никто из жителей Гэтлина не мог меня увидеть.
— Тетя Мэриан?
Библиотека, как обычно, выглядела пустой и заброшенной. Я подозревал, что после заседания дисциплинарной комиссии у Мэриан не было ни одного посетителя.
— Я здесь.
Доктор Эшкрофт сидела на полу, по пояс скрытая грудой книг. Казалось, что они попадали с полок и едва не погребли ее под собой. Закутавшись в плащ, она листала сборник стихов. Я не удивился, когда она начала читать вслух — в своем привычном состоянии транса, вызванного книгой.
Мы увидели Гостя и узнали Его.
Он был Тем, Кто солнечным сиянием
И теплыми весенними ливнями
Покрывал цветами землю,
Милый для мира и каждого из нас!
Она закрыла книгу.
— Это Роберт Херрик. Его рождественский гимн исполнялся для короля во дворце Уайтхолл.
Ее голос был таким же отстраненным, как недавно у Лены.
— Извините, я не знаком с творчеством Роберта Херрика.
В библиотеке было так холодно, что при разговоре из наших ртов вылетали полупрозрачные клубы пара.
— Тебе эти строки ни о ком не напоминают? «Милый для мира», покрывающий землю цветами?
— Вы имеете в виду Лену? Могу поспорить, что миссис Линкольн не согласилась бы с вашей трактовкой этого гимна.
Я сел рядом с Мэриан, отпихнув книги дальше в проход.
— Миссис Линкольн. Какое нудное создание!
Она покачала головой и вытащила из кучи другую книгу.
— «Диккенс считал, что Рождество дает людям возможность раскрыть их замкнутые сердца и подумать о страждущих. Напомнить им, что они не существа другой расы, а такие же пассажиры скорой судьбы, несущейся к могиле».
— У вас калорифер сломался? Хотите, я позвоню электрику?
— Я никогда не пользуюсь калорифером. Бюджет не позволяет. Извини, что отвлекла тебя своими цитатами.
Она положила книгу рядом с собой.
— К сожалению, Диккенс не удосужился приехать в Гэтлин. И поэтому у нас здесь целый город замкнутых сердец.
Я поднял книгу Ричарда Уилбера и, поднеся ее к лицу, почувствовал запах страниц. Том раскрылся где-то на середине. Я прочитал наугад один из абзацев: «Что является противоположностью пары? Одинокий я и одинокая ты». Странно, но именно так я себя и чувствовал. Захлопнув книгу, я посмотрел на Мэриан.
— Спасибо, что пришли на собрание. Надеюсь, это не осложнило вашу жизнь? В противном случае я буду считать себя виноватым.
— Нет, ничего не изменилось.
— Мне кажется, это не так.
Я положил книгу на пол.
— Ну, даже если и не так? Неужели именно ты породил все это невежество? Неужели ты обучал миссис Линкольн ненависти, а мистера Холлингсворта — страху?
Какое-то время мы молча сидели в окружении раскрытых книг. Затем она протянула руку и сжала мою ладонь.
— Эта битва началась задолго до тебя. И она, Итан, не закончится на тебе или мне. Боюсь, потребуются века и эпохи.
Ее лицо стало серьезным.
— Когда я утром пришла на работу, эти книги лежали на полу. Я не знаю, как они попали сюда. Вчера вечером я закрыла двери на замок. Утром все было в порядке. Никаких следов проникновения. Что-то заставило меня сесть среди книг и прочитать открытые страницы. В каждой из них я нашла какое-то сообщение — о городе, о жителях, о сути данного момента. О Лене, о тебе и даже обо мне.
