Анна Тарасова - Нить судьбы

— Ей кто-то звонил? Кто-то приезжал к ней сегодня?

— Нет, господин.

Ничего не понятно. Куда она могла уйти?

Марк развернулся и поднялся к себе в спальню, набирая по дороге ее номер, особо не надеясь на ответ. Абонент временно недоступен, видимо отключила телефон. На кровати, слегка прижатый подушкой, лежал белый конверт. Понтифик несколько мгновений смотрел на него, но затем взял его в руки и открыл. В конверте лежал исписанный лист бумаги. Почерк он узнал сразу же.

«Марк,

прости, что я поступаю так трусливо, но мне на самом деле было бы очень страшно услышать это от тебя лично, глаза в глаза.

Я ухожу.

Думаю, что ты вздохнешь с облегчением. Надо было еще в больнице поговорить и обсудить произошедшее.

Я понимаю тебя, поверь.

Я правда понимаю, что после произошедшего ты мной брезгуешь. Ведь я теперь грязная и использованная, как уличная шлюха, и тебе прикасаться ко мне неприятно. К тому же, ты правитель клана, нехорошо будет, если твою женщину можно вот так разложить…»

На бумаге было расплывчатое пятно, видимо, Лина не выдержала, пока писала это, и заплакала.

«… Клан не примет лидера, с чьим инициалом можно так позабавится. Поэтому я не хочу ставить тебя перед подобным выбором. Это того не стоит, Марк. Рядом с тобой должна быть другая, красивая, сильная, которая смогла бы сама себя защитить в подобной ситуации.

Я оставляю все, что ты мне покупал — одежду, драгоценности, все твои подарки.

Инициал попробую снять сама, чтобы тебе лишний раз со мной не встречаться.

Поверь, я была счастлива с тобой.

Алина.»

Марина встретила девушку довольная, подругу она не видела давно, да и созванивались в последнее время девушки редко, но Лина выглядела такой несчастной, что улыбка сползла с лица хозяйки квартиры моментально.

— Бросил? — первый же вопрос она задала в лоб.

Лина тихо вздохнула.

— Можно войти?

Марина подвинулась на проходе и подруга устало прошла внутрь.

Свернула на кухню, где еще не так давно подруга уговаривала Лину попробовать начать новые отношения. Упала на высокий табурет, сумку с вещами безразлично бросила рядом на пол. Марина, шедшая следом за подругой, подняла брошенное и положила на стол. Села напротив Лины, напряженно уставилась на нее, ожидая рассказа. Но девушка молчала. Тупо смотрела на пластик стола, водя по его узорчатому покрытию пальцем, и молчала.

— Бросил? — повторила свой вопрос Марина.

Лина медленно покачала головой.

— Ты бросила?

Она подняла голову. Взгляд, отчаянный и безнадежный, метался от новой плиты к шкафчикам для посуды, упорно не останавливаясь на подруге:

— Марин, одолжи немного денег? Мне на первое время, чтобы хоть где-то пожить.

— Да что у вас случилось — то, Лин? — уже по-серьезному встревожилась подруга.

Девушка упрямо сжала губы и снова уставилась на стол.

Поняв, что таким макаром она ничего не узнает, Марина перевела тему:

— Хорошо, сколько тебе нужно?

— Не знаю, тысяч двадцать, может чуть больше.

Прищурив глаз, Марина оглядела подругу. Бледность была объяснима ее состоянием, но откуда-то появившаяся худоба Лине не шла. Казалось, что она из пышной и эффектной женщины превратилась вдруг в тусклое тощее существо.

Почему она так похудела? Словно ее голодом морили! Или это он над ней так издевался?!

Женщина встала и включила чайник на подогрев. Ничего не говоря, достала линину большую кружку, налила туда заварки и бросила пару кусков сахара.

Лина вцепилась в горячую кружку как в спасательный круг, продолжая все также смотреть в стол.

— Ты обедала?

Она коротко кивнула.

— Ну, хорошо, пей тогда чай и успокаивайся!

Марина поставила на стол вазочку с печением, но Лина к нему не прикоснулась.

— Ехать тебе никуда не надо, нечего по чужим дворам слоняться, — по-матерински грозно проговорила подруга, — Останешься у нас, займешь крайнюю комнату…

— Нет, мне…

— А, ну, тихо! — прикрикнула на нее Марина, — Поговори мне еще! Тебе жить негде, а у нас как раз комната пустует, так что — давай, разбирай свои вещи и устраивайся.

Подруга догадалась, что у девушки стряслось что-то очень серьезное. Лину такой она видела лишь однажды, когда та ушла от мужа. Что же у нее случилось-то? Неужели и этот высокий и богатый оказался такой же сволочью?

Девушка затрясла головой.

— Марин, мне нельзя у тебя оставаться, понимаешь?

— Нет, не понимаю, и не соби…

— Меня могут искать и первым делом пойдут к тебе! А у тебя Лялька! И муж! — перебила Марину девушка, — Я не могу допустить, чтобы они пострадали!

— Мать моя женщина, ты с кем связалась-то? — ахнула подруга. В ее воображении пролетели картины связи Лины с криминальным авторитетом, маньяком и изувером, — Ты поэтому ушла от него?

— Марин, у тебя я не останусь, — не слыша ее вопросов, повторила Лина, — Деньги в долг дашь? Верну быстро, как смогу.

Женщина пристально уставилась на девушку, но та упорно молчала.

Марина глубоко вздохнула.

— Хорошо, я дам тебе денег, но я очень прошу, как устроишься, позвони и сообщи, где ты и что случилось в итоге!

Алина кивнула — конечно, сообщит, но, взяв деньги, быстро подхватила сумку с вещами и попрощалась. Даже чая толком не попила.

А поздно вечером длинный настойчивый звонок в дверь сообщил о приходе еще одного неожиданного гостя.

Марина как раз наливала мужу тарелку супа и от неожиданности дернулась, пролив немного на себя. Переглянулась с мужем, вытерла руки полотенцем и пошла открывать.

На пороге стоял высокий красивый темноволосый мужчина в дорогом деловом костюме и зло спросил у хозяйки, оскалив длинные, очень заметные клыки:

— Где моя Лина?

Жилье себе девушка нашла в небольшом мотеле за МКАДом. Комнатка была небольшая, с дешевой старой мебелью и грязным окном, но с собственным санузлом. Правда, соседи оказались шумные и менялись едва ли не ежедневно, но это Лину устраивало более чем. Они не лезли к девушке с расспросами, а значит, и мало кому смогли бы рассказать о ней. Консьержка ежедневно получала от Лины деньги за прожитый день, и, хоть посматривала на нее с интересом, но не настаивала на разговорах по душам. Мало ли, кто снимает в мотеле жилье.

Первое время она не переставая ревела от жалости к самой себе, из-за разбитого сердца и ненависти к Гюнтеру. Но потом, когда сил на слезы уже не хватало, она просто лежала на кровати и тупо смотрела в стену. Из комнаты девушка выходила, только чтобы поесть в кафешке рядом. Готовили там, конечно, не так изысканно, как Жак, но ее вполне это устраивало. Главное набить желудок очередной пищей, чтобы не ныл от боли. После она возвращалась в свой номер и снова ложилась на продавленную кровать, включая для фона телевизор. Его она почти не смотрела, не было настроения.