Мои глаза сузились, пока я наблюдал за ней, сладкое удовлетворение наполняло меня от осознания того, что именно я собираюсь быть тем, кто сотрет улыбку с ее лица сегодня. Никто не делал из меня дурака и оставался безнаказанным, и я выжидал время, решая, как именно я собираюсь поступить.
Когда завтрак, наконец, подошел к концу, я двинулся к двери, чтобы подождать ее, готовый отвести ее в отдел Технического обслуживания для утренней работы. Она вышла одной из последних, проскользнув в дверь, как будто у нее было все время в мире, и я схватил ее за локоть, застигнув врасплох, и подтолкнул к лестнице.
— Доброе утро, Офицер Ворчун, вы сегодня опять встали не с той стороны кровати? Может быть, вам нужен какой-нибудь указатель, чтобы напоминать, в какую сторону двигаться.
Я стиснул челюсти, не произнося ни слова, пока вел ее вниз по лестнице, и почувствовал, что она наблюдает за мной краем глаза.
— Чем вы завтракаете, сэр? Не счастьем65?
Моя челюсть сжалась сильнее, до боли в лице. Мои клыки покалывали от предвкушения охоты, и я не мог дождаться, когда же смогу повлиять на ее настроение, как гребаный метеор, рухнувший в ее мир.
Наконец мы достигли девятого уровня, и я провел ее мимо изоляторов к двери, ведущей вниз, на уровень технического обслуживания. Я приказал одному из уборщиков ежедневно оставлять там чистящие средства, чтобы мне больше не приходилось возиться с их поиском.
Мы достигли подножия лестницы, и я отпустил Двенадцать, двигаясь к тележке с чистящими средствами и складывая руки.
— Начинай мыть пол, — приказал я, указывая на него, и она бросила на меня растерянный взгляд.
— Разве ты не хочешь сегодня поохотиться? — поддразнила она, двигаясь ко мне, покачивая бедрами.
— Начинай убирать. Сейчас же, — прорычал я, и ее брови сошлись. Она не стала перечить мне, что было лучше ее обычного самоуверенного поведения, и я наблюдал, как она берет с тележки ведро и щетку для мытья и ставит их на пол.
Она отвернулась от меня, расстегивая комбинезон и позволяя ему упасть к ее ногам.
— Что ты делаешь? — прорычал я.
— Я просто не хочу, чтобы он намок, — невинно ответила она, вылезая из него в одних сапогах, черном спортивном лифчике и трусиках. Я отвел от нее взгляд, когда она повернулась и положила комбинезон на тележку.
Она опустилась на колени и начала мыть пол, ее волосы струились вокруг нее. В процессе работы она передвигалась по полу на четвереньках, ее идеально круглая попка снова и снова привлекала мое внимание.
Я прочистил горло и устремил взгляд в потолок, сцепив руки за спиной. Я не собирался позволить ей снова отвлекать меня. У меня был план, и это была первая часть ее наказания.
Она проработала больше часа, пока не покрылась испариной, после чего я велел ей остановиться.
Поднявшись на ноги, она заправила волосы за уши и прикусила губу.
— Тебе нравится следить за тем, как я работаю для тебя, Мейсон?
— Еще раз употребишь мое имя, и я оформлю на тебя нарушение, Двенадцать, — я обнажил клыки. — Ты думаешь, я дурак, которого можно обвести вокруг пальца?
Она захлопала ресницами, качая головой.
— Нет, сэр.
Я шагнул вперед с негромким рычанием, продвигаясь до тех пор, пока не оказался прямо перед ее лицом, и наклонился, чтобы заглянуть ей в глаза.
— А я думаю, что да. Я думаю, ты играешь в игры, чтобы заставить мужчин делать то, что ты хочешь. Но я не твоя добыча, Двенадцать, я охотник. Так что тебе лучше бежать, пока я не доказал это.
Она сглотнула, ее зрачки расширились от моих слов, как будто она действительно была увлечена этим. Но сегодня я не собирался сдерживаться. Ей предстояло узнать, каково это — нажить себе врага в лице хищника.
— Беги, — прошипел я, и она развернулась и с диким смехом умчалась в лабиринт оборудования.
Я сделал вдох, чтобы замедлить свой бешеный пульс, навострив уши, пока она убегала. Я мог бы поймать ее с завязанными глазами и в полусонном состоянии, если бы захотел. В этом деле я эксперт, но сегодня я собирался удлинить ее поводок. Моя добыча всегда была вкуснее, когда думала, что победила.
Я направился в первый проход, медленно пробираясь по комнате, пока во мне поднималась жажда крови.
— На этот раз будет больно, Двенадцать! — окликнул я, ее шаги все еще доносились до меня из дальнего конца комнаты. — Ты узнаешь, с кем именно ты связалась.
Ее шаги затихли, и я ухмыльнулся, когда она спряталась где-то справа от меня. Я направился в ту сторону, стук моих сапог разносился по комнате и сообщал ей, насколько близко я подобрался.
Я обогнул следующий угол, и мое сердце заколотилось, когда я обнаружил, что она прислонилась спиной к большой трубе, которая тянулась вверх через всю комнату. Ее рука была в трусиках, и она прикусила губу, когда из нее вырвался стон.
— Какого хрена ты делаешь? — прорычал я, мой член затвердел от потребности, в то время как она полностью обезоружила меня.
— Эта игра такая горячая, — задыхалась она, ее веки были прикрыты и она подманивала меня ближе. — Иди сюда, офицер.
Я проглотил комок в горле, отказываясь сдвинуться с места ни на дюйм, я просто стоял и смотрел на нее с неистовым возбуждением и потребностью обладать ею, которая пожирала меня.
Она откинула голову назад, со вздохом произнося мое имя, и я точно не собирался оформлять на нее донос за это.
— Двенадцать, — прохрипел я, в то время как она задыхалась. — Остановись.
— Ты мне нужен, — умоляла она, и я рванулся к ней, теряя себя перед этим чертовски прекрасным зрелищем.
С рыком желания я поймал ее талию, и она потянулась к пряжке моего ремня, расстегнула его и просунула руку в мои боксеры. Она погладила мой ноющий член, и я выругался под нос, почувствовав, как ее мягкая ладонь сжалась в кулак. Я выдернул ее руку из трусиков и накрыл ртом ее пальцы, посасывая их и пробуя на вкус, отчего ее глаза расширились от удивления.
Я ухмыльнулся, затем развернул ее, прижимаясь грудью к ее спине и откидывая ее голову набок, схватив за волосы. Она прижалась ко мне задницей, когда мои клыки впились ей в шею, и она снова простонала мое имя.
— Ты мне нужен, — умоляла она, и мое сердце гулко застучало в груди, когда я раздвинул ее лодыжки.
— Ты собираешься кричать для меня, Двенадцать, — сказал я ей на ухо, и она с готовностью кивнула.
Я не трахал заключенных, это правило было жестко заложено во мне, но она крепко держала меня за яйца. Я не мог перестать думать о ней, мечтать о ней. Каждый раз, когда я пытался прогнуть ее под себя, она поднимала голову и кусалась в ответ. И это доводило меня до безумия. Один трах не мог изменить ситуацию. Если и изменит, то лишь исправит мою проблему. Я бы выкинул ее из своей системы. У нее уже было достаточно материалов для того, чтобы уволить меня, из-за охотничьих игр, в которые мы играли, так какой смысл сдерживаться?
— Мне это нужно, Мейсон, я так волновалась. Я так одинока. Пожалуйста, дай мне это.
— Почему ты волновалась? — прошептал я ей в шею, скользнув рукой по ее животу и скользнув вниз к краю ее трусиков.
— Я боюсь сойти с ума… что, если меня отправят в Психушку?
— Ничего из подобного не произойдет, — прорычал я, касаясь клыками ее плеча и заставляя ее дрожать. — Я защищу тебя.
Блять, что я вообще говорю сейчас? Действительно ли я это имел в виду? Похоже, что да. Но я ни к кому не привязываюсь. И прошло много, много времени с тех пор, как я чувствовал себя защитником кого-то.
— Значит, ты можешь решать, отправлять туда людей или нет? Даже если они сумасшедшие? — с придыханием спросила она, потянувшись назад, чтобы погладить мой член.
Я застонал, проведя костяшками пальцев по ее трусикам и заставив ее выгнуться ко мне спиной, задыхаясь.
— Не всех. Но ты моя, — яростно прорычал я. Мысль о том, что ее заберут у меня, заставляла ярость бурлить у меня под кожей. Я не позволю, чтобы ее отправили в Психушку. Никогда.
