На нем красовался серый кашемировый костюм, заметно светлее, чем мрачный черный костюм Дамона. Из-под него выглядывала рубашка, такая ослепительно белая, что, казалось, она светится — в особенности по контрасту с темно-красным шелковым галстуком. Мелькали и другие аксессуары красного цвета — торчащий из кармана платок, рубиновые запонки. Естественно, костюм был дорогой и прекрасно скроен — не хуже, чем у Дамона. Однако Эйб не выглядел так, словно носит траур. Он даже не походил на человека, пришедшего в суд, — скорее можно было подумать, что он просто заглянул сюда по пути на вечеринку. И конечно, аккуратно подстриженная черная бородка никуда не делась, а в ушах, как обычно, блестели золотые серьги в виде колец.
Он направился к судье; та успокоила зал, вскинув руку.
— Ибрагим Мазур, — констатировала она, покачивая головой; в ее голосе отчетливо слышались удивление и осуждение. — Это несколько… неожиданно.
Эйб отвесил ей почтительный поклон.
— Счастлив снова встретиться с тобой, Паула. Ты не постарела ни на день.
— Мы не в загородном клубе, мистер Мазур. И, пока вы здесь, обращайтесь ко мне соответствующим образом.
— Ах! Конечно. — Он подмигнул ей. — Мои извинения, ваша честь. — Он оглянулся и задержал взгляд на мне. — Вот и она. Извините за опоздание. Давайте начнем.
— Что происходит? — Дамон поднялся. — Кто вы такой? Я ее адвокат.
— По-видимому, это какая-то ошибка. — Эйб покачал головой. — Перелет сюда занял определенное время, что объясняет, почему в мое отсутствие вас назначили общественным защитником.
— Общественным защитником? — Дамон побагровел от возмущения. — Я один из самых известных адвокатов американских мороев.
— Известный, общественный… — Эйб пожал плечами, покачиваясь с носков на пятки. — Тут я не судья. Извините на невольный каламбур.
— Мистер Мазур, — вмешалась судья, — вы адвокат?
— Я един во многих лицах, Паула… ваша честь. Кроме того, какое это имеет значение? Ей нужен человек, который будет представлять ее в суде.
— И у нее уже есть такой человек! — воскликнул Дамон. — Это я.
— Больше нет, — заявил Эйб тем же любезным тоном, не переставая улыбаться.
Однако я заметила в его глазах то опасное мерцание, которое наводило ужас на его врагов. Он был само спокойствие, а Дамон выглядел так, словно его вот-вот хватит удар.
— Ваша честь…
— Хватит! — произнесла судья своим звучным голосом. — Пусть девушка сама решает. — Взгляд ее карих глаз остановился на мне. — Кого вы предпочитаете видеть своим представителем в суде?
— Я…
Внезапно все внимание переключилось на меня. До сих пор я наблюдала за драматическим соперничеством этих двоих, словно за партией в теннис, и вот сейчас мяч угодил мне в голову.
— Роза…
Я вздрогнула, слегка повернулась и прямо у себя спиной увидела прокравшуюся туда Даниэллу Ивашкову.
— Роза, — повторила она шепотом, — ты понятия не имеешь, что за человек этот Мазур. — «О, да неужели?» — подумала я, а она продолжала: — Не стоит иметь с ним никакого дела. Дамон — лучший из лучших. Его было нелегко заполучить.
Она вернулась на свое место. Я переводила взгляд с одного своего потенциального адвоката на другого. Мне был ясен ход мыслей Даниэллы. Адриан настаивал, чтобы она уговорила Дамона защищать меня, и она сделала это. Отказаться от его услуг означало бы оскорбить ее, а этого мне не хотелось — ведь она одна из немногих среди королевских мороев, кто был любезен со мной. Кроме того, если весь этот процесс — ловушка, подстроенная королевскими мороями, то совсем неплохо иметь одного из них на своей стороне: такой расклад даст мне больше шансов выпутаться.
И тем не менее… Вот он, Эйб, стоит и смотрит на меня с этой многозначительной улыбкой. Он определенно умеет добиваться своего — главным образом силой личного обаяния и репутации. И все же, если реально существует какое-то доказательство моей вины, обаяния против него мало. Да, Эйб хитер, и не зря его прозвали Змеем, он способен сделать невозможное возможным; и ради меня, конечно, потянет за все свои ниточки.
И все же он не адвокат.
С другой стороны, он мой отец.
И хотя пока мы едва знали друг друга, он проделал огромный путь, чтобы добраться сюда, и, облачившись в серый костюм, явился защищать меня. Хватит ли для этого отцовской любви? Справится ли он с ролью адвоката? И в конечном счете правда ли, что родная кровь — не вода? Я не знала. На самом деле мне не нравилась эта поговорка. Может, она применима к людям, но для вампиров не имеет смысла.
Как бы то ни было, Эйб вперил в меня пристальный взгляд темно-карих глаз, так похожих на мои собственные. «Доверься мне», — казалось, пытался сказать он. Могу ли я доверять ему? Если бы здесь была мать, ей я доверилась бы — а она, это я точно знала, доверяла Эйбу.
— Я выбираю его. — Со вздохом я кивнула на Эйба и добавила, понизив голос: — Не подведи меня, Змей.
Улыбка Эйба стала шире. В зале послышались потрясенные возгласы, Дамон яростно запротестовал. Может, вначале Даниэлле и пришлось уламывать его заняться мной, но теперь это стало для него делом чести. Мой отказ он воспринимал как пятно на своей репутации.
Однако я сделала выбор, и судья, хоть и с досадой, пресекла все дальнейшие споры по этому поводу. Попросила Дамона удалиться, Эйба занять его место и начала со стандартной вступительной речи, объясняя, по какому поводу мы здесь собрались, и так далее, и тому подобное. Слушая ее, я наклонилась к Эйбу.
— Во что ты втянул меня? — шепотом спросила я.
— Я? Во что ты сама втянула себя? Другие отцы вытаскивают детей из полицейских участков, куда те попадают за потребление алкоголя раньше дозволенного возраста, а я?
До меня начало доходить, почему людей злит, когда в опасной ситуации я отпускаю шуточки.
— На кону мое треклятое будущее! Они хотят, чтобы я предстала перед судом и была признана виновной!
Его лицо утратило всякий намек на юмор, стало решительным и смертельно серьезным. По спине пробежал озноб.
— Клянусь, — ответил он тихим, ровным голосом, — что этого никогда, никогда с тобой не случится.
Судья снова переключила внимание на нас и обвинителя, женщину по имени Айрис Кейн. Не из королевской семьи, но того же поля ягода. Хотя, может, это особенность всех юристов.
Сначала последовало детальное описание того, как была убита королева — как ее нашли сегодня утром в постели, с серебряным колом в сердце и выражением ужаса на лице. Кровь повсюду: на ночной рубашке, на простыне, на теле… Собравшимся продемонстрировали фотографии, что вызвало самую разную реакцию — удивление, страх и панику. А некоторые… некоторые плакали. Кто-то просто от ужаса перед сложившейся ситуацией, но многие наверняка потому, что любили Татьяну или, по крайней мере, симпатизировали ей. Временами она держалась холодно и непреклонно, но по большей части ее царствование протекало в атмосфере мира и справедливости.
