— А ты откуда знаешь?
— Я подслушала, потом проследила… до лесопилки.
Старшая подруга, прищурив золотисто-карие глаза, внимательно посмотрела на меня и неожиданно хлопнула по столешнице, напугав:
— И за что их так?
Пожав плечами, я с горечью пояснила:
— Оказывается, директор с замом тайком выводят активы фабрики, им время нужно закончить аферу. А французской хозяйке останутся лишь стены, да долги.
Тетка встала и, нависнув надо мной, с угрозой рыкнула:
— Не вздумай влезать в чужие разборки! Алиса, ты даже не представляешь, что о вашем Шарове говорят! Ты слабая самка, щенок еще. И вообще, у тебя будет масса возможностей найти себе пару. Это самцы пару находят однажды. И знаешь, девочка моя, участвовать в подобной авантюре без папы — верх глупости.
— Ань, дед вернется через две недели, а у них нет времени. Их могут сжечь… ты сможешь жить потом, зная об этом?
Злобно рыкнув, Анфиса резко отвернулась, обеими ладонями ударила по столу и яростно прошипела:
— Поверь, детка, я с любыми кошмарами смогу ужиться, если речь идет о наших жизнях. Ты еще маленькая, а я за восемьдесят шесть лет слишком многое повидать успела. Знаю, почем фунт лиха!
— А я не смогу, — тихо, горько шепнула я.
Анфиса рычала не переставая. Ее теплые медовые глаза светились — волчица слишком близко подобралась к «поверхности». Я выпустила свою, и началась битва желаний… взглядами…
Наконец, тетя сдалась:
— Я уже потеряла Марию, а тебя не могу.
— Ты сама знаешь, что я не она — а ответственная до неприличия и трусливая до безобразия. И дом свой люблю, и вас люблю больше всего на свете. И…
— Подлиза! — буркнула Аня, усаживаясь на стул. — И как ты хочешь провернуть это дело?
Я наморщила нос и неуверенно выложила план «Б»:
— Дождаться темноты, пробраться волком на лесопилку и освободить тех… товарищей.
— Возможные осложнения? — Аня склонила голову вбок и с усмешкой смотрела на меня, ожидая. — Говори, Лиса.
— Там охранники с пушками, плюс решетки на окнах стальные, склад же. Ну и вдруг они… в отключке до сих пор. Как мы их незаметно вытащим через окно? Машину близко не подогнать — заметят.
Тетушка водила красным ноготком по столешнице и задумчиво повернулась к окну, за которым уже темнело. Осень. Но нам только на руку.
— Можно решетки зацепить тросом и вырвать…
— Громыхнет. Охрана услышит! — возразила я.
— А мы на решетку одеяло навесим, тогда шума меньше будет.
Я со здоровым скепсисом оценила предложение:
— Ладно, принимается. А как вытащим?
Подперев щеку кулаком, «подельница» раздраженно взглянула на меня:
— Я свои идеи высказала, между прочим, теперь твоя очередь.
— Давай уазик Влада возьмем, он вместительный…
— И как он нам поможет?
— Тележку возьмем с собой…
— В которой папа навоз возит? — идеальные черные брови моей копии насмешливо поползли на лоб.
— Я ее сейчас схожу помою. Только, Ань, я не представляю, как мы двух здоровенных мужиков на себе попрем.
— Ох, Мишкина младшая, загоню я тебя в долги с твоими затеями!
— Какая вы меркантильная, Мишкина средняя! — хмыкнула я в ответ.
— Меня смущает только одно…
— Что именно?
— Что скажет папа… потом!
— А зачем его расстраивать? Пусть это дело останется нашим маленьким секретом, — я заискивающе посмотрела на подругу.
Аня посидела еще минутку, поджав губы, а потом нарочито капризно заявила:
— Мне нечего надеть на наш торжественный вечерний выход.
— Смеешься? Спортивный костюм с начесом!
— Там будут мужчины, французы, и, по твоим словам, весьма привлекательные, а я — в бабушкиных кальсонах?
— Ань, я надеюсь, ты не в выходном платье собралась на лесопилку? — твердой уверенности, что она не приоденется, не было.
Она улыбнулась загадочно, грациозно потянувшись, вышла из кухни и понеслась наверх. Вот чует мой хвост — наряды подбирать. Подумаешь, оборотни узнают, на месте преступления, не нашего, правда, застукают, действовать придется, как бог даст, но, тем не менее, я чувствовала душевный подъем и уверенность. Вместе с лучшей подругой не страшно, ну или не очень страшно.
Ровно в двенадцать, под кукушкино кукование в старинных часах, висящих в нашей гостиной, мы вышли из дома. Завели дедов уазик, положили в багажник слегка отдающую навозом тележку — как я ни старалась, полностью избавиться от запаха не удалось. Взяли набор инструментов на всякий случай и, не включая фар, потихоньку покатили навстречу приключениям, наверное.
Конечно, я опасалась по поводу того, что «скажет» Влад. Побреет налысо за такую выходку, скорее всего. И несмотря на предполагаемые последствия, моя кровь закипала от предвкушения и ожидания.
— Черт, трава колется! — сквозь зубы тихонько ругалась Аня, ворочаясь на земле, рядом со мной.
— Ну ты додумалась! Кто на дело идет в капроновых колготках и шортах? И в такую погоду…
— Снова начинаешь?! — приглушенно фыркнула чересчур стильная для ночного похода в отнюдь не гламурное заведение тетушка. — Между прочим, я в кроссовках, теплых гольфах и шерстяных шортах, почти до самых колен…
— В красную полоску! — рявкнула я шепотом. — А гольфы — в ядовито-зеленую, ты бы еще палантин белый с собой взяла, а то вдруг кто не заметит.
— На себя посмотри, — не осталась в долгу подруга, — костюмчик велюровый нацепила, спортсменка нашлась. Да на тебе вся местная солома с репьями.
— Зато он черный, — не сдавалась я, — а солома… для маскировки.
Мою тетушку никто не в силах переубедить или изменить. Для нее мода и стиль не пустой звук.
— Твой сельский камуфляж и яйца выеденного не стоит, да еще с этой вонючей громыхающей тележкой.
— Да ближайший оборотень, к твоему сведению, в лучшем случае, в соседней области отыщется. А хорошим обонянием не каждый похвастаться может. Обычный человек вряд ли унюхает. — Потом добавила с сарказмом: — Насчет грохота обязательно выскажу твои претензии деду, чтобы лучше о садовом инвентаре заботился.
— Скажи-скажи, особенно, куда ты с этим инвентарем ночью таскалась, язва!
— Сама такая, — беззлобно огрызнулась я.
— Скоро ночь закончится, мы идем или нет? — примирительно шепнула Анфиса.
— Ой, — в унисон испуганно «вскрикнули» мы одними губами и уткнулись носами в землю.
Внизу, буквально в пяти метрах под откосом, вдоль забора, тихо переговариваясь, прошли двое охранников. Наконец они скрылись из виду, значит — обход каждый час. Мы переглянулись, тяжело вздохнув, и решились.
