Было множество других способов, чтобы насолить ему, но она была слишком раздражена, чтобы осознать их.
- Я и не отрицаю этого. Ее отношения со мной послужили причиной ее убийства. Я предлагал ей бессмертие, но она отказалась принять его. Она была католичкой.
Зачем он ей рассказывал все это?
- Она считала, что будет за это проклята.
- Ты, в самом деле, полагаешь, что я проклят? - Это бы нисколько не удивило его.
Все так считали - даже церковь в чьи руки они себя предали. Бишоп не верил этому, ни секунды.
- Я уверена в этом.
- А как насчет тебя, своеобразного гибрида? Он произнес это с такой неприязнью, на которую только был способен. - Не возможно относиться к обоим мирам после смерти. Ты отправишься в ад или на небеса?
- Я надеюсь, что на небеса.
- Убивая невинных людей? Смею тебе заметить.
- Ничего невинного не было в тех, кого я убила - да и людьми они не были.
- Ты не являешься стопроцентным человеком, это же не повод тебя убивать.
Она ничего не ответила, но он ощущал ее враждебность и ее растерянность. Не так уж и легко иметь две природы. Он не собирался ее жалеть - она окружила его серебром и обожгла святой водой - но она никогда не станет своей среди людей, и она превратилась в изгоя в теневом мире.
Она снова подтолкнула к нему тарелку.
- Иван сказал, что ты нуждаешься в еде.
Бишоп уставился на тарелку. На ней лежало тушеное мясо.
- Это не тот сорт еды, в котором я нуждаюсь.
Нет, это замечательно выглядит и пахнет аппетитно, но это не утолит мой голод.
Она выглядела испуганной.
- Я не стану приносить тебе крови.
Он чуть не захихикал, глядя на нее.
- Тогда у нас проблемы.
-Ты мне угрожаешь?
Он взглянул в ее лицо, и не обнаружил в нем притворства или обмана.
- Ты действительно не в курсе?
- Не в курсе чего?
- Мой Бог, Сколько вампиров ты уничтожила? - Чего еще ей было неизвестно, и как он мог использовать это в своих интересах?
Она пожала плечами.
- Около сотни.
Боже милостивый.
- И ты никогда никого не пленила, подобно мне?
Она колебалась. Затем ответила: - Нет.
- Ты никогда не испытываешь жажду крови?
Ее кулаки сжались.
- Конечно, нет.
Она лгала, он отчетливо видел это в ее глазах, но сейчас это не имело большого значения.
- Значит, ты понятия не имеешь, что происходит с заморенным голодом вампиром?
- Я думаю, он становится слабее.
Ее дерзость в конечном итоге могла ей стоить жизни.
- Неопытные, возможно.
Но я не молод, маленькая полукровка, и мне симпатичны вампиры, рожденные от укуса.
- То есть?
- Голодание не ослабляет меня - оно превращает меня в животное. Через несколько дней я стану куда сильнее обычного вампира. Но у меня будет утрачен контроль. Я буду руководствоваться исключительно голодом, и я буду стремиться удовлетворить его всеми доступными средствами. Когда это произойдет, меня не остановят ваши цепи и кресты.
Она нахмурилась, глядя на него.
- Ты лжешь. Ты нарочно пугаешь меня, чтобы тебя отпустили.
- Не будь глупой! - Он попытался встать, и крест обжег его грудь. Он опустился на топчан, подпаленный, но не раненный. Он убил бы ее, если бы смог, но он не желал смерти невинным людям.
- Меня не так легко запугать, к тому же я сомневаюсь, что ты сказал бы мне правду.
Она кивнула в сторону тушеного мяса.
- Эта вся еда, которую ты получишь от меня, монстр.
Она и понятия не имела, в какого монстра он мог превратиться. Она будет морить его голодом, наивно полагая, что он станет покорным ее воли. Она собиралась на днях расстаться с жизнью.
Она оставила его, голод давал о себе знать, тихо посасывая внутри.
В конце концов, он взял тушеное мясо и пиво. Ему даже удалось опуститься на пол, чтобы поесть. Затем он снова откинулся назад, и стал размышлять о своем спасении.
И он надеялся, что ему удастся сбежать прежде, чем он потеряет контроль, ближайшая деревня находилась достаточно далеко, но это было маловероятно.
Это не всегда удобно, когда тебя бояться.
***
Ирина Каменесцу жила в соседнем городе Фагарос, названным в честь гор, у подножия которых он находился. Ей нравилось жить в деревне с Марикой и остальными, но Марике не нравилась идея, что ее бабушка подвергалась подобному риску. Потому, что ее враг мог использовать ее бунику против нее, и Марика скорее бы согласилась отправиться в ад, чем подвергнуть ее подобной опасности.
Жизненные перипетии нашли свое отражение на лице Ирины. Прошедшие двадцать лет являлись относительно спокойными, и страна процветала, чего не скажешь о предыдущих годах, отмеченных волнениями и реформами. Марика отчасти помнила эти волнения. Ее бабушка их пережила. Бабушка потеряла сына, сражавшегося на стороне русских против Османской империи в 77, спустя три года во время родов умерла ее единственная дочь, за год до того, как она потеряла мужа, умершего от болезни.
Всякий раз, когда Марика нуждалась в поддержке, она отправлялась к бабушке, заменившей ей мать и отца.
Дом был небольшой и опрятный, окруженный розами, и находился в одном из лучших районов пригорода. Отец Мрики хотел, чтобы его дочь не испытывала ни в чем нужды, но он не желал воспитывать ее, как это было принято - и отправил ее в одну из школ .
Она жила в достатке с ее бабушкой, домоправительницей и врачом-практикантом, но бедность царила по всюду, и Марика никогда не считала себя чем-то отличающейся от своих друзей, у которых не было возможности вести подобную жизнь.
Она всегда прибегала в этот розовый дом, когда нуждалась в поддержке. И ей была нужна поддержка сейчас.
Бишоп напомнил ей, что она сама наполовину монстр, она одна из тех, кого приговаривала к смерти, руководствуясь собственной моралью. Ей хотелось отрицать все, но она не могла, и еще перед ней встал вопрос, если она когда-нибудь столкнется с кем-то похожим на себя, станет ли она его убивать. Она, наверное, убила бы, даже при том, что он являлся наполовину человеком.
Конечно, убила бы. Существо, подобные этому не должны жить. Это вовсе не делает ее монстром, скорее всего она проявила бы... милосердие.
Она привязала свою лошадь возле забора, где та свободно могла пастись и постучала в дверь Это больше не было ее домом, и вне зависимости, что по этому поводу думает бабушка, она не должна входить без приглашения. И даже если бы она попробовала, дверь все равно была заперта изнутри, она сама так настаивала.
