— Здравствуй, сестренка, — протянул он все тем же божественным голосом, что я слышала изнутри. — Давно не заглядывала… Как дела? Совсем твои купидоньи дураки достали?
Я вздрогнула.
Сестренка?
— Мама с тех пор, как ты в ту резиденцию переехала, места себе не находит, — уверено продолжил мужчина, очевидно, действительно носивший имя Рене.
Брат? Этот божественный красавец — мой брат?! Небеса, спасибо! Это повод не влюбляться куда более удобный, чем «уродец» или что-то вроде того. Никаких служебных романов. Никакого нарушения устава. Всё, что надо, нарушат вместо меня купидоны.
— Да я как-то… — я замялась. — Не слушаются меня и… А где твои подчиненные?
— Какие подчиненные? — удивился Рене.
В кабинете, довольно-таки большом, было пусто. Только стол, заваленный какими-то бумагами, и все.
— Ну, аналитический отдел, — неуверенно протянула я.
— Так я их разогнал. Давно уже, — пожал плечами мужчина. — Ты что, не помнишь? Толку мне держать этот огромный штат, если я и так могу сам всё сделать? Зря, что ли, получал это высшее образование? Да ты проходи, чего ты стоишь на пороге, как неродная… Эдита, с тобой точно всё в порядке?
— Да, — кивнула я. — Всё в порядке. А что, я как-то не так себя веду?
— Ты не визжишь, — отметил Рене. — Не пытаешься доказать мне, что мы неродные, что случилась ошибка природы и тебе надо срочно в другой мир. Это уже крайне необычно, ты не находишь?
— Ну… Не всё время же мне вести себя, как дурочке?
— И то правда, — кивнул он, отодвигая стул и предлагая мне сесть. — Как дела?
В кабинете у Рене было чисто, просторно и светло. И вообще, как-то по-деловому уютно. Я даже позавидовала, потому что у меня, девушки, такого кабинета не было, а была только какая-то пародия с неистребляемым бардаком.
— Да вот, — пожаловалась я, — потеряла свою сумочку. А в ней ключи от резиденции. Пришлось через террасу домой залезать, — я покосилась на Рене, но моё поведение, кажется, не вызывало у него никаких сомнений. — Ещё и антресоли в кабинете на голову упали, и… И я, в общем, очень плохо многое помню. Как будто… — я набрала полную грудь воздуха и решительно солгала. — Как будто мне только что кто-то очень разумно вправил мозги!
— Да? — уточнил Рене. — Ну, ты, сестренка, не обижайся, но вправление мозгов должно б пойти тебе на пользу.
Судя по этому заявлению, никаких радужных иллюзий на тему Эдиты он не питал.
— Может, и пошло, — решила не обижаться на правду я. — Я, знаешь ли, вчера почитала общий распорядок работы Канцелярии любви… — я вспомнила пухлую книжечку со сводом правил, которую не решилась притащить с собой на работу, отлично зная, что для моих подчиненных и коллег она будет выглядеть подозрительно, ведь с чего б то их ленивая и никогда не думавшая о правилах начальница внезапно впечатлилась необходимостью по-человечески поработать и взялась за ум? — И подумала, что, наверное, подчиненные мои излишне распустились… Там вот, кстати, — я подозрительно покосилась на мужчину, — было указано, что необходимо собирать разнарядки… Которые предоставит аналитический отдел…
— Так в чем проблема? — удивился Рене.
— Ну, — я почесала затылок. — Собственно, — пришлось потупить глаза. — Понимаешь ли, я так понимаю, это достаточно много работы.
— Да, — гордо отозвался мужчина, судя по всему, приходящийся мне братом. — Много. Мы ведь заведуем целой огромной страной! Самой большой во всем нашем мире!
Очевидно, Рене тоже знал о существовании иных миров.
Я вздохнула. Заведовать страной проще, чем целым миром, и я как-то подуспокоилась. Все же, приятно сознавать, что ты богиня всего лишь локального масштаба и своими глупостями не разрушишь мироздание. Конечно, Эдита достаточно вредительствовала и распустила свой отдел до такой степени, что, возможно, я рано радовалась, но где-то впереди забрезжил свет. Не знаю, как далеко было до конца тоннеля моих неудач, но я немножко вдохновилась.
— И ты один справляешься?
Рене, кажется, обиделся.
— Даже у твоего любовного патруля нет никаких нареканий к моей работе! — возмущенно и сердито заявил он. — Только у тебя, сестричка, постоянно возникают какие-то странные и неуместные вопросы.
Я покосилась на него и с трудом сдержала веселое хихиканье.
— Не сердись! — попыталась убедить я его в своих добрых намерениях. — Просто я ведь переживаю за тебя! Ты, как ни крути, мой брат…
— Надо же, — хмыкнул Рене, — ты вспомнила даже об этом. Что-то раньше не спешила заглядывать…
— А любовный патруль, — вкрадчиво произнесла я, — точно на тебя жаловаться не будет. Даже если ты там какую-то ерунду наанализируешь.
— Почему? — удивился Рене.
— Ну, — я смерила его красноречивым взглядом. — Ты давно в зеркало смотрел?
— Сегодня, — пожал плечами он. — Когда брился. А что?
Я с трудом прикусила язык, чтобы не сказать, что уже то, что он брился — подвиг! Мода на бороды прошла мимо меня; собственно, отсутствие оной — бороды, не моды, — заставило меня обратить внимание на Димитрия, точнее, на Митьку. Ещё и счесть его неплохим вариантом! Теперь от одного вида Мити меня мутило и едва не выворачивало наизнанку, но я сказала себе, что это издержки прошлых отношений и его иномирской купидоньей профессии. Доверять бывшему (или даже мужчине, который выглядит, как твой бывший) не лучшая идея.
Ещё раз посомтрев на Рене, я подумала, что вот чьи бывшие возлюбленные должны рыдать горькими слезами.
— Да ничего, — вздохнула я. — Просто ты им нравишься.
— С чего ты взяла? — удивился Рене и сверкнул своими синющими глазами.
Отлично. Вы хотите сказать, что этот мужчина-картинка, на которого смотреть не возможно, чтобы не хотеть заполучить себе, не в курсе, как он выглядит? Судя по искреннему недоуменному взгляду, действительно не в курсе.
— Хочешь сказать, — заулыбался вдруг он так искренне, словно только что получил похвалу от очень близкого человека и искренне возгордился, — что они наконец-то оценили мои аналитические способности? Ну хоть кто-то! А то у меня ощущение, что эти отчеты никто и не смотрит.
— Почему не смотрит? Смотрят, конечно! — отмахнулась я, подозревая, что любовный патруль может игнорировать умственные способности Рене, какими б они ни были, уже из-за нашего с ним родства — мол, брат такой недотепы точно не может быть приличным человеком, способным на какую-нибудь полезную деятельность, так что нечего доверять его бумажонкам.
Но, очевидно, обижать Рене им не хотелось. Возможно, какая-то часть любовного патруля и вовсе не отказалась бы выйти за него замуж и уже со вздохом представляла, какие бы красивые были дети.
В красивости детей я не сомневалась. Наблюдая за тем, как Рене, решив, что мне тоже нужны будут отчеты, носится по комнате, собирает какие-то бумаги и, всё так же сверкая глазами от предельного возбуждения, досчитывает последнюю колонку чисел, я могла только вздыхать. От служебных романов, очевидно, призвано было защищать не только кровное родство с этим, не побоюсь того слова, божественным мужчиной, а и его совершенная неиспорченность в этом плане. Потому что, наблюдая за Рене, я пришла к выводу: плевать он хотел на собственную красоту.
Зато своим умом и аналитическими способностями явно гордился.
Что ж… Вчерашние купидоны — тоже, кстати, симпатичные ребята, хотя и в подметки не годившиеся богу красоты и искусства, — тоже были уверены в том, что они отлично работают. Результат этих трудов, впрочем, оказался плачевным и полностью нарушал все правила. Потому я убедила себя относиться к работе Рене сдержанно и спокойно. Сначала надо проверить. Хотя как я проверю…
— Готово! — довольно заявил он.
— А как ты успеваешь? — уточнила я, стараясь не пускать в голос нотки подозрения. — Ведь собирать данные целой страны, потом их анализировать — это отнюдь не просто… И ты уверен в том, что ничего не накрутишь случайно? Или не ошибаешься в расчетах? И как вообще эти расчеты происходят?
