Теперь я понимала, что Ата что-то знал и потому отправил папу домой.
К нам.
Не дал ему умереть, не попрощавшись с нами.
Когда мама поняла, что дела плачевные и все очень серьезно, даже она перестала ворчать и ненавидеть Арктику, повторяя постоянно, что она стала той самой любовницей папы, из-за которой разрушилась наша семья.
Всю жизнь они прожили вдали друг от друга, но при этом не разводились.
И не заводили отношений на стороне, оставаясь верными друг другу и общей боли, когда мама категорически не хотела уезжать жить в вечный холод, а папа не мог жить в шумном пыльном городе больше пары месяцев.
Уже будучи при смерти на больничной койке, папа продолжал вспоминать свою Арктику, и в такие моменты на его худом морщинистом лице, ставшем серым от боли, глаза загорались особым блеском и восторгом, делая его таким живым и бодрым, что хотелось верить в чудо.
…чуда не случилось.
Папа умер спустя полгода, после тяжелых операций и длительных изматывающих химиотерапий.
Лишь одно он попросил у меня, взяв за руку, – чтобы я развеяла его прах под Северным сиянием и увидела Арктику своими глазами.
– Ты родилась там, Алу. Арктика и твой дом тоже.
И вот я была здесь.
Прониклась и полюбила этот суровый холодный край и его людей, стараясь сглаживать все острые слова мамы, которая все наши разговоры по Скайпу обязательно заканчивала тем, что тяжело вздыхала со словами, что Арктика отняла у нее и меня тоже.
Я хотела продолжить дело отца и показать миру, что даже самый неизведанный и холодный край земли может быть теплым и прекрасным.
А еще сохранить популяцию медведей.
В силу своих скромных возможностей и с помощью Ханта.
– …не говори ей.
– Алула все равно рано или поздно узнает.
Я нахмурилась, услышав эти приглушенные слова, когда Хант и Инира говорили между собой настолько тихо, чтобы я не услышала.
Но что бы они ни скрывали, сделать у них это до конца не получилось.
Отложив папину потрепанную записную книжку на стол, я поспешно спустилась вниз, чтобы заглянуть на кухню, где они тут же замолчали.
– Что я не должна узнать?
Инира изогнула брови, умоляюще посмотрев на Ханта, но, к счастью, мужчина молчать не собирался, тут же выдав:
– Сегодня утром прибыла группа людей, которые явились сюда, вероятней всего, ради незаконной добычи меха.
Сердце пропустило удар, и руки тут же стали холодными.
За этими словами Ханта скрывалось только одно – браконьеры.
Люди, которых я ненавидела всей душой и желала им только всего самого ужасного!
– Сколько их? – сипло проговорила я.
– Пятеро, – Хант достал из кармана телефон, тут же отыскав то, что было нужно, и повернул экран ко мне, где я увидела фото мужчины. – Организатор этого мероприятия – гражданин Франции. Леран Мерье. Известный как Заводила. Два года назад он совместно со своим братом организовывал некие туры в Южную Африку, где любой желающий за довольно большую сумму мог почувствовать себя охотником.
Хант скованно замолчал, глядя на меня и почти не моргая, когда от его слов я дрогнула, потому что поняла смысл этих туров.
– …они убивали животных?
– Да, Алу. Львы, тигры, пантеры. Реже другие животные. За два года они сколотили целое состояние, и, когда мы смогли доказать причастность к гибели животных из некоторых заповедников, а также то, что их отстрел проводился без специальных на то разрешений, братья Мерье смогли фактически уйти от наказания. Им не присудили реальных сроков заключения. Только штраф, который они выплатили без особых проблем.
Желчь стояла в горле, пока я старалась отгонять от себя жуткие и немыслимые по своей жестокости картины, в которых в чем не повинных зверей убивали ради забавы.
– И теперь они решили расширить свой бизнес и приехали к нам?
Хант кивнул, а я закрыла глаза, сдерживая внутри себя крик.
– Теперь я смогу доказать, что братья не встали на путь исправления и продолжили заниматься своим преступным делом, и тогда мы сможем собрать достаточно данных, чтобы упрятать их за решетку хотя бы на какое-то время.
– Звучит не слишком обнадеживающе, – пробормотала Инира, а я подумала о другом, ахнув:
– То есть для этого ты позволишь им убить наших медведей?!
Хант мог не отвечать.
Все и без того было понятно.
Для него это было логично и правильно в свете того, что иным образом необходимых доказательств было не собрать.
Но для меня это было не просто неприемлемо – это было самой настоящей катастрофой!
– Алула, я обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы не допустить этого, но…
– Ты не понимаешь, черт побери! Именно сейчас беременные самки ищут себе берлоги, чтобы залечь там до рождения медвежат!
– Я понимаю, но это время выбирал не я, Алу.
– Ничего больше не говори! – рыкнула я на мужчину, резко разворачиваясь и накидывая на себя пуховик, чтобы выйти на улицу и крепко обнять Дочу, которая тут же оказалась рядом.
У хищников тоже была душа!
И она была куда прекраснее и чище, чем душа любого человека!
– Алу, я тебя прошу только об одном – не выходи одна на лед, – Хант оказался рядом через минуту, к счастью, не позволив себе присесть рядом, потому что, видимо, отчетливо понимал, что я совершенно не была настроена продолжать с ним беседу.
Я ничего не ответила.
Только уткнулась в шерсть Дочи, ощущая, какая она теплая, несмотря на мороз вокруг.
– Пора всем показать, что в этом мире человек слаб и мал. Особенно по сравнению с белыми медведями, – прошептала я Доче уверенно и с полным осознанием того, на что иду.
Инира спустилась со ступеней и присела рядом со мной, протянув руку и тоже касаясь Дочи, когда Хант ушел, попрощавшись, но так и не дождавшись от меня ответа.
– Не забывай брать с собой рацию, ила, – тихо проговорила она, чуть улыбаясь на мой благодарный взгляд. – Наши охотники будут с тобой и помогут в нужный момент.
– Спасибо, ила, – прошептала я, сжимая тонкие прохладные пальцы подруги, которая понимала и поддерживала меня как никто и никогда.
***********************
– Они не будут ждать прихода ночи, – проговорила я, когда по просьбе Иниры в шатре шамана собрались все охотники.
Они были хмурыми, сосредоточенными и готовыми на многое, чтобы защитить того, кто был истинным королем ледяных земель, – белого медведя.
Ата закивал на мои слова и выдохнул белый дым, сидя во главе мужчин с неизменной трубкой, которую не курил, только когда спал.
Мне, Инире и повитухе разрешали быть среди мужчин, что было очень важно и необычно, потому что другие женщины не могли входить без особого приглашения.
– Разобьемся на небольшие группы и будем прочесывать ледник, начиная с этого часа. Каждая новая группа пусть выходит с разницей в час и идет по нашему следу, – один из самых опытных охотников нарисовал на полу некую карту, водя пальцем по меху, где оставались следы, – Эти люди не уйдут далеко. Будут выслеживать тех медведей, которые попадутся им в первую очередь. Алула.
Он обернулся ко мне, глядя в глаза серьезно и тяжело:
– Останься в деревне. У нас не будет возможности отвлекаться на то, чтобы снова спасти тебя.
Едва ли это было сказано с упреком или в попытке задеть меня.
Но я не успела и рта раскрыть, чтобы сказать, что буду помогать им чем смогу, как неожиданно проговорил шаман, чуть щурясь от клубов дыма:
– Пусть идет.
Все, включая меня и Иниру, удивленно уставились на мужчину, но больше шаман ничего не сказал, только продолжил курить и явно размышлять о чем-то своем.
– Я возьму с собой сигнальные ракеты и если увижу что-то подозрительное, то оповещу всех вас, куда именно двигаться.
Мужчины закивали в согласии и, кажется, даже успокоились насчет того, что я буду рядом с ними и могу помешать.
Я никому не сказала, что взяла с собой револьвер, охотничий нож и патроны.
Просто предполагала, что это все может мне пригодиться.
