Сильнее смерти - Салма Кальк

куда дальше. Марсель успел пару раз попасться городской страже на мелком воровстве и раза три избежать обвинений посерьёзнее — потому что местное дно неохотно принимало чужаков, и нужно было бороться, чтобы просто остаться в живых. К слову, его так и не приняли — да он, наверное, не очень-то и стремился.

К весне от компании в полтора десятка человек осталось трое — Марсель и ещё два парня посмышлёнее. Земля под ногами горела, нужно было снова куда-то деваться. Подались в порт, и уже на следующий день они отплыли от берега на галере «Каракатица» в поисках лучшей доли.

За три года этой лучшей доли Марсель так и не нашёл, но — узнал много нового. Кого можно встретить в море, а кого лучше не встречать. Как обойти таможню, как купить подешевле и продать подороже, а то и вовсе взять то, что плохо лежит, как не напороться на пиратов и чем откупиться от неверных. Капитан уважал его — как хорошего бойца и мага, и Марсель понемногу копил деньги — не понять только, на что.

Увы, Срединное море всегда было местом неспокойным. «Каракатица» шла порожняком из Массилии в Ниаллу, откуда должна была привезти груз оливкового масла. Однако, до Ниаллы не дошли — их взяли на абордаж раньше.

Сумасшедшего мага, который ловко орудует шпагой, исчезает на ровном месте и останавливает сердца врагов, смогли взять, только навалившись толпой. И оказалось, что галеру захватили даже не неверные, а обыкновенные работорговцы, просто их наползло как-то очень уж много. Марсель показался весьма ценной добычей, с ним даже попытались договориться — когда он пришёл в себя. В антимагических кандалах было плохо, но ловить людей, чтобы потом их продавать — показалось ещё хуже.

Более того, антимагические кандалы действовали на него совсем не как на нормального мага. Он совершенно не мог управлять своей силой по желанию, но — она сочилась из него во все стороны. Амулет-то сняли, и остальные сокровища — тоже, и капитан по прозванию Морской Ёж хвалился, что будет держать их у себя в каюте до тех пор, пока Марсель не образумится. А пока — пусть проваливает в трюм.

В том трюме Марсель провел месяца три. Одно хорошо — вши дохли, потому что близкого соседства с ним таким ничто живое не выдерживало. Более того, ушлый капитан придумал, как это использовать — после того, как очередной стихийный всплеск погубил двух гребцов, которых сбросили в трюм после порки. Он заметил, что если Марселю причинять боль, то его сила вырвется наружу и живых рядом просто не останется. Значит, если заманить на корабль кого-нибудь, то этот кто-нибудь благополучно сдохнет, а его корабль можно тем временем прибрать к рукам. И, пользуясь Марселевым амулетом для защиты, сам спускался в трюм и то колол его ножом, то просто бил — а команда тем временем покидала судно, чтобы остаться в живых. Таким образом на якобы пустую галеру не раз заманивали ничего не подозревающих добрых людей, люди мёрли, как мухи, а их корабли становились лёгкой добычей.

И всё это продолжалось ровно до тех пор, пока дрянную посудину не взяли на абордаж маги.

Марсель давно уже пребывал в состоянии полуживом-полупризрачном. Он помнил, что самому призывать смерть нельзя, и надеялся только, что она придёт за ним рано или поздно. Но пришла не смерть, пришёл парень, на вид — младше Марселя. Жилистый и странно желтоглазый — как кот. Или Марселю просто уже мерещится?

— Эй, сюда! Тут… в общем, тут маг.

— Жанно, ты опять нашёл пленную прекрасную деву? — засмеялся кто-то наверху, и сапоги загрохотали по лестнице. — Ух ты, некромант! Настоящий! Пленный!

— Ли, я смогу снять ошейник?

— Ты — сможешь. Но чтобы его расковать, понадобится кузнец.

— К дьяволу кузнеца, — парень взялся за железное кольцо, приложил к немалой физической силе толику магии, и железо рассыпалось.

Марсель уже не ощущал, как с него сняли кандалы — он снова провалился в тени. И не слышал, как скакал вокруг него желтоглазый парень, как его друг привёл ещё одного мага, и как совместными усилиями Марселя вытащили-таки в обычный мир.

— Вот в чём была невероятная удачливость капитана Морского Ежа — пленный некромант в кандалах, всего-то, — мощный кудрявый мужчина ловко осматривал Марселя. — Ничего, оклемается. Целитель посмотрит — и всё будет хорошо, я думаю. Со временем.

— Но ваша милость, можно ли подходить к нему без защиты? — спрашивал второй парень, с нормальными серыми глазами.

— Это в антимагическом ошейнике он не мог сам справиться со своей силой, теперь сможет. Как зовут-то тебя, бедолага?

— Марсель.

— Надо же, соотечественник, — усмехнулся желтоглазый. — Ну, я Жанно, это Ли, а это — сам его милость Морской Сокол.

— Вы знакомы с великим герцогом Фаро, как это мило, — она сидела у него на коленях, перебирала завязки сорочки, гладила шею. — А говорите — в вас нет ничего особенного. Неправда, есть.

— Тогда он ещё не был великим герцогом. Но выдающимся человеком уже был.

— И раз взял вас на службу, значит — вы тоже не просто так.

— Он взял потому, что я что-то знал о магии и умел держать в руках шпагу. На войне такие обычно нужны. А вы теперь знаете обо мне всё, и даже то, чего добрые люди обычно стыдятся.

— Да мало ли, кто чего стыдится, — отмахнулась она. — Может быть, мне тоже нужно чего-то стыдиться? Но я не собираюсь. А вы… вы невероятно привлекательны.

Он прикрыл глаза и слушал. Не верил. Но… она говорила искренне.

— Вы самая красивая на свете.

— Я же некромант? — сощурилась, улыбается.

— Вот и поэтому — тоже.

Первые дни после избавления из плена Марсель провёл в забытьи. А когда пришёл в себя — то долго не мог сообразить, на каком он вообще свете. Закуток, где он лежал, был ему незнаком, но рядом лежали его вещи — поясная сумка со всем, что в ней было, кошель, оружие, любимая кружка и плащ с сапогами. И амулет кто-то надел ему на шею.

Приходил целитель, осматривал и говорил — раны затягиваются, а истощение, физическое и магическое, пройдёт не сразу, нужно потерпеть.

Чтобы было не так тоскливо терпеть,