Стоя подле автомобиля темно — зеленого цвета, темноволосый мужчина с легкими нитями седины на висках наблюдал за разновозрастной детворой. Проследив за его взглядом, сокрушенно вздохнула. Среди веселой и шумной ребятни, носящейся по двору, резко выделялись две темноволосых девочки. Держась особняком, близняшки сидели на деревянной лавочке. Не разговаривая друг с другом, они с серьезным выражением на лицах кормили хлебными крошками воркующих сизогрудых голубей.
Едва отведя взор от близняшек, Василий сразу же заметил меня. Задержав всего лишь на долю секунды взгляд на моем хмуро — сосредоточенном лице, он поклонился. Не мешкая открыв заднюю дверцу автомобиля, мужчина застыл в ожидании. Подумав, решительно я захлопнула дверцу.
Встретившись с удивительно добрым взглядом мужчины, негромко сказала:
— Рядом с тобой сяду.
* * *
Уверенно фырча двигателем, автомобиль ехал по отличной дороге. Краем глаза поглядывая на спокойно — сосредоточенное лицо Василия, я уже не задавалась вопросом, почему моя предшественница так доверяла слуге.
Парадокс, но как только оказалась рядом с этим мужчиной, мгновенно возникло четкое ощущение… надежности. Я сама не понимала, откуда взялась эта уверенность, но ни капельки не сомневалась — чтобы ни случилось, этот человек не предаст и будет рядом до конца.
Церемонию именно в родовом храме можно было бы и не проводить. Подошел бы любой другой, но был один момент. На этом настояла Софья. Девушка не нашла в себе сил в день похорон матери приехать и лично поместить урну с прахом в родовую усыпальницу. Это делал Василий. После, видимо, устыдившись своей слабости, Софья попросила слугу договориться о службе в храме, когда-то принадлежащему Изотовым. Если совсем честно, то я не уверена, что девушка поехала бы и сегодня, но я-то не она.
Еще буквально несколько часов назад я даже представить не могла, что такое возможно. Другой мир. Чужое тело. Крайне туманные перспективы на будущее. Возможно, другая на моем месте рыдала бы в подушку или рвала волосы на голове. Я же привыкла не поддаваться эмоциям, а действовать. Иначе просто — напросто не умела. Жизнь научила быть сильной.
Дорога плавно ложилась под колеса. Тщательно покопавшись в воспоминаниях Софьи, я узнала, что ехать нам всего ничего — каких — то тридцать с небольшим километров. Раньше богатая деревня Степное с прилегающими плодородными пашнями принадлежала роду бояр Изотовых.
Вскорости автомобиль въехал в деревню, и здесь уже пришлось объезжать ямы на разбитой дороге. Вокруг не было ни души. Даже собаки не лаяли… Василий периодически кидал нечитаемые взгляды на жалкие развалины, оставшиеся от когда — то добротных строений. Его лицо все так же было спокойно, лишь побелевшие костяшки пальцев, сжимающих руль, выдавали чувства мужчины.
— Почему здесь все так запущенно? — впервые за время поездки спросила я и вопросительно посмотрела на слугу рода.
— Никитским нет нужды в вашем родовом поместье, госпожа, — глухо отозвался Василий. — Оно уничтожено полностью. Целым остался только храм с усыпальницей.
«Экономически невыгодно», — мгновенно догадалась я и вновь перевела взгляд в окно.
Остатки когда — то белоснежных стен родового особняка Изотовых по — прежнему торчали изломанными, закопченными от огня зубьями. А вокруг — рытвины и глубокие ямы. За годы здесь все заросло травой и кустарником, но, несмотря на старания природы, скрыть последствия войны невозможно.
Неожиданно автомобиль остановился около небольшого светлого строения. Коротко взглянув на меня, Василий негромко сказал:
— Приехали. Здесь уже должен быть священник. Я его предупредил. Пойдемте, госпожа.
Кивнув, я не спешила выходить. Повернув лицо, сквозь прозрачное автомобильное стекло разглядывала храм — единственное уцелевшее здание. Потемневший от времени, но все еще золотистый купол. Узкие окна блестят стеклами в массивных стенах, покрытых светлой штукатуркой. Местами облупившись, она обнажала темно — красный кирпич.
Неспешно обойдя машину, Василий привычно открыл пассажирскую дверцу. Выйдя, я глубоко вздохнула напоенный ароматом полыни воздух. Повязав на голову платок, замерла в нерешительности.
В это же мгновение дверь, протяжно заскрипев, отворилась. Облаченный в белоснежную рясу седобородый священник вышел на крыльцо. Посмотрев на нас и не промолвив ни слова, зашел обратно. Не понимая, что делать, я, нахмурившись, посмотрела на закрытую дверь. Подобного опыта у меня не было, а чужая память молчала.
— Пойдемте, госпожа, — пришел на помощь Василий.
Благодарно улыбнувшись, осторожно поднялась по выщербленным ступенькам и немного замешкалась у запертой двери. Тут же возникнув из — за моей спины, Василий потянул за ручку и с легкостью открыл массивную дверь. Дождавшись, когда я войду, бесшумно вошел следом.
* * *
В храме было хорошо и покойно. Склонив голову, я стояла рядом с Василием. Негромко потрескивали фитили свечей. В руке седобородого старца мерно покачивалось на длинной цепочке кадило. Аромат ладана нежно обволакивал и приносил умиротворение. Склонив головы, мы слушали проникновенный голос, читающий молитву.
— Аминь, — произнес старец.
— Аминь, — повторила беззвучно.
— Аминь, — едва слышно сказал слуга.
На душе стало как-то удивительно легко. Появилось стойкое ощущение, что и вправду все будет хорошо. Бросив короткий взгляд на Василия, по собственному желанию низко поклонилась священнику.
— Госпожа, если вы не возражаете, я хотел бы задержаться, — тихо сказал слуга и бросил мимолетный взгляд на священника.
— Не торопись. Будь столько, сколько нужно, — негромко отозвалась я и, тепло улыбнувшись мужчинам, пошла к выходу.
Выйдя из храма, медленно стянула с головы платок. По голубому небу плыли пушистые облака. Где — то в траве стрекотали кузнечики. Жизнь продолжалась.
Сойдя с крыльца, немного подумала и решила прогуляться. Обойдя здание, углядела неподалеку весело журчащий ручеек. Память подсказала, что он должен впадать в речку.
Неспешно идя вдоль неглубокого ручья, шириной не более полутора метров я слушала веселый щебет птиц, прячущихся в густых кронах деревьев. Приятно пахло сырой землей и травой. Не особо глядя по сторонам, я шла по влажной траве и задумчиво смотрела на воду.
Думая обо всем и сразу, внезапно поняла, что падаю! В попытке удержать равновесие бестолково взмахнула руками. Поймать равновесие не получилось, и я, скользя подошвами туфель по глине, съехала в воду. Стоя по колено в холодном ручье, сердито фыркнула. Досадуя на себя за невнимательность, подняла намокший подол платья повыше.
— Не хватило сегодня приключений! — сердито пробурчала себе под нос. — Вот растяпа!
Надо выбираться. Нахмурившись, принялась внимательно рассматривать подмытый водой склон. Неожиданно взгляд привлек острый край камня. Еще не веря тому, о чем нашептывала чужая память, вытянула руку. Осторожно расшатав, без особых усилий вытащила покрытой желтой глиной камень. Все еще стоя в ручье, тщательно омыла его водой, не в силах отвести взгляд от своей находки. Моя предшественница очень хорошо знала этот камень.
Интересно девки пляшут… А если так? Сделав глубокий вдох, я задержала дыхание и посмотрела на минерал в руках. Яркие огоньки эфира плотно окутывали камень. Подняв взгляд на склон, обомлела. Там творилось, что-то вовсе невообразимое. На многие сотни метров вперед из-под земли шло мягкое, золотистое сияние. Выходя на поверхность золотистая дымка стелилась над маленькой травой и пряталась в колючих кустарниках. Эфир показывал мне где находятся залежи уникального минерала. Я смотрела на прекрасное зрелище и не могла отвести взгляд.
«Видимо ручей подмыл край жилы турина…» — догадалась я и наконец-то сделала вдох. Сияние мгновенно пропало.
— Госпожа, — неожиданно послышался тревожный голос Василия. — Давайте руку, я вам помогу выбраться.
Мельком взглянув на мужчину, послушно протянула влажную ладошку. С легкостью вытащив из ручья, Василий быстро осмотрел меня с головы до ног.
