Мне не нравилась вырисовывавшаяся картина. Получалось, что лорд был настолько сильным некромантом, что смог подчинить себе скелет? И сколько их, таких скелетов, у него в подчинении? А самое главное — насколько чисты его помыслы? И для чего ему окружать себя подобными преданными слугами? Что он собирается с ними делать?
Я никогда не относила себя к паникерам. Однако… Если хотя бы предположить, что все написанное правда… А лорд — очень сильный некромант… Тогда можно представить себе армию скелетов под его полным контролем. И захваченные при необходимости земли и замки в округе…
Я решительно тряхнула головой, отгоняя от себя дурные мысли и чересчур яркие картины возможных ужасов.
— Ты, Вика, сейчас додумаешься до создания какого-нибудь Черного Властелина, — проворчала я негромко.
Хотя с другой стороны, тогда становится понятным желание лорда собрать все возможные артефакты в замках до их заселения. Вдруг там попадутся мощные черномагические амулеты, пригодные для контроля над скелетами.
Так, стоп, хватит. Надо сейчас же выкинуть из головы эти дурацкие мысли. Все равно простая учительница с Земли не в силах противостоять влиятельному магу…
Остаток вечера я читала мифы и старалась не зацикливаться на узнанной информации.
А ночью мне все же приснились скелеты. Они окружали один замок за другим, почему-то обходя стороной мой. А лорд парил над ними в воздухе, как кукла на веревочках, и мерзко хохотал.
Проснувшись рано утром, еще до восхода солнца, я зевнула и покрутила пальцем у виска. Приснится же такое. Надо меньше читать на сон грядущий всякую чушь. Хотя с моей бурной фантазией даже безобидные цветы могут превратиться в убийц с зубами вместо лепестков.
Глава 14
На следующий день ко мне внезапно пожаловали гости. Время посещения тут было строго нормированным. А потому пришли они с расчетом: после завтрака, но перед обедом, так, чтобы и поесть успеть, и языки почесать, и домой засветло добраться.
Семейство барона Ронлагарского являлось чуть ли не официально самым бедным в этой округе. По сравнению с ними обстановка в моем замке и стол в нем считались едва ли не роскошью.
В большой семье барона было пять дочерей и трое сыновей. Восемь детей. Правда, от двух жен. Первая супруга умерла, едва дав жизнь четвертому ребенку, первому мальчику в череде девочек. Барон, недолго думая, женился повторно, едва прошел необходимый месяц траура, — взял в дом тихоню, едва достигшую восемнадцатилетия, дочь одного из местных аристократов. Та не отличалась ни умом, ни красотой, но зато принесла барону приданое — корову, три рулона теплой ткани, несколько кастрюль, столовые принадлежности и стопку постельного белья. По здешним меркам — довольно хороший результат.
Старшая дочь в своей семье, она умела управляться и с младенцами, и с детьми постарше. То, что и нужно было расчетливому барону.
А еще она была тихой, скромной, замкнутой и послушной. Последнее — идеальное качество для женщины в этом мире.
Она родила барону еще четверых детей, среди них — двоих сыновей. И на этот раз выжила. Стала заправлять домом и вести довольно скудное хозяйство.
На наследников у барона, не имевшего своего дохода, ушло все полученное за женой наследство. Даже корову пришлось в конце концов зарезать, правда, уже после того, как родился и был выкормлен восьмой ребенок.
Я никогда не была в замке барона, расположенном в самом дальнем, медвежьем углу региона. Но по слухам, и он, и его супруга, и старшие дети спали на матрасах, набитых соломой. Единственная в доме относительно широкая кровать была отдана для трех малолетних детей, слабых и болезненных.
Ело все семейство из глиняных плошек. Что именно появлялось у них на столе и в каком количестве, оставалось тайной для всей округи.
В гости семейство баронов наведывалось регулярно, причем ко всем соседям по очереди — наслаждались сытной едой, сидели на нормальной мебели, возможно, даже грелись — вряд ли в их замке было так уж тепло.
Сегодня барон с семьей решили осчастливить своим появлением меня. И, конечно же, как и остальные семьи в округе, я не могла закрыть перед их носами входную дверь.
Барон, Арчибальд Ронлагарский, среднего роста синеглазый шатен лет сорока-сорока пяти, выглядел усталым и измученным вечной жизнью в нищете. Впрочем, как и его жена, Амалия Ронлагарская, черноглазая брюнетка с расплывшейся фигурой и постоянными мешками под глазами. Ей исполнилось недавно двадцать семь, но по ее внешнему виду об этом догадаться было сложно. Все, кто ее знал, в голос утверждали, что она, как и муж, выглядит на сорок лет.
Жизнь в нищете и постоянной нужде, необходимость тщательно заботиться о муже и восьмерых детях, неважно, своих или чужих, преждевременно состарили Амалию. Ее родители, тоже не особо богатые люди, малоземельные граф и графиня, не могли помогать детям финансово. Максимум, что от них видела дочь, — небольшие подарки внукам два-три раза в год, по большим праздникам. Только полезные вещи наподобие еды или одежды.
Большому семейству Ронлагарских такие подарки помогали недолго.
В гости барон всегда брал все семейство. И теперь в холле моего замка тихо, практически бесшумно, раздевались десять человек — двое взрослых и восемь чересчур воспитанных, на мой взгляд, детей.
Старшие три сестры, Лериса, Ольрана и Рамия, восемнадцати, семнадцати и пятнадцати лет, заранее готовились к участи старых дев. Они пошли в приемную мать — не блистали ни красотой, ни умом, и прекрасно понимали это. Приданого у них не было. А значит, и в жены их никто не взял бы. Максимум — приживалками к относительно состоятельным пожилым дамам, за стол и кров. Но таких, одиноко живущих, насколько я знала, в окрестностях не имелось.
Сын от первого брака, четырнадцатилетний Арнольд, должен был стать хозяином имения. Уже сейчас он выглядел старше своих лет, смотрел из-под насупленных бровей и, похоже, тяжело переживал нищету всей семьи.
Остальные дети, одиннадцати, шести, четырех и трех лет, вели себя проще и искренне радовались и еде, и теплу, находясь в гостях.
— Прошу к столу, — гостеприимно улыбнулась я, — служанка уже расставила посуду.
— Благодарю, ринна, — степенно произнес барон.
Вся семья, в потертой, залатанной, но — о чудо! — чистой одежде гуськом проследовала в обеденный зал.
Я зашла последней, убедилась, что гости нашли каждый свободный стул, и уселась на свое место во главе стола.
Еда у нас с Верелией разнообразием не отличалась: два-три вида каш, тушеные овощи, хлеб, обычно из муки похуже, оладьи или блины и компот или морс. Редко когда мы баловали себя рыбой или мясом. Сегодня моя внутренняя жаба порадовалась отсутствию последних двух блюд на столе. Самим есть нечего, а еще чужие рты корми.
Глава 15
О чем можно говорить, когда за столом сидят не только взрослые, но и дети? Правильно, практически ни о чем. А потому мы просто ели, старательно насыщая организмы, и в редких перерывах обсуждали извечную тему — погоду.
Дети, и мелкие, и взрослые, несмотря на обилие пищи на тарелках, все же демонстрировали воспитание. Все. Включая младших. Что меня удивляло. За годы работы в школе я привыкла к немного другим младшеклассникам, особенно в столовой.
— Ринна, как вы собираетесь пережить месяц Архара? — поинтересовался барон, когда его тарелка опустела.
Месяцем Архара здесь пугали всех, от мала до велика. Три-пять недель постоянных дождей, сильных, почти ураганных ветров и лютого холода. Вроде и не настоящая зима, но что-то очень близкое к этому. На улицу в такую погоду и носа не высунешь. Редкие домашние животные в такое время года обычно загонялись под крышу. Невозможно ни еду приобрести, ни запас воды сделать. Крестьяне в месяц Архара не могли трудиться на земле и обычно теряли от четверти до двух третьих продовольствия, в том числе и отложенного про запас.
