— Не дергайся. Будет не совсем приятно, — сказал он, и закрыл глаза, сильнее удерживая мои плечи.
Я почувствовала слабую боль в груди, которая постепенно нарастала с цепкой хваткой его рук.
Наконец, он отпустил меня, и на коже остались тёмные следы от пальцев.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — закричала я, а на глаза стали наворачиваться слезы.
Из груди вырывались отголоски боли, а тело обуяла сильная дрожь. Я прикрылась одеялом и попятилась от Азария.
Он пару минут сидел, опустив голову и закрыв лицо руками. А затем холодно посмотрел на меня и сказал:
— Подпитываюсь твоей непорочностью, что же ещё.
— Для чего это тебе? Ты же итак потом получишь мой свет? Зачем тебе непорочность?
— Обитатели Тёмного мира, в какой-то мере прокляты. Для этого мы и заключаем сделки с душами, чтобы питаться. А наша связь позволяет мне питаться твоей непорочностью, без заключения сделки, но в этом нужно знать меру, чтобы не повредить свет, — объяснил он.
Все души изначально рождаются с непорочностью. Многие в процессе перерождений теряют ее часть, совершая разные грехи. Непорочность это особого вида теплая мерцающая энергия, представляющая собой разноцветные тоненькие струйки, идущие из самого сердца.
— Почему вы прокляты? Ты можешь мне хоть что-нибудь рассказать?
— Вот еще один минус вашего Повелителя. Сидите там у себя в своем государстве и даже не знаете, что происходит в других мирах. Он намеренно это делает, чтобы однажды использовать против вас. Но раз ты так хочешь знать больше о демонах, я тебе расскажу, при одном условии.
— Каком?
— Поужинай сегодня со мной, — выдвинул Азарий.
— А у меня есть выбор? — горько усмехнулась я.
— Нет.
Глава 10
Я поговорила с папой, и мы решили, что ребёнок будет жить. Да, будет нелегко, но мы сделаем всё, чтобы вырастить его в любви.
Папа устроился на вторую работу. Я же взяла академический отпуск в универе и стала потихоньку готовиться. Изучала книги по подготовке к родам и материнству, думала над планировкой комнаты, ведь теперь необходимо было вместить туда еще одного члена семьи. Комната была небольшая, поэтому нужно было грамотно распределить пространство в ней.
Приближался день моего рождения. Настроения праздновать особо не было, меня все еще мучал токсикоз, да и ноги сильно уставали. Я сказала об этом папе, и благополучно про него забыла.
В день моего рождения потихоньку начинала оживать природа. Снег стремительно таял, в воздухе чувствовался приятный аромат весны.
Я встала с кровати и легонько потянулась. С кухни доносились аппетитные запахи, и я решила туда заглянуть.
Папа нарезал салат из свежих овощей, на плите подрумянивалась красная рыба, а в духовке запекалась курочка, с золотистой корочкой. У меня потекли слюнки, уж очень полюбилась мне такая еда. Я могла кушать её каждый божий день, желательно с овощным салатиком и жирным майонезным соусом. Правда потом мучилась от изжоги и тошноты.
— Доченька, уже проснулась? Садись пока перекуси, — сказал папа, достав из холодильника готовые бутерброды с колбасой, сыром и помидором. Он налил мне чаю, а бутерброды поставил в микроволновку разогреваться.
— Спасибо пап. А чего это ты сегодня решил так заморочиться с обедом? — поинтересовалась я.
— Ну как.… У моей единственной дочери день рождения, как же я могу не заморочиться? Ах, совсем забыл, старый балван! — он быстро выбежал из кухни, и вернулся с небольшой коробочкой.
— Держи, дорогая. С днём рождения тебя! — передал он мне подарок и чмокнул в щëчку.
— Спасибо пап. Не стоило, я понимаю какая у нас сейчас ситуация с деньгами…
— Прекращай, давай. Старик в кои-то веки решил порадовать любимую дочь.… Кстати, я сегодня на ужин пригласил Глеба, приоденься понаряднее.
— Пап, ну я же просила без гостей… Я бы лучше полежала, отдохнула, ты же знаешь, что я неважно себя чувствую, — вздохнула я.
— Ну, посидишь с нами немного, да пойдёшь к себе тюленить дальше. Не одному же мне отмечать? Мне тоже хочется общения, а Глеб приятный и интересный парень.
— Хорошо, уговорил, — улыбнулась я, — Немного с вами посижу.
Перекусив, я вернулась в свою комнату и открыла папин подарок. Там был очень красивый кулон с мерцающим синим камнем на тоненькой золотой цепочке. «Какой красивый» — подумала я, сразу примерив.
Животика еще видно не было, поэтому проблем с нарядом не возникло. Мой выбор пал на жёлтое легкое платье с мелкими чёрными цветочками.
Незаметно подкрался вечер. Пришёл Глеб с большим букетом ромашек. И Боги, как же это было мило! Я засомневалась, тот ли это Глеб, которого я знаю?
Он был, как обычно, в своём стиле. Белая, не до конца застегнутая рубашка, черные джинсы. От него пахло одеколоном с ароматом свежести. Он тщательно следил за своим внешним видом. Всегда во всём чистом, выглаженном и с улыбкой на лице.
— С днём рождения, подруга! — сказал он, протягивая мне букет, — Завтра ещё привезут подарок.
— Привезут? Страшно подумать, что это за подарок.
— Хороший, нужный, — улыбнулся он и заключил меня в крепкие объятия.
Затем мы прошли в гостиную и сели за накрытый стол. У меня был апельсиновый сок, а мужчины пили дорогой коньяк, который тоже принес Глеб. Мы много разговаривали и смеялись. Пригласить Глеба было хорошей идеей. Он всегда мог поддержать любой разговор или вовремя пошутить.
За столом мне стало немного душно, и я решила выйти на улицу подышать свежим воздухом. Когда я вернулась, за столом уже никого не было, папа, на радостях перепив коньяка, уже лежал в своей комнате и отдыхал.
Я вошла к себе в спальню и увидела Глеба, сидевшего на моей кровати и облокотившегося о стену. У его рубашки на пару расстёгнутых пуговок стало больше, а лицо приобрело розоватый оттенок. Ему было жарко, и к тому же, коньяк дал о себе знать, сильно расслабив и раскрепостив его.
— Весёленькое платьице, — оценивающе заметил он.
— Я вообще девушка веселая, если ты не заметил…
— Да не, правда, красивое. Тебе очень идёт, — серьёзно сказал он.
— Спасибо, ты сегодня тоже хорошо выглядишь, — присела я рядом.
Он положил руку мне на талию, и я стала заливаться розовой краской. То ли это гормоны так действовали, то ли аромат его одеколона в совокупности с расстёгнутой рубашкой и расслабленным выражением лица.…
— По-моему, твой отец хочет нас свести, — вдруг сказал он.
— Ты сейчас серьёзно? — недоуменно спросила я.
— Ага.
— Не обращай внимания,… Я с ним поговорю завтра. Боже, как стыдно то… — закрыла я руками лицо.
— Его можно понять. Он хочет, чтобы у ребёнка была полная семья.… Всё в порядке, тут нет ничего стыдного.
— Может включить вентилятор?
— Зачем? — округлил глаза Глеб.
— Тебе видимо жарко, давай я включу, — я уже было дернулась с места, как он взял меня за запястье и притянул к себе.
— Не нужно никуда бежать. Мне нормально. Посиди, отдохни, — с нежностью в голосе произнес он.
— Просто эта твоя рубашка… — смутилась я, заливаясь багровой краской.
— А что с ней не так?
— Ты не мог бы её застегнуть?
— Зачем? Я всегда так хожу… — недоумевал друг. Он встал с кровати, расстёгивая её ещё сильнее и покончив с последней пуговкой, снял с себя рубашку, оголяя подтянутый торс и крепкую загорелую спину.
Его поступок меня разозлил, и я подскочила, подняв рубашку, и стала пытаться её надеть.
Он засмеялся.
— Давай, давай, коротышка!
Кажется, ему доставляло истинное удовольствие дразнить меня. Но я не сдавалась и застегнула рубашку на все, имеющиеся пуговицы.
Глеб, довольно рассматривал моё надутое лицо, приподняв одну бровь.
— И дальше что? — с вызовом бросил он.
— Ты идешь домой! — выталкивая его из комнаты, сказала я.
Наглая ухмылка не сходила с его лица, но, честно говоря, мне это даже нравилось. Сделав серьезный вид, я подтолкнула его к выходу.
